А потом он вдруг… отпрянул и – просто немыслимо – отвернулся.
Ее губы, жаждущие большего, коснулись щетины на его подбородке.
– Ио, остановись, – попросил Эдей. Он обнял ее за плечи и мягко оттолкнул. – Это неправильно, вот так. Все не по-настоящему.
Ио не сразу поняла. Она изучала его лицо: покрасневшие губы, хмурые брови, широко раскрытые глаза. Он выглядел настороженным, сосредоточенным.
– Прости, – быстро произнесла она без каких-либо эмоций. – Я не так поняла.
Она отодвинулась от перил.
Эдей последовал за ней, пытаясь заглянуть ей в лицо.
– Постой, Ио. Позволь мне объяснить.
Ее голова кружилась от смущения и страсти, но она взяла себя в руки.
– Все в порядке. Я поняла. Просто забудем об этом, ладно?
– Нет, давай поговорим об этом.
О чем тут говорить? Он не хочет ее. Ее нить судьбы, ее предназначение, ее «однажды», не хочет ее. Боги. Смущение стало кислым на вкус, к горлу подкатила черная желчь стыда. «Ее собственная нить судьбы не хочет ее». Столько лет она избегала его, а теперь встретила, полюбила и поцеловала – чтобы узнать, что она ему безразлична. Ей стоило бы довольствоваться их партнерством, их дружбой – потому что нить подразумевала именно это, но она пожадничала. А теперь им снова будет неловко находиться рядом друг с другом, и она потеряет единственного человека – кроме Авы и Розы, – который на самом деле заботился о ней, и это будет ее вина, и это чувство вины погубит ее, погубит ее однажды…
Ио остановилась. Просунула пальцы под стекла очков и надавила на веки. Откуда, черт возьми, взялись эти мысли?
Ей не за что чувствовать себя виноватой. Нить судьбы – не ее творение. Избегать Эдея было мудрым решением, и она приняла его, чтобы защитить себя. А влюбленность – в этом не должно быть вины, только радость. Ио вдруг показалось, что она уже проходила через это. Снова и снова. Разрывала себя по швам и набивала стыдом. Но этот стыд принадлежал не ей.
«Я заслужила свою нить. Я доказываю свою любовь этому городу каждый день. А что сделала ты, чтобы заслужить свою?»
«Мы, сестры Ора, не целуем чужих парней».
«Обрежь нить. Освободи его».
Этот стыд, наследие Ора, принадлежал Таис – и Ио должна была избавиться от него.
Она убрала руки от лица. Эдей обошел ее и встал прямо перед ней, потирая большой палец.
– Почему? – спросила она. – Мне казалось… Я думала, ты чувствуешь то же самое.
Его рот открылся, закрылся, снова открылся.
– Откуда ты знаешь, что это по-настоящему, Ио? Что это не побочный эффект нити судьбы?
Ио почувствовала, как выдох застрял у нее в груди.
– Ты знаешь о нити судьбы?
Ну конечно, он знал. Теперь все встало на свои места: то, как он смотрел на нее, понимал ее. Румянец на его щеках, когда он сказал, что ему кажется, будто он знает ее очень давно. Наблюдение Амоса. Решительное неприятие судьбы, рассуждения об иллюзорности выбора. Эдей знал о нити. И ненавидел ее.
Его голос был поразительно четким, а тон – серьезным.
– В прошлом году в мой день рождения, сразу после расставания с Самией, друзья отвели меня к гадалке, рожденной мойрой, – просто ради шутки. А она рассказала мне о нити судьбы, и объяснила, что это значит. И эта мысль засела в моей голове – мысль о том, что на свете есть человек, которого мне суждено полюбить. Поэтому где-то через месяц я заплатил ей, чтобы она показала мне, кто находится по ту сторону нити. Так я нашел тебя: в кафе Амоса, ты сидела за стойкой и пила кофе.
– Почему ты не заговорил со мной?
Он опустил глаза и поковырял землю носком ботинка.
– Ты родилась мойрой и наверняка уже много лет знала, что у нас общая нить судьбы, – но все же никогда не искала меня. Я подумал, что на то есть причина, и решил уважать твой выбор.
Он посчитал, что она отвергла его. Ее молчание вызвало в нем чувство неловкости.
– Нет, Эдей, я не искала тебя, потому что знала, что ты не один. Мне казалось, что было бы неправильно… вмешиваться.
– Но почему ты не сказала мне об этом четыре дня назад, когда мы начали работать вместе? Даже сейчас ты поцеловала меня, – он покраснел, – но не собиралась ничего рассказывать?
Ответ на этот вопрос был двояким. Нет, она не собиралась, потому что эти слова были невероятными – они переворачивали жизнь Ио с ног на голову и пугали ее. И да, в конце концов она бы это сделала, потому что хотела, чтобы Эдей наконец узнал о ее чувствах.
Честность была для Ио чуждой концепцией, пронизанной напрасными ожиданиями и осуждением. Но это были единственные в ее жизни отношения, свободные от лжи и секретов. Это был Эдей – умный, добрый, с ужасным чувством юмора – он ведь не стал бы критиковать ее?
– Я думала, – прошептала она, – что ты будешь винить меня.
Он нахмурил брови.
– За что? Не ты ведь создала эту нить.
– Нет, но я… не обрезала ее.
Его брови дернулись, выражая тревогу.
– А ты хочешь ее обрезать?
– Разве это не будет правильно? Обрезать ее. Чтобы у тебя действительно был выбор.
Ио внимательно следила за Эдеем: за каждым его взглядом, за каждой морщинкой на лбу. Его лицо приняло какое-то серьезное и печальное выражение.
– Не стану лукавить, я много думал об этом. О том, что есть вещи, которые я не могу контролировать. Судьба, которую я не могу изменить. Но… как я могу быть уверен? То, что между нами, то, что мы чувствуем… Откуда ты знаешь, что все это по-настоящему, что это не игра судьбы?
Он умолк. Его грудь быстро вздымалась и опускалась. Он действительно хотел услышать ее ответ.
Но если у Ио он и был, то затерялся в хаосе их признаний. Он к ней что-то чувствует. Она призналась, что намеренно не говорила ему о нити судьбы, что не перерезала ее. И он ее за это не винит. Он подвергает сомнению все то же, что и она, – но не винит ее.
Сердце Ио разрывалось от облегчения. Все раскрылось. Все кончено. Она совершила прыжок в пропасть: решилась проверить то, к чему вела ее нить судьбы, и поцеловала его. Она рискнула своим сердцем: если оно будет разбито – пусть так. И теперь она свободна. От любви. От боли. Она сошьет себя заново. И снова полюбит – без чувства вины – и однажды почувствует любовь в ответ.
Ио сказала:
– Хотела бы я дать тебе ответ, который ты хочешь услышать. Хотела бы я сказать, что мои чувства появились раньше, чем укрепилась нить судьбы, но я не знаю наверняка. Но совершенно точно могу сказать следующее: будь у меня выбор, я бы все равно выбрала тебя. Мы отличная команда, ты и я, и мы могли бы стать чем-то большим.
Она закрыла глаза и позволила своей печали набрать высоту и взлететь, словно воздушный шарик, выпущенный из детской руки.
– Но если ты этого не хочешь, я обрежу нить, – продолжила Ио. – Я серьезно, Эдей. Я обрежу нить и стану просто твоим другом. Может быть, не сразу, но со временем у меня получится. Я знаю, что со мной все будет в порядке.
И правда будет. Она всю жизнь переживала утраты: родители, детство, Таис. Будет больно, и она будет горевать, но она видела в этом свою расплату и чувствовала себя… свободной.
«Это ваше наказание».
Поток мыслей Ио остановился. Ее сердцебиение участилось, разум оцепенел от настигшего ее эха прошлого.
«Резню? – сказала на мосту предводительница преступной банды из воспоминаний Бьянки. – О нет, девочка. Это ваше наказание».
Последние несколько дней снова пронеслись в голове Ио – фраза за фразой.
«Я восстану из пепла дочерью пламени». Слова Дрины Саввы.
«Месть – для нечестивых. Моя цель – справедливость. Я служу ей, а она – мне. Я не сумасшедшая, и я не умираю. Я вознеслась» – Дрина Савва.
«Я создана с этим знанием. Я не проявляю сострадания. Я вершу правосудие. И на тебе я вижу пятно преступления, сестра» – Райна.
«Есть преступления, которые нельзя оставлять безнаказанными» – Эммелин Сигал, Дрина Савва, Райна.
«Я не могу наказать тебя, дитя. Твои преступления на самом деле не твои» – снова Дрина.
И слова Девяти: «Они дочери ночи, избранные за свое достоинство и призванные обрушить месть на головы нечестивых».
Черт.
Вот черт.
Нужно найти Нину – сейчас же. Она натянула Полотно и подошла к квартире Нины. Мальчик – ее сын – стоял за дверью, вероятно, испуганно наблюдая за ними в глазок. Из его груди тянулась дюжина нитей. Одна из них была ярче других и вибрировала – скорее всего, его мать приближалась к дому.
Ио пулей сорвалась с места, Эдей бросился за ней.
– Ио! – позвал он. – Что случилось?
У нее появилась теория, и, если она подтвердится, значит, они все поняли неправильно.
Едва они пробежали первый лестничный пролет, как из-за угла показалась Нина с полными продуктов сумками на обоих плечах. Ее белокурые волосы были собраны в небрежный пучок, щеки впали – как будто она не ела несколько дней. За пояс у нее был заткнут пистолет, и стоило Нине заметить их, как ее рука потянулась к оружию.
– Стой, стой! – Ио подняла обе ладони. – Мы не причиним тебе вреда.
– Я помню тебя. В ту ночь, когда Ярл… – Нина огляделась по сторонам, по всей видимости просчитывая пути к отступлению, но лестничный пролет был слишком узким. «Она пережила Бунты», – напомнила себе Ио. Возможно, ей пришлось драться с другими мародерами за еду, которая сейчас лежала у нее в сумках. Ее защитная реакция была оправдана. – Какого черта вы здесь делаете?
Ио знала, что к Нине следует отнестись с мягкостью и спокойствием, но у них не было времени церемониться.
– Той ночью дух сказал тебе: «Я не могу наказать тебя, дитя. Твои преступления на самом деле не твои». Что она имела в виду?
– Откуда мне знать? Оставьте меня в покое. – Нина протиснулась между Ио и Эдеем и стала подниматься по лестнице.
Ио последовала за ней.
– Ты совершила много преступлений?