Вчера Ио пришла к Исидоре как раз в тот момент, когда от нее уходила полиция.
«Мне очень жаль, – начала было Ио. – Я пыталась его спасти…»
Исидора прервала ее, внезапно прижав ее к своей груди.
«Бедняжка, – всхлипнула женщина. – Ты слишком добра для этого никчемного мира».
Ио, конечно, так не считала, но объятия были ей очень приятны.
Она говорила – и взгляд Эдея остановился прямо на ней, неподвижный и сосредоточенный. Ио почувствовала себя неловко. Она сутулится? У нее выскочил прыщ? Волосы растрепались? Она пожурила себя: «Тебе все равно, помнишь? Это всего лишь очередное дело, а Эдей – просто напарник, с которым ты работаешь». Плевать, хорошо ли она выглядит.
Они поднялись на крышу многоквартирного дома и спустились по лестнице. Странно было снова видеть это место: обклеенная лентой дверь, темные пятна на дверной коробке. Сегодня узкий коридор показался Ио намного короче, чем вчера, когда она спасалась бегством.
– Коррумпированный чернобог, диоскур-контрабандист и грация-аферист, – подвел итог Эдей. – Соотношение инорожденных в популяции Аланте составляет один к ста. Тот факт, что все три жертвы не были обычными людьми, не кажется простым совпадением.
– Как и способ их убийства: неестественное удушение, – согласилась Ио. – Прошлой ночью офицеры обнаружили на шее Ярла Магнуссена похожие отметины. В этом деле легко зацепиться за внешность старухи и подать это дело под соусом «Не перечьте женщине». Но ее последние слова… «Пусть они увидят твое оружие. Пусть они увидят, что их ждет…» За этим явно кто-то стоит. Кто-то направлял эту женщину, ведь перед ней была другая мстительница. Им внушают, что они должны делать и что говорить. Возможно, и кого убивать – тоже. Все это не кажется набором случайностей. Это похоже на… догму.
– Что означает это слово, «догма»? – спросил Эдей. Он превосходно владел алантийским – у него был лишь едва уловимый акцент, – но даже носители языка не знают всех слов.
– Система убеждений. Как постулаты религии.
– «Я вознеслась», – процитировал он.
Она думала о той самой фразе, которую дух произнес прошлой ночью. Эдей Руна тут же поднялся на ступеньку выше в ее собственном рейтинге, в котором учитывались сыскные способности.
– Точно! – сказала она – возможно, слишком жизнерадостно.
Когда он наклонился, чтобы осмотреть дверной замок, его губы изогнулись в мягкой улыбке. Дверь со скрипом отворилась от легкого прикосновения его пальцев. Посреди гостиной стоял мужчина и что-то яростно строчил в блокноте. За спиной у него висела тяжелая камера. Рука Эдея тут же метнулась к кастету, но Ио остановила его.
– Ксенофонт Атрейдис, – произнесла она, ныряя под полицейскую ленту. – Стоило догадаться, что стервятники налетят первыми.
Ксенофонт оторвался от своих записей лишь на мгновение – чтобы осмотреть ее и Эдея с головы до ног. Он был невысокого роста и телосложением напоминал платяной шкаф: большой, крепкий, несгибаемый. Ио перенеслась назад во времени: вот она снова сидит за школьной партой и обменивается записками со своей лучшей подругой Розой, а Ксенофонт всячески пытается привлечь внимание учителя к их действиям. Теперь они оба повзрослели, но на их лицах застыли те же выражения, что и тогда: у Ксенофонта – презрение, у Ио – открытая неприязнь.
– Не я здесь стервятник. По квартире весь день рыскали тебе подобные. – Ксенофонт указал пером в окно, на арочный мост, соединявший крыши через улицу.
Там, согнувшись над перилами, стоял старик. Даже издалека было отчетливо видно его остекленевшее лицо и сверкающие в глазах красные пятнышки. Когда Ио натягивала Полотно, в ее радужке отражалось серебро – когда свои силы использовали рожденные керами, в их в глазах горел багрянец. Старика, должно быть, привлекла сюда насильственная смерть Ярла Магнуссена.
Ксенофонт глянул через ее плечо на стоявшего у входа Эдея.
– Не знал, что ты нынче работаешь с лакеями королевы мафии.
Неплохая попытка. Ио не клюнет на эту приманку. Она отвернулась и окинула бывшего одноклассника взглядом.
– Что ты здесь делаешь?
– Полагаю, то же самое, что и ты. Я почуял сенсацию и пришел разобраться.
По коридору были разбросаны стеклянные флаконы и тюбики губной помады, воздух пропитался резким запахом духов. В гостиной не осталось и намека на кровь, но Ио отлично помнила, где вчера лежало тело с вывернутой шеей и уставившимися в никуда глазами, – там, где Нина пряталась за опрокинутым креслом. Пока Эдей перебирал раскиданные тут и там безделушки, она вплотную подошла к Ксенофонту, бессовестно пытаясь расшифровать содержание его каракулей.
– Что ты выяснил? – спросила Ио. Она не брезговала подобными приемами: в ее положении особо выбирать не приходилось.
– Прочтешь об этом завтра в свежем номере «Правдоруба Аланте».
Боги, этот парень напрашивается на жирную оплеуху. Сущее чудо, что за шесть лет в школе и в тот единственный раз, когда она столкнулась с ним по работе, она его не прибила. Откровенно говоря, это была заслуга Розы, которая считала, что он не стоит и тех усилий, которые потребуются, чтобы замахнуться на него кулаком.
– Еще одна статья об опасности, исходящей от неконтролируемых резчиц? – съязвила Ио. – Ты никогда не задумывался, сколько проблем создаешь людям, которые никогда не делали ничего плохого – просто родились с силой, понять которую ты не способен?
– Я не создаю проблем – я лишь говорю правду. – Он убрал блокнот в карман пальто и одарил Ио мерзкой ухмылкой. – Но нет. Я вообще не собирался писать об инорожденных. Все гораздо серьезнее.
Ио нахмурилась. Этот необычайно самоуверенный выпад говорил о том, что он знает намного больше. Что упустила Ио и что уловил Ксенофонт? Ой. Ой.
– Ты не считаешь, что эти женщины были инорожденными, верно? – предположила она.
Ксенофонт выглядел крайне довольным собой.
– А вот ты именно так и думала. И кто еще предвзят, а, Ора?
– Но как же иначе? Она держала в руках нить – я видела это своими глазами.
– А что, если я скажу тебе, что полиция выяснила имена мстительниц, но отказывается сообщать их прессе?
– В Аланте сотни инорожденных. Завтра, когда откроется реестр, мы всё узнаем.
– У-да-чи, – нараспев протянул Ксенофонт. Ио пришлось приложить титанические усилия, чтобы не сжать пальцы в кулак. – На следующий день после смерти чернобога из публичного реестра были изъяты все записи об инорожденных. Совпадение?
– Но это незаконно.
Шестьдесят лет назад, в конце длившихся месяц переговоров о заключении Соглашения о родстве, делегация инорожденных, возглавляемая Агорой, рожденной орами, согласилась на компромисс: они получат право гражданства во всех городах-государствах в обмен на некоторые меры предосторожности, такие как более низкая заработная плата, особые правила аренды и владения имуществом, а также обнародование их личной информации. Их имена, родственные связи и способности будут представлены в публичных записях для всеобщего доступа. Власти заявили, что это делается для того, чтобы люди имели возможность защитить себя. «Чушь собачья, – всегда спорила Таис. – Это нам приходится от них защищаться». Но инорожденным надоело быть вечными кочевниками, скитающимися по городам в поисках убежища, поэтому они согласились.
– Да неужели, детектив? – сказал Ксенофонт. – Неделю назад Аланте стал первым городом с действующим Соглашением о родстве, в котором данные об инорожденных сделали конфиденциальными. Угадайте, кто их конфисковал.
Ио ждала: ее взгляд потяжелел, челюсти сжались. Все это пахнет весьма и весьма дурно.
– Ну же, Ора, не порти момент, – закатил глаза Ксенофонт. – Догадайся.
Она искренне ненавидела этого дородного детину. Великовозрастный детина – вот он кто: здоровый как кабан, а ума как у пятилетки. Нельзя идти на поводу у этого щенка…
– Инициатива, – вдруг произнес Эдей, который в это время осматривал комод, резко выпрямляясь.
– Динь-динь-динь! – Ксенофонт изобразил звон невидимого колокольчика. – Эдей Руна, да? Свидетели говорят, что ты был здесь вчера. Есть какие-нибудь комментарии для меня?
Эдей проигнорировал его и обратился к Ио:
– Комиссар Люк Сен-Ив. Слышала о его Инициативе?
Конечно, она слышала. Все в Аланте слышали о блестящей идее этого золотого мальчика. Ему едва исполнилось тридцать пять, а он уже стал комиссаром полиции и перевернул город с ног на голову – включая и недоверчивый средний класс, и снобистскую элиту Холма. В этом году он баллотировался на пост мэра: выборы должны были состояться через несколько дней. Он лидировал в опросах – по большей части благодаря своей Инициативе Нового ордена. Во многом его идея не отличалась оригинальностью: это была оперативная группа, которая должна отлавливать самых отпетых инорожденных преступников города и предъявлять им обвинения. Однако новшество состояло в том, что вербовались в эту группу исключительно инорожденные, тогда как до этого на службу в полицию инорожденных никогда не брали. Невероятно, но Сен-Ив проявил решимость, обаяние и даже некоторую дерзость, утверждая, что среди его подчиненных есть несколько «благородных» инорожденных, во главе которых стоит не кто иная, как его подружка, рожденная мойрой.
– Зачем комиссару изымать записи об инорожденных? – не поняла Ио.
Вопрос был адресован Эдею, но ответил на него Ксенофонт:
– Дошло наконец, Ора? Попахивает старым добрым заговором, но «Правдоруб Аланте» уже взял след. К счастью, у меня есть свой человек среди тех, кто ведет это дело.
Полиция не желает раскрывать имен убийц и к тому же изымает из общественного доступа записи, по которым их можно идентифицировать. К большому огорчению Ио, Ксенофонт был прав: все это свидетельствовало о заговоре. Шестеренки в голове Ио заскрежетали; мысли переплелись одна с другой, превращаясь в лавину.
– Получается, то, что нам нужно, – сказала она, размышляя, – наверняка спрятано где-то в полицейском управлении?