Что-то сдвинули с люка. Отдернули циновку. Скрываться было бессмысленно — они точно знали, где она.
Над лестницей зажегся прямоугольник дневного света. В широком солнечном луче плясали пылинки. Три черные, оборванные тени четко вырисовывались на ярком фоне.
— Люция, — прошептал хриплый голос.
Она встала. Флен поднялся вместе с ней. Он попытался принять вызывающую позу, но это выглядело смешно: от страха парнишка едва держался на ногах.
Ткачи медленно спускались по ступенькам. Их слабые, изъеденные артритом и раком тела двигались неуклюже, с трудом. Во мраке Люция уже могла их рассмотреть. У одного — маска из раскрашенных перьев, у другого — из кусочков коры, у третьего — чеканного золота.
— Я — Люция ту Эринима, — произнесла она ровным низким голосом. — Я — та, за кем вы пришли.
— Мы знаем, — ответил один из ткачей, который — непонятно. Они спустились. Флен лихорадочно оглядывал подвал, будто ища в темноте пути к спасению. Он едва не рыдал от ужаса. Люция стояла, как статуя.
Ткач в маске из перьев поднял бледную, в язвах руку и указал на Люцию длинным желтым ногтем.
— Твое время вышло, порченая, — прошептал он.
Но исполнить угрозу ему так и не удалось. Ткущие завизжали и скорчились, силясь отползти от Люции и Флена. Дети пятились, а уродливые создания извивались и завывали. Их конечности конвульсивно дергались. С тошнотворным хрустом рука одного из них сломалась. В следующий момент его колени вывернулись под невероятным углом и сухо щелкнули. Он страшно закричал и повалился на пол. Другой лежал на боку и выгибался назад, будто какая-то невидимая сила скручивала его. Раздавался жуткий вой и мерные щелчки — позвонок за позвонком, позвонок за позвонком… Ткачи дергались и выгибались, их кости ломались одна за другой — страшная пытка. Из-под масок сочилась кровь, пачкала их лохмотья, а они еще визжали, еще жили. Прошло еще несколько минут, прежде чем все закончилось. Они уже не походили на человеческие существа — просто кровавое месиво, будто кучи опилок, милосердно прикрытые мантиями и масками.
Флен в ужасе отвернулся и съежился в углу, заткнув уши руками. Люция бесстрастно наблюдала за происходящим.
Кайлин ту Моритат выступила на свет. На разрисованном лице глаза светились ярко-алым. Появились и другие сестры, всего — десять женщин с черно-красными треугольниками на губах и красными полумесяцами от век до скул. Все — в черных одеяниях ордена.
Кайлин, чье лицо до половины скрывала тень, посмотрела вниз, на Люцию. Выражения ее лица видно не было.
— Молодец, Люция, — похвалила Кайлин.
Люция не ответила.
Ткущие угодили в ловушку, идя по следу, оставленному Люцией в Узоре. Если бы они знали то, что знал предыдущий главный ткач Виррч, они бы поняли, что Люция неуловима, что их грубые сети в бесконечности золотых нитей не способны поймать ее тончайший след. Сестры помогли ей стать видимой для ткачей. И те не устояли перед таким искушением.
Сестры обменивались взглядами, поздравляя друг друга. Из них только Кайлин прежде имела дело с ткущим Узор. Теперь они все приняли боевое крещение и были очень измотаны. Тот момент, когда они захватили власть над телами ткачей и стали ломать их кости, как сухие ветки, в измерении Узора превратился в долгую и жестокую битву. То, что Флену и Люции показалось делом одной секунды, для них стало вечностью. Хотя числом они превосходили врага, им пришлось нелегко. Но они вышли из этой схватки целыми и невредимыми. Истерзанные трупы у их ног служили доказательством того, что они способны бросить вызов ткачам и победить.
Люция слушала резкие и взволнованные мысли воронов. Она отослала их, чтобы они не выдали ее местонахождения и не отпугнули ткущих Узор, и теперь птицы-стражи сходили с ума от беспокойства. На этот раз ей пришлось им приказывать — редкий случай. Она послала им волну утешения, и их волнение затихло, как вода в кастрюле, снятой с огня.
— Вы все молодцы, — сказала Кайлин достаточно громко, чтобы сестры услышали ее. — Но это еще не настоящее ваше испытание. Мы не позволили им предупредить своих, поэтому все еще можем рассчитывать на элемент неожиданности. По крайней мере, пока. Не будем терять времени. Начинается настоящий бой!
Сестры поднялись по ступенькам и исчезли в люке, одна за другой. Кайлин воодушевила их. Сверху послышался топот бегущих ног и голоса.
— Заэлис и Джугай здесь, — сказала Кайлин. Она посмотрела на Флена, который все еще жался в угол. Пережитый ужас стал для него слишком тяжелым потрясением.
— Я благодарю тебя от всего сердца, Кайлин. — Голос Люции звучал совершенно по-взрослому. — Ты не обязана была оставаться и сражаться за Либера Драмах.
Кайлин медленно покачала головой и наклонилась к Люции.
— Я сражаюсь за тебя, дитя. — Она поцеловала Люцию в щеку — нежная ласка, столь противоречащая ее обычной манере поведения. Потом выпрямилась и поднялась по ступенькам наверх.
Короткий разговор — и на лестнице появились Джугай и Заэлис. Они спускались в подвал и замедляли шаг — останки ткущих привели их в ужас.
— Ты опоздал, отец, — холодно проговорила Люция.
Он не ответил, потому что в этот момент раздался заунывный вой вертушек. Во второй раз за день. Набрав воздуху для ответа, Заэлис выдохнул проклятие.
Они пробили стену. Искаженные в Провале.
Глава 33
Каику и Тсата блуждали много часов, пока не наткнулись на ферму червей.
Шахта под пойменной долиной оказалась больше, чем они могли себе представить — лабиринт коридоров и пещер, разбегающихся от центрального ствола. Они сворачивались в петли, разделялись и соединялись совершенно случайным образом. Некоторые части этого лабиринта казались заброшенными, в других будто бы и вовсе никто никогда не жил. Какие-то пещеры и коридоры, наоборот, были завалены запасами пищи и рудничными инструментами — но ничего, что можно было добывать, Кайку и Тсата поблизости не обнаруживали. В этих заброшенных складах они украли взрывчатку: ее здесь хранили неосторожно, сложив в огромные кучи, которые выделяли летучие вещества. Кайку и Тсата предполагали в конце концов обнаружить взрывчатку, даже надеялись на это, потому что они не знали другого способа уничтожить колдовской камень. Но чтобы в таком количестве! Одна искра в этой пещере — и половина шахты рухнет. Кайку старалась не думать об этом, пока они осторожно заворачивали бруски взрывчатки в тряпки и укладывали в мешок Тсаты.
Время от времени они сталкивались с гольнери, но карлики не обращали на них никакого внимания и продолжали заниматься своими делами. Они нашли несколько изуродованных тел коротышек — жертв безумия своих жестоких хозяев. И другие следы присутствия ткачей появлялись по мере того, как Тсата и Кайку спускались все ниже и ниже в стонущую, испускающую клубы пара тьму шахты. Они видели странные фигуры, высеченные в камне, — плоды чьего-то сумасшествия. Стены коридоров испещряли надписи на разных языках, иногда явно вымышленных — тарабарщина, в которой время от времени проскальзывал ужасный смысл, намеки на нечто темное и извращенное. Одна из пещер была увешана трупами — десятки женщин-гольнери покачивались, подвешенные за ноги к сложной системе веревок, воротов и петель. Кровь из перерезанных глоток превратила земляной пол в коричневый чешуйчатый ковер. Кайку подумала, что, наверное, гольнери не только приходилось наблюдать сию сцену каждый раз, когда они проходили через эту пещеру, но, скорее всего, они же и собрали всю эту адскую машину. Кем же раньше были эти карлики и как ткачам удалось поработить их? Где их гордость? Ведь им, похоже, все равно, даже когда ткачи устраивают такие вот зверства.
Вскоре они натолкнулись на ткача.
Кайку почувствовала его присутствие прежде, чем они его увидели. Он ткал Узор, но с таким Кайку еще не сталкивалась. Его сознание напоминало флаг, трепещущий на ветру. Один конец — закреплен, другой — бьется в плетении Узора. Потом они услышали его бормотание и протяжные, резкие вскрики, которые разлетались по коридорам. Они повернули назад, чтобы не встретиться с ним. Кайку видела таких ткачей в лакмарском монастыре. Они потеряли рассудок, маски разрушили их сознание, мысли вечно скользили по течению Узора, и лишь одна жестокая нить связывала сознание с телом.
Кайку казалось, что на поверхности уже наступил день, но они слишком глубоко опустились под землю и не могли знать наверняка. По мере погружения вглубь шахты они находили все больше и больше загадок. В огромных пещерах лязгали и щелкали непонятные дымящие машины. Гигантские черные топки заливали каверны красноватым светом. Туда-сюда сновали, кормя пламя углем, гольнери с перепачканными лицами. Грохот стоял оглушительный — Кайку и Тсата заткнули уши и сбежали. Они проходили мимо массивных норий, уходящих в темноту. Вода выплескивалась из огромных черпаков и падала в пропасть. Газовые факелы зловеще гудели на стенах больших пещер или в железных подставках и изрыгали столбы дымного пламени. Случайно Тсата и Кайку наткнулись на место, где проводились рудничные работы: гольнери стояли на металлических мостках и отбивали породу. Лязгали цепи, визжали вороты — породу отправляли вниз на подъемниках или по скатам. Уголь для топок. Но для чего нужны сами топки?
Кайку удивляло, что такое огромное пространство пустует, но потом она решила, что это не монастырь и не крепость. Ткачей в этой шахте интересовала одна вещь: колдовской камень. А он погребен очень, очень глубоко под землей. Коридорам и пещерам требовалось найти какое-то применение. Ткачам нужно было где-то размещать огромные запасы еды для своей армии, селиться самим, расселять гольнери и Погонщиков, добывать топливо для печей и поддерживать работу всех этих штуковин — но даже для этого им понадобилась лишь малая часть подземелий. А когда войска двинулись на север и на восток, шахта и вовсе опустела.
Но откуда берутся черви-погонщики? Ответ на свой вопрос Кайку нашла на ферме.
Они вошли в пещеру и оказались на металлической галерее, скрытой в тенях, — ржавые мостки, привинченные к стене, чтобы можно было пройти аз одного отверстия в стене в другое, не больше. Широкий потолок низко нависал над ними. Пещеру освещали газовые факелы, между которыми змеились металлические штуки, похожие на веревки. Незваные гости присели на корточки и посмотрели вниз. Линии скул, предплечья и колени свет делал нежно-янтарными.