— Он не знает, — проговорил Джефф Бейнс и молитвенно возвел глаза к потолку. — Даже этого он не знает! — Он смиренно вздохнул. — Вы, часом, не голодны?
— Есть немного.
— Хорошо. Я мог бы объяснить, что такое об, но у меня есть идея получше — я вам это покажу. — Тяжело поднявшись с табурета, он направился к двери в глубине помещения. — Даже не знаю, почему я решил заняться образованием человека в униформе? Наверное, мне просто скучно. Пойдемте со мной.
Харрисон покорно зашел за прилавок, остановился, кивнул своему велосипеду, словно приободряя его, и вышел во двор вслед за хозяином лавки.
Джефф Бейнс указал на кучу ящиков:
— Там консервы. — Затем он указал на находившуюся рядом складскую пристройку: — Вскроете их и отнесете то, что находится внутри, вон туда. Пустые ящики сложите у двери снаружи. Хотите делайте, хотите нет. У нас ведь свобода, правда? — С этими словами он неуклюжей поступью направился обратно в магазин.
Оставшись в одиночестве, Харрисон почесал за ушами и задумался. Он чувствовал, что здесь явно назревал какой-то розыгрыш. Соискатель Харрисон должен был доказать, что обладает достаточной квалификацией для звания простофили. Но если этот фокус развлечет того, кто его придумал, то, возможно, стоит запомнить его, а потом самому кого-нибудь так же разыграть? Иногда, чтобы получить что-то, нужно рискнуть и сделать ставку.
Поэтому он разобрал ящики, как ему и поручили. После двадцати минут энергичной работы Харрисон вернулся в магазин.
— Вот теперь, — объяснил Бейнс, — вы для меня кое-что сделали. Это означает, вы наложили на меня об. Я не буду благодарить вас за сделанное. В этом нет необходимости. Мне нужно только ликвидировать это об.
— Об?
— Обязательство. Зачем использовать длинные термины, когда достаточно коротких. Обязательство — это и есть об. У меня, к примеру, вот как бывает: у моего соседа Сета Уорбертона передо мной с полдюжины обов. Так вот я избавлюсь от моего об перед вами и освобожу его от одного передо мной, отправив вас к нему за едой. — Он быстро нацарапал что-то на клочке бумаги. — Передадите ему это.
Харрисон посмотрел на листок. Там небрежным почерком было написано: «Накорми этого недотепу. Джефф Бейнс».
Немного растерянный, Харрисон вышел из магазина, остановился около велосипеда и снова посмотрел на листок. Ну да, так и было написано: «Недотепа». Он поймал себя на мысли, что некоторые ребята на корабле пришли бы в ярость, если бы их так назвали. Затем его внимание привлекло еще одно заведение неподалеку. Витрина была заполнена разными продуктами, а сверху на вывеске большими буквами было написано два слова: «Сет-Большерот».
Приняв решение, которое полностью поддержал его желудок, он вошел в ресторан Сета, сжимая в руках лист бумаги, словно это был смертный приговор. Внутри он увидел длинный прилавок, в воздухе клубился пар и слышался звон посуды. Харрисон присел за столик с мраморной столешницей, за которым уже расположилась сероглазая брюнетка.
— Вы не возражаете? — вежливо поинтересовался он, опускаясь на стул.
— Не возражаю против чего? — Она стала рассматривать его уши с таким видом, словно это была какая-то немыслимая диковинка. — Детей, собак, пожилых родственников или прогулок под дождем?
— Вы не против, что я здесь нахожусь?
— Я найду чем себя развлечь, даже если мне это придется не по душе. В этом ведь и заключается свобода, правда?
— Да, — согласился Харрисон. — Конечно. — Он заерзал на стуле, чувствуя себя так, словно сделал первый ход и сразу же потерял пешку. Харрисон стал размышлять, что бы еще ему сказать, но в этот момент перед ним появился худой мужчина в белой куртке и поставил перед ним тарелку с жареным цыпленком и тремя видами неизвестных овощей.
Это зрелище взволновало Харрисона. Он уже забыл, сколько лет назад в последний раз видел жареного цыпленка и сколько месяцев ел овощи только в виде порошка.
— Ну так как, — сказал официант, неправильно истолковав удивленный взгляд Харрисона, с которым тот рассматривал еду, — вас это устроит?
— Да. — Харрисон протянул ему клочок бумаги. — Более чем.
Взглянув на записку, официант обратился к кому-то, почти невидимому за клубами пара в конце длинного прилавка:
— Ты только что избавился от еще одного оба перед Джеффом.
После этого он ушел, разорвав бумагу на мелкие клочки.
— Как вы живенько со всем разобрались, — заметила брюнетка, кивая на его заполненную едой тарелку. — У него перед вами было об накормить вас, и вы сразу же освободили его от него. А мне вот придется мыть посуду, чтобы избавиться от моего оба, или выполнять об Сета перед кем-нибудь еще.
— Я разгрузил ящики с консервами. — Харрисон взял нож и вилку, его рот наполнился слюной. На корабле они не пользовались ножами и вилками. Для порошков и пилюлей в них попросту не было необходимости. — Тут ведь особо не приходится выбирать, правда? Берешь, что дают.
— Если только у Сета нет обов перед тобой, — сообщила она. — Тогда он ради тебя в лепешку расшибется. Так что лучше сделать ему какое-нибудь одолжение, чем надеяться на судьбу, а потом жаловаться.
— А я и не жалуюсь.
— Твое право. В этом и заключается свобода, не так ли? — Она на мгновение задумалась, а затем продолжила: — Иногда Сет оказывается у меня в долгу, и тогда я требую, чтобы он подал мне ананас со льдом, и он бежит выполнять мое поручение. А когда я должна ему, то бегать уже приходится мне. — Неожиданно она с подозрением сощурила свои серые глаза и добавила: — Слушаешь с таким видом, словно ты тут в первый раз. Ты не отсюда?
Харрисон кивнул с набитым курицей ртом. Прожевав, он сказал:
— Я с того корабля.
— Святые угодники! — В ее взгляде словно появились льдинки. — Антиганд! Кто бы мог подумать. Тебя не отличишь от человека.
— Я давно уже горжусь этим сходством. — Его остроумие возвращалось вместе с ощущением сытости. Он жевал, глотал и осматривался по сторонам. Снова появился человек в белой куртке.
— Что у вас из напитков? — спросил Харрисон.
— Дит, двойной дит, шемак или кофе.
— Кофе. Большой и черный.
— Шемак вкуснее, — посоветовала брюнетка, когда официант удалился. — Но зачем я тебе вообще это говорю?
Подали кофе в кружке размером с пинту. Поставив ее на стол, официант сказал:
— Раз уж вы решили освободить Сета от одного из обов, то скажите, что предпочитаете на десерт: яблочный пай, йимпикские конфеты, тертый тарфельсуфер или канидыню в сахарном сиропе?
— Ананас со льдом.
— Мф! — фыркнул официант и удивленно посмотрел на Харрисона, затем с укором — на брюнетку, ушел и принес ананас.
Харрисон подвинул его к соседке:
— Угощайся и приятного аппетита!
— Но он твой.
— В меня он все равно уже не влезет. — Он проглотил еще один кусок курицы, помешал кофе и почувствовал, как умиротворение наполняет его душу. — Да ладно, ешь, не стесняйся, и к черту талию!
— Нет. — Она с решительным видом снова подвинула к нему ананас. — Если я съем его, то у меня перед тобой появится об.
— Что с того?
— Я не хочу иметь обы перед незнакомцами.
— И то верно. Весьма разумно с твоей стороны, — поддержал ее Харрисон. — У незнакомцев часто бывают такие чудные идеи.
— Вижу, вы в этом знаток, — поддержала его она. — Хотя не понимаю, что чудного может быть в идеях.
— Все дело в цинизме, — пояснил он. — Знаешь, ведь даже посуду можно мыть с особым цинизмом. — Ананас снова совершил путешествие по столу и оказался около брюнетки. — Но если ты считаешь, что у тебя передо мной появится об, которое ты должна будешь выполнить, так можешь сделать это прямо сейчас. Мне нужна только информация. Скажи мне, где тут у вас самый важный фрукт.
— Ой, ну это легко. Тебе нужно к Алексу Питерсу, это посередине Десятой улицы. — С этими словами она принялась за ананас.
— Спасибо. А я уже начал думать, что все здесь либо совсем бестолковые, либо помешаны на шутках.
Харрисон продолжил трапезу, а закончив ее, откинулся на спинку стула. Непривычное чувство сытости немного ускорило его мыслительный процесс, и через минуту на его лице появилось выражение серьезного подозрения, и тогда он спросил:
— А у этого Питерса что, фруктовый сад?
— Конечно, — вздохнув от удовольствия, она отодвинула пустую тарелку.
Харрисон тихо застонал, а затем сказал:
— Я разыскиваю мэра.
— Что это такое?
— Номер один. Большой босс. Шериф, пахан, ну, как у вас это называется?
— Понятия не имею, — с неподдельным удивлением ответила она.
— Человека, который управляет городом. Руководителя.
— Можно изъясняться попонятнее? — попросила брюнетка, искренне стараясь помочь ему. — Кем или чем он должен руководить?
— Тобой, Сетом и всеми остальными. Вести вас за собой. — Он развел руками, словно хотел охватить весь город.
Нахмурившись, она спросила:
— Куда он должен нас вести?
— Туда, куда вы идете.
Она сдалась и жестом подозвала на помощь официанта в белой куртке.
— Мэтт, мы куда-нибудь собираемся идти?
— Откуда я знаю?
— Ну так спроси у Сета.
Он ушел, затем вернулся и выдал:
— Сет сказал, что в шесть часов он идет домой, а тебе это зачем?
— Кто-нибудь поведет его туда? — продолжала она расспрашивать его.
— Не говори ерунды, — посоветовал ей Мэтт. — Он знает дорогу и к тому же трезв как стеклышко.
— Не понимаю, почему это вызывает у вас такие затруднения, — вставил свое слово Харрисон. — Просто скажите мне, где я могу найти официальных лиц? Любых! Шефа полиции, городского казначея, заведующего моргом или, на худой конец, мирового судью.
— Что такое официальное лицо? — спросил Мэтт с неподдельным удивлением.
— Что такое мировой судья? — добавила брюнетка.
Харрисон почувствовал, что мозги у него съезжают набекрень, а голова идет кругом. Собравшись с мыслями, он решил испробовать другую тактику.
— Предположим, — сказал он Мэтту, — здесь случится пожар. Что вы будете делать?