— Хотелось бы взглянуть на это, — с вызовом сказал Глид. Информация о новом и невероятно мощном оружии была бы намного ценнее, чем адрес мэра. На Грейдера это произвело бы такое сильное впечатление, что он без труда повысил бы вознаграждение до пяти тысяч кредитов. С легким сарказмом в голосе он добавил: — Но, разумеется, я и не надеюсь, что вы выдадите свои секреты.
— Нет здесь ничего секретного, — с нескрываемым удивлением ответил Джефф. — Вы можете получить это совершенно бесплатно, когда только захотите. Любой ганд отдаст вам это, стоит только попросить. И знаете почему?
— Почему же?
— Потому что это оружие действует только в одном направлении. Мы можем использовать его против вас, но вы не сможете воспользоваться им против нас.
— Этого не может быть! Не изобрели еще такого оружия, которым ты не мог бы воспользоваться, если оно попало тебе в руки и ты знаешь, как им управлять.
— Уверены?
— Абсолютно, — без колебаний ответил Глид. — Я прослужил в космических войсках двадцать лет, а за это время, хочешь не хочешь, научишься разбираться в любом оружии: от луков до водородных бомб. Вы пытаетесь меня одурачить, но ничего не выйдет. Не существует такого однонаправленного оружия.
— Не спорьте с ним, — посоветовал Бейнсу Харрисон. — Его невозможно убедить, пока он не увидит все своими глазами.
— Понятно. — Лицо Джеффа Бейнса медленно расплылось в улыбке. — Я же сказал, что вы можете получить наше чудо-оружие, если только попросите. Так почему бы вам не сделать этого?
— Ну хорошо. Я прошу вас, — сказал без особого энтузиазма Глид. Оружие, которое выдают по обычной просьбе, даже не имея перед тобой самого пустячного оба, вряд ли может быть таким уж могущественным. Он мысленно представил себе, как пять тысяч кредитов сокращаются до пяти, а потом и вовсе превращаются в ничто. — Дайте мне это оружие, я хочу его испробовать.
Тяжело повернувшись на своем табурете, Джефф потянулся к стене, снял с крючка висевшую там маленькую блестящую табличку и протянул ее через прилавок.
— Можете оставить это себе, — сообщил он. — Вдруг да принесет вам пользу.
Глид рассматривал ее, вертя в пальцах. Это был всего лишь продолговатый кусок материала, напоминающего слоновую кость. Одна из его сторон была гладкой, старательно отполированной. На другой были выгравированы три крупные буквы: «С. — Н. Б.».
Подняв удивленный взгляд, он спросил:
— И это вы называете оружием?
— Разумеется.
— Я не понимаю. — Он передал табличку Харрисону. — А ты?
— И я тоже. — Харрисон внимательно рассмотрел табличку, а затем спросил у Бейнса: — Что означают эти буквы: «С. — Н. Б.»?
— Это сленговая аббревиатура, — сообщил Бейнс. — Она вошла в повсеместное употребление. Стала чем-то вроде девиза, распространившись по всей планете. Он тут повсюду, возможно, вы просто не обращали на него внимания.
— Я замечал такие надписи, но не придавал им значения, так как они не показались мне чем-то важным. Теперь я вспоминаю, что видел их в нескольких местах, в том числе в ресторане Сета и в пожарной части.
— Такие же буквы были на автобусе, пассажиров которого нам так и не удалось вывести наружу, — добавил Глид. — Но мне это ни о чем не говорило.
— Это говорит об очень многом, — сказал Джефф. — «Свобода — не буду».
— С ума сойти! — сказал ему Глид. — Я сейчас умру со смеху! Вы меня убили наповал! — Он заметил, что Харрисон с задумчивым видом убрал табличку в карман. — Абракадабра какая-то! И это вы называете оружием?
— Неведение — это счастье, — заметил Бейнс с на удивление уверенным видом. — Особенно когда не знаешь, что играешь с предохранителем штуковины, которая в любой момент может выстрелить.
— Ну ладно. — Глид решил спровоцировать его, поймав на слове. — Расскажи мне, как это оружие устроено.
— Не буду. — Бейнс снова улыбнулся, казалось, он был чем-то очень доволен.
— И вот это называется помощью! — Глид чувствовал, как его охватывает разочарование, особенно из-за тех кредитов, которые он так надеялся получить. — Сначала хвастались оружием однонаправленного действия, потом швырнули нам какую-то штуковину с тремя буквами на ней, а теперь словно язык проглотили? Сморозить чушь может каждый. А как насчет того, чтобы подтвердить правдивость ваших слов?
— Не буду, — сказал Бейнс, улыбаясь еще шире, а затем многозначительно и нарочито подмигнул не сводившему с него глаз Харрисону.
В голове у Харрисона словно пробежала искра. У него отвисла челюсть, он вытащил табличку из кармана и уставился на нее так, словно видел впервые.
— Отдай ее мне, — потребовал Бейнс, глядя на нее.
Убрав табличку в карман, Харрисон твердо ответил:
— Не буду отдавать.
Бейнс усмехнулся.
— Некоторые схватывают все на лету.
Глид, возмущенный этим комментарием, протянул Харрисону руку:
— Покажи мне еще раз эту штуку?
— Не буду показывать, — ответил Харрисон, встречаясь с ним взглядом.
— Эй, так дело не пойдет… — возмутился было Глид, но не закончил свою мысль. Он постоял какое-то время молча, его взгляд слегка остекленел, а мысли, словно безумные шестеренки, крутились в голове. Затем он сказал тихим голосом: — Вот это да!
— Так и есть, — поддержал его Бейнс. — Да еще какое! Как же медленно до тебя доходит.
Не в силах совладать с потоком свободолюбивых мыслей, полностью захлестнувших его, Глид хрипло сказал Харрисону:
— Давай-ка выйдем отсюда. Я должен подумать. Нужно найти какое-нибудь тихое местечко и все обдумать.
Там был крошечный парк со скамейками, газонами, цветами и маленьким фонтаном, вокруг которого играло несколько ребятишек. Выбрав место напротив пестрого ковра из экзотических неземных цветов, они некоторое время сидели в размышлениях.
Наконец Глид проговорил:
— Для одного упрямца это обернулось бы мученичеством, но для целой планеты… — Его голос дрогнул, но он продолжил: — Я пытаюсь осознать все это и прихожу к выводам, от которых меня бросает в дрожь.
Харрисон ничего не сказал.
— К примеру, — продолжал Глид, — представь, я вернусь на корабль и этот хрюкающий носорог Бидуорси отдаст мне какой-нибудь приказ. А я смерю его ледяным взглядом и отвечу: «Не буду!» Он либо сразу концы отдаст, либо бросит меня в карцер.
— Да уж, ничего хорошего тебе не светит!
— Подожди минутку, я еще не договорил. Вот сижу я в карцере, а работу все равно кто-то должен делать. Значит, Бидуорси выбирает кого-нибудь еще. И эта его жертва оказывается моим единомышленником. И он тоже смотрит на него холодным взглядом и говорит: «Не буду!» Его тоже отправляют в карцер, и я уже там не один. Бидуорси предпринимает еще одну попытку. И еще. И в карцере прохлаждается все больше людей. Но он рассчитан только на двадцать человек. И тогда под карцер отводят столовую для инженеров.
— Оставь нашу столовую в покое, — попросил Харрисон.
— Они занимают столовую, — настойчиво продолжил Глид с явным намерением наказать за что-то инженеров. — В конце концов и столовая набьется до отказа теми, кто не желает подчиняться. Бидуорси продолжает стремительно загребать одного за другим, если, конечно, к тому времени у него, бедолаги, не полопается с дюжину сосудов. И тогда он захватывает каюты для инженеров, обслуживающих блидерский двигатель.
— Да что ж ты к нам прицепился?
— И укладывает там провинившихся штабелями до потолка, — сказал Глид, испытывая садистское удовольствие от своей выдумки. — И так будет продолжаться до того момента, пока Бидуорси самому не придется взять ведра и швабры, встать на карачки и драить палубу, а Грейдер, Шелтон и остальные будут охранять карцер. В то же время Его Высокоблагородие посол будет готовить в бортовой кухне еду для нас с тобой, а все эти услужливые канцелярские крысы перепугаются и станут ему помогать. — Он еще раз мысленно подивился картине, которую только что нарисовал, и закончил: — Ты можешь себе представить?!
К ним под ноги прикатился разноцветный шар. Глид наклонился и поднял его. В ту же минуту к нему подбежал мальчик лет семи и с мрачным видом попросил:
— Пожалуйста, отдайте мне мяч.
— Не буду я тебе его отдавать, — сказал Глид и крепко сжал мяч в руках.
Не было ни возражений, ни криков, ни слез. С разочарованным лицом мальчик повернулся и пошел прочь.
— Держи, сынок. — Он бросил ему мяч.
— Спасибо! — Мальчик поймал мяч и убежал.
В этот момент заговорил Харрисон:
— Представь, что произойдет, если все население империи на протяжении космического пространства в восемнадцать световых лет от Прометея до Калдорской Четверки, получив уведомления на уплату подоходного налога, порвет их и скажет: «Не буду!» Что тогда случится?
— Нам потребуется дополнительная вселенная, чтобы организовать тюрьму, и еще одна — чтобы было откуда брать охрану.
— Начнется настоящий хаос, — продолжал Харрисон. Он кивнул в сторону фонтана, вокруг которого играли дети. — Однако не похоже, чтобы здесь был хаос. По крайней мере, я ничего такого не вижу. Это означает, что они не злоупотребляют постоянными отказами. А пользуются ими рассудительно, на основании каких-то общепризнанных правил. Только вот я не могу понять, каких именно.
— Я тоже.
Неподалеку остановился пожилой мужчина. Он в нерешительности посмотрел на них, но затем обратился к проходившему мимо юноше:
— Вы не подскажете, где здесь останавливается роллер на Мартинстаун?
— На том конце Восьмой улицы, — ответил молодой человек. — Он ходит раз в час. Перед отправлением на вас наденут кандалы.
— Кандалы? — Старик удивленно поднял свои седые брови. — Для чего?
— Эта дорога проходит мимо космического корабля. Антиганды могут вытащить вас.
— Ах да, конечно. — Он засеменил прочь и снова бросил взгляд на Глида и Харрисона, а когда проходил мимо них, заметил:
— Эти антиганды такие назойливые.
— И не говорите, — поддержал Глид. — Мы просим их, улетайте отсюда, а они отвечают: «Не будем улетать!»