— Ошибаешься. Мы убьем тебя — вот и весь плен кончится, — угрюмо пообещал комендант.
Лиминг громко расхохотался.
— Это вы ошибаетесь. Все станет в пятьдесят раз хуже.
— Чем нам опасен мертвый землянин и мертвый Юстас?
— Дело в том, что Юстасы живут дольше землян. Обычно Юстас умирает лишь через пять-десять лет после смерти человека, с которым был связан. У нас даже есть древняя песня о Юстасах. Там говорится, что старые Юстасы не умирают, а постепенно растворяются в космических просторах. В нашем мире есть тысячи одиноких, разъединившихся Юстасов, которые мало-помалу угасают.
— Ты не ответил. Чем нам опасен твой Юстас?
— Убейте меня, и мой Юстас останется совершенно один в чужом мире. Вокруг — ни людей, ни других Юстасов, чтобы скрашивать его одинокие дни. Причем он знает, что его дни сочтены. До сих пор моего Юстаса сдерживала забота о моей безопасности. Но тогда это ограничение исчезнет. Подумайте сами: я перестану входить в его планы.
Лиминг глядел чешуйчатым прямо в глаза, стараясь не мигать.
— Юстас обезумеет и все свои силы обратит на разрушение и уничтожение окружающей жизни. Не забывайте: вы для него враждебная форма жизни. Он не испытывает к вам ни жалости, ни сострадания.
Лиминг замолчал. Комендант тоже сидел молча, раздумывая над словами пленного землянина. Все, что он услышал, казалось невероятным. Но ведь когда-то и возможность космических полетов казалась еще более невероятной. Комендант не мог себе позволить просто отмахнуться от слов пленного. Глупые верят всему, поскольку доверчивы. Умные не торопятся верить, но и не спешат отрицать то, о чем ничего не знают. Пока комендант тюрьмы мог сказать с уверенностью лишь одно: ему ничего не известно о расе землян.
— Не буду утверждать, что все это невозможно, — наконец прервал молчание комендант, — но сомнения у меня все равно остаются. В наш альянс входит двадцать семь рас. Я не слышал, чтобы хоть одна из них отличалась таким вот… сосуществованием с невидимой формой жизни.
— Тогда странно, что вы не знаете об особенностях латианцев. В этом они схожи с землянами, — безапелляционно заявил Лиминг.
Латианцы были ведущей расой вражеского альянса и главным противником сил Федерации.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что у латианцев тоже есть Юстасы? — оторопело спросил комендант.
— Нет. Каждый латианец управляется сущностью, которая называет себя Дрожалкой с добавлением еще какого-нибудь имени. Просто латианцы об этом не знают. Мы бы тоже не знали, если бы не наши Юстасы. Они-то нам и рассказали.
— А они сами как узнали?
— Думаю, вам известно, что наиболее крупные сражения до сих происходили в латианской части Вселенной. Обе стороны брали пленных. После этого мы и узнали от Юстасов, что каждый пленный латианец управляется своей Дрожалкой и даже не подозревает об этом.
Лиминг усмехнулся.
— Правда, Юстасы невысокого мнения о Дрожалках. Скорее всего, Дрожалки являются более низкой формой невидимой жизни.
Комендант нахмурился.
— По крайней мере, это что-то определенное, что теоретически поддается проверке. Только как проверить, если сами латианцы не подозревают о том, что у них есть невидимые двойники?
— Проще простого, — подсказал Лиминг. — Латианцы держат в плену землян. Пусть кто-нибудь спросит этих землян, есть ли у латианцев Дрожалки.
— Так мы и сделаем, — согласился комендант, всем своим видом показывая, что скоро он выведет Лиминга на чистую воду.
Комендант обратился к офицеру, сидевшему справа:
— Бамашим, отправь по дальней связи запрос нашему старшему представителю при верховном командовании латианцев. Пусть допросит пленных землян.
— Вы можете еще доскональнее проверить мои слова, — вмешался Лиминг. — У нас каждый, кто связан с невидимой сущностью, называется чокнутым. Чокнутым, запомните это слово. Спросите у пленных землян: правда ли, что все латианцы чокнутые?
— Узнай и об этом, — приказал офицеру комендант и снова сосредоточил внимание на Лиминге. — Рассуждаем так. Ты ведь не знал, что совершишь вынужденную посадку и попадешь в плен. Так? Дальше. Ты сидишь в нашей тюрьме, а те пленные земляне — в латианской. Поэтому ты никак не мог заранее с ними сговориться.
— Все правильно, — подтвердил Лиминг.
— Когда придет ответ на запрос, тогда и увидим, правдивы ли твои показания.
Комендант свирепо взглянул на пленного землянина.
— Если ответ не подтвердит твоих слов, я сразу пойму, что здесь ты мне наврал. Возможно, ты вообще все наврал, от начала до конца. Так и знай: у нас есть особые и весьма эффективные способы обращения с врунами.
— Не сомневаюсь, что есть. Но если полученные ответы подтвердят мои слова, вы убедитесь, что я говорил правду. Вы согласны?
— Нет! — огрызнулся комендант.
Впервые за время допроса Лимингу стало не по себе.
— Почему?
Комендант поджал губы.
— Я прекрасно знаю: прямые контакты между тобой и другими пленными землянами невозможны. Но это еще ничего не значит. Твой Юстас вполне мог сговориться с их Юстасами.
Лиминг попытался улыбнуться.
— Такое просто невозможно.
Вместо ответа комендант нагнулся, выдвинул ящик и один за другим бросил на стол всех нитонисеев Лиминга.
— Как видишь, возможно, — торжествующе произнес он. — Выкладывай, что ты им говорил?
А комендант не дурак, и рассуждения у него вполне логичные. Лиминг общался со своим Юстасом, тот вступил в контакты с Юстасами пленных землян… дальше понятно. Давай теперь, выпутывайся из комендантской ловушки. Времени — не больше двух минут.
Выпутывайся, Лиминг, твердил он себе, иначе сейчас ты погубишь все, что так тщательно строил.
Комендант и офицеры ждали ответа и следили за лицом пленного, подсчитывая время. Чем позже Лиминг даст ответ, тем менее убедительным он будет. Нужно отвечать. Сказать им первое, что придет в голову, но только не молчать.
Отчаяние внутри наползало, разрасталось. Спасительная мысль, как часто бывает, явилась в самый последний момент.
— В своих рассуждениях вы допустили две ошибки, — сказал Лиминг.
— Назови какие.
— Во-первых, моего Юстаса от тех Юстасов отделяет громадное расстояние, что исключает возможность их непосредственного общения. Чтобы войти в сговор, Юстасу понадобилась бы моя помощь, а мне — мощный передатчик. И вначале я должен был бы войти в контакт с кем-то из землян, которые затем передали бы сведения своим Юстасам.
— Это ты так утверждаешь, — заметил ему комендант. — А в действительности все может обстоять наоборот. Юстасы способны общаться между собой вне зависимости от расстояний, и ты по понятным причинам стараешься скрыть это от нас. Мы что, должны верить тебе на слово?
— Другого я сказать не могу. Верить или не верить мне на слово — это уж вам решать.
— Я не верю. Давай называй вторую ошибку. Может, здесь ты скажешь что-то более убедительное.
— Конечно, — пообещал Лиминг, — поскольку здесь вам уже придется поверить не моим словам, а своим собственным.
— Чепуха! — загремел комендант. — Я не пытался убедить тебя в существовании Юстасов.
— Разрешите вам напомнить, господин комендант, что это вы сказали мне о возможности сговора между Юстасами.
— Ну и что?
— Сговор возможен лишь в том случае, если Юстасы действительно существуют, что доказывает правдивость моих слов. Но если мои утверждения — сплошное вранье и никаких Юстасов нет, как же будут сговариваться те, кого не существует?
Комендант сидел, не шелохнувшись. Его лицо слегка побагровело. Он был похож на охотника, попавшего в свой же капкан. Лиминг представлял, какая буря бушевала внутри у этого бедняги. Офицер, сидевший слева, изо всех сил старался подавить оскорбительный смешок.
Вдоволь насладившись этим зрелищем, Лиминг как ни в чем не бывало продолжал:
— Если вы не верите в существование Юстасов, то вы никак не можете верить в какой-либо сговор между ними. Однако если вы все-таки верите в возможность сговора, значит, тем самым вы признаете существование Юстасов. Разумеется, если сейчас вы находитесь в добром здравии и ясном уме.
— Охрана! — заорал комендант и сердито ткнул пальцем в сторону Лиминга. — Увести его!
Охранники поспешили исполнить приказ и погнали Лиминга к двери, когда последовало новое распоряжение:
— Стойте!
Комендант размахивал проволочным нитонисеем.
— Где ты достал проволоку, чтобы наделать столько своих поганых штучек?
— Мне ее принес Юстас. Кто же еще?
— Прочь с моих глаз!
— Мерсе, фаплап, — повторяли охранники, тыкая Лимингу в спину прикладами. — Амаш! Амаш!
Остаток этого дня и весь следующий Лиминг провел в камере. Он то сидел, то лежал на скамье, мысленно прокручивая разговор с комендантом и намечая свои дальнейшие шаги. Иногда Лиминг ненадолго разрешал себе повосхищаться собственным наглым и на удивление складным враньем. И какой врун до сих пор пропадал во мне, думал Лиминг.
Проще ли пробиваться к свободе языком, а не голыми руками, как ригелианцы? Кто продвигается успешнее? И вопрос вопросов: кто, вырвавшись из этой тюрьмы, никогда уже в нее не попадет? Его способ менее утомителен для тела, зато требует несравненно большего нервного напряжения, чем рытье подземного хода. И это пока все, что знал Лиминг.
Он отметил еще одно преимущество своей линии поведения: на какое-то время чешуйчатые оставили свои попытки выжать из него сведения военного характера. Но надолго ли? Возможно, с их точки зрения, сейчас куда важнее узнать о двойственной природе землян, чем получить данные о противнике. К тому же эти данные вполне могут оказаться ложными. После Юстасов коменданту стало не до того, иначе Лиминга ожидал бы допрос с пристрастием и рукоприкладством.
Устав выстраивать ходы и думать над возможными ответными ходами чешуйчатых, Лиминг решил немного поразвлечься. Заслышав в коридоре шаги охранника, он приготовился к маленькому спектаклю. Как только поднялась заглушка глазка, Лиминг опустился на колени и н