х самых пор, когда мои руки научились сгибать проволоку в петлю.
— Для петли подходит любая проволока?
— Главное условие — она должна быть из цветного металла.
— Имеют ли все нитонисеи одинаковые размеры и конструкцию?
— Нет. И то и другое зависит от личности и характера каждого человека.
Лимингу каким-то образом удалось отбить все их вопросы. Его лоб пылал, а в желудке ощущался ледяной холод. Затем в разговор включился комендант.
— Федерация отказалась принимать пленных землян раньше остальных рас. Федерация также отказалась производить обмен из расчета два к одному и вообще больше не намерена обсуждать эту тему. Они обвинили Зангасту в недобросовестности. Что ты скажешь по этому поводу?
Призвав на помощь все свое самообладание, Лиминг заставит себя улыбнуться и сказал:
— Увы, в чем-то все разумные расы удивительно похожи. В ваш альянс входит двадцать семь рас, и самые могущественные из них сегодня — латианцы и зэбы. Если бы Федерация сама предложила обмен пленными и назвала расу, чьи пленные будут обменены первыми, как это восприняли бы остальные расы? Думаете, охотно согласились? Сомневаюсь. Допустим, Федерация предложила бы первыми обменивать пленных танзитов. Неужели латианцы и зэбы с готовностью проголосовали бы за такой обмен?
Лиминга перебил высокий, властного вида чешуйчатый:
— Меня зовут Даверд. Я — личный помощник Зангасты. Он придерживается такого же мнения, что и ты. Он считает, что при голосовании земляне остались в меньшинстве. Зангаста направил меня сюда, чтобы задать тебе один вопрос.
— Я слушаю.
— Союзники землян по Федерации знают о Юстасах?
— Нет.
— Вам удается скрывать такие факты от них?
— Речь вовсе не о сокрытии фактов. Мы бы и рады им рассказать, но относительно наших друзей Юстасы себя никак не проявляют. Какую репутацию мы заработали бы среди союзников, не имеющих своих Юстасов, если бы начали рассказывать им о подобных вещах? С врагами дело обстоит иначе. Там действия Юстасов становятся очевидными, и их уже не скроешь.
— Убедительно. — Даверд встал и приблизился к Лимингу. Остальные сидели и внимательно наблюдали. — Эту войну начали латианцы. Потом к ним в качестве союзников примкнули зэбы. Все остальные расы по тем или иным причинам были просто втянуты в войну. Не спорю, латианцы — могущественная раса. Однако они не желают отвечать за свои действия.
— А мне-то что от этого? — с напускным равнодушием спросил Лиминг.
— Каждая из остальных двадцати пяти рас уступает латианцам и зэбам по численности и могуществу. Однако все вместе мы достаточно сильны, чтобы выйти из войны и заявить о своем нейтралитете. Зангаста уже совещался с представителями других рас.
Вот тебе и безделушка из нескольких футов луженой проволоки!
— Сегодня Зангаста получил их ответы, — продолжал Даверд. — Остальные расы, как и наша, полны решимости выйти из войны при условии, что Федерация признает их нейтралитет и согласится на обмен пленными.
— Такое внезапное единодушие говорит мне кое о каких приятных событиях, — сказал довольный Лиминг.
— О каких же?
— Скорее всего, силы Федерации недавно одержали крупную победу. И кому-то здорово влепили.
Даверд не стал ни подтверждать, ни отрицать слова Лиминга.
— В настоящее время ты — единственный землянин, находящийся в плену на этой планете. Зангаста считает, что ты заслуживаешь пощады.
— Как это понимать?
— Зангаста решил отпустить тебя с посланием к Федерации. Твоя задача — убедить Федерацию принять наши планы. Если не сумеешь — двести тысяч пленных будут обречены на дальнейшие страдания.
— За что Федерация может вам отомстить, — напомнил Лиминг.
— Они не узнают. Здесь больше нет ни землян, ни Юстасов, чтобы тайно предупредить силы Федерации. Землян мы держим в другом месте. Чтобы действовать, надо знать, куда направлять свои действия. А Федерация об этом даже не догадывается.
— Вы правы, — согласился Лиминг. — Чтобы действовать, надо знать, куда направлять свои действия.
Лиминг вылетел на легком истребителе, экипаж которого состоял из десяти лучших воинов личного батальона Зангасты. Их путь лежал к одной из небольших планет вблизи зоны боевых действий. Планета являлась латианским форпостом, но могущественных и самоуверенных латианцев ничуть не интересовали дела и планы их более слабых союзников. Экипаж Зангасты заявил, что им необходимо поменять изоляцию сопел. Пока длился этот вымышленный ремонт, Лиминга посадили в одноместный латианский корабль-разведчик. Воины Зангасты пожелали ему удачи и…
Сбылось то, о чем он мечтал в каменном мешке камеры. Он был свободен, он летел к своим. Однако теперь Лиминга подстерегали трудности иного свойства. Никогда еще ему не было так худо при старте. Кресло пилота, сделанное в расчете на латианца, совершенно не годилось землянину. Вскоре у Лиминга заломило спину. Все приборы и рычаги управления размещались совсем не так и совсем не там, где он привык. Корабль был мощным и быстроходным, но кардинально отличался от кораблей, на которых ему доводилось летать. Лиминг сам толком не знал, как ему удалось приноровиться к управлению.
Но на этом его страхи не кончились. Корабль Лиминга все еще находился в том секторе Вселенной, где Федерация имела достаточно густую сеть станций слежения. Можно было нарваться и на патрульный отряд.
Лиминг летел прямо к Земле. Он спал урывками, ненадолго проваливаясь в забытье и тут же снова просыпаясь. Он не доверял соплам двигателя, хотя они были в три раза прочнее тех, с которыми он залетел в гости к чешуйчатым. Лиминг не доверял автопилоту, поскольку так и не разобрался в чужой конструкции. По тем же причинам он не доверял всему кораблю. Вдобавок он не доверял союзническим силам, поскольку они имели обыкновение сначала стрелять и только потом задавать вопросы.
Когда он опустился, на этой стороне Земли была ночь. Лимингу удалось сесть в паре миль к западу от основного космопорта.
Городок, куда он вскоре добрался пешком, назывался Уобаш[9]. Ярко светила луна. Лиминг подошел к знакомым воротам и услышал окрик часового:
— Стой! Кто идет?
— Лейтенант Лиминг и Юстас Фенакертибан.
— Проходите. Сейчас вы будете идентифицированы.
Лиминг шагнул вперед. Будете идентифицированы, подумал он и усмехнулся. Какой идиотизм. Этот часовой ни разу его не видел и вряд ли сумеет отличить Джона Лиминга от Микки-Мауса.
Лиминг ступил в круг яркого света, распространяемого прожектором. Из ближайшего здания появился некто с тремя нашивками на рукаве. В руках у заспанного сержанта был сканер, от которого тянулся черный кабель. Сержант провел сканером по всем частям тела Лиминга, с особым усердием идентифицируя лицо.
— Отведи его в штаб разведки, — послышался голос из невидимого динамика.
Лиминг двинулся вслед за сержантом.
— Эй, а где второй парень? — крикнул вдогонку насторожившийся часовой.
— Какой еще парень? — спросил, оборачиваясь, сержант.
— Да он просто чокнулся на посту, — подмигнул сержанту Лиминг.
— Вы называли мне два имени, — упирался воинственно настроенный часовой.
— Если ты вежливо попросишь сержанта, он назовет тебе еще два, — пообещал Лиминг. — Правда, сержант?
— Отстань. Нам некогда, — равнодушно бросил часовому сержант.
Вскоре Лиминг переступил порог штаба разведки. Дежурным офицером в ту ночь был полковник Фармер. Лимингу уже не раз доводилось встречаться с этим напыщенным, любящим покрасоваться типом. Фармер недоверчиво уставился на прибывшего:
— Ну?
Свое «ну» он повторил раз семь, не меньше.
— Чем вызван отказ обменивать пленных землян из расчета два к одному? — без обиняков выпалил Лиминг.
— Вы уже знаете? — оторопел Фармер.
— А стал бы я спрашивать, если бы не знал?
— Разумеется. Но почему мы должны соглашаться? Они что, издеваются над нами или считают полными кретинами?
Лиминг уперся руками в стол и сказал:
— Нам обязательно нужно согласиться, но при одном условии.
— Что это за условие?
— Они должны заключить такое же соглашение с латианцами. Два пленных Федерации в обмен на одного латианца и его Дрожалку.
— Как вы сказали?
— Дрожалку. Латианцы охотно согласятся. Они ведь орут по всей Вселенной, что один латианец стоит двух воинов любой другой расы. Они настолько горды собой, что не посмеют отказаться. Наоборот, примутся трезвонить: смотрите, даже враги признали наше превосходство!
— Но… — начал ошеломленный Фармер.
— Никаких «но». Их союзники тоже согласятся на такой обмен. У тех свои причины, однако нас это не касается. Вас устраивает соотношение? Два пленных Федерации в обмен на одного латианца и его Дрожалку.
— Потрудитесь наконец объяснить, что такое дрожалка! — выпятив брюхо, рявкнул Фармер.
— Нет ничего проще, — заверил его Лиминг. — Спросите у своего Юстаса. Он вам все объяснит.
Обеспокоенный Фармер моментально сменил тон и со всей мягкостью, на какую только был способен, сказал:
— Вы числились в списке пропавших без вести. По правде сказать, мы считали вас погибшим.
— Я чуть не погиб при вынужденной посадке, но пронесло. Зато прямиком угодил в тюрьму. У них там целая планета отведена под тюрьмы.
— Понимаю, понимаю, — сладким голосом твердил Фармер, делая успокаивающие жесты. — И как вам удалось оттуда выбраться?
— Фармер, я никогда не был вруном. Но меня спасла наглая ложь. И еще — нитонисей.
— Простите, я что-то не понял.
— Тут нечего понимать. Главное, они выпустили меня. И не просто выпустили. Когда я улетал, десять фаплапов стояли, взяв под козырек.
После такого заявления полковник Фармер мог только тупо моргать, глядя на явившегося с того света лейтенанта. Некоторое время Лиминг смотрел на него, потом вдруг хватил обеими кулаками по столу. Чернильница боязливо подпрыгнула, усеяв пресс-папье блестящими капельками чернил.