Человек — грязный поток, сверхчеловек — море, ибо только оно способно принять в себя грязные потоки, сохранив чистоту.
Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он — море, где может потонуть ваше великое презрение.
Презрение людей к себе, презрение автора к людям, презрение автора к самому себе, комментирует в «Эросе невозможного» А. Эткинд.
Как один из принципов цельного учения Ницше, сверхчеловек связан с другими принципами, особенно с волей к могуществу, он — высшее ее проявление. Человек, сущность которого волится изнутри воли к власти, суть сверхчеловек.
Слово «сверхчеловек» наименовывает сущность человечества, которое, будучи человечеством нового времени, начинает входить в завершение сущности его эпохи. «Сверхчеловек» — это человек, который есть на основе действительности, определенной волей к власти, и для нее.
Сущность сверхчеловека — это не охранная грамота для буйствующего произвола. Это основанный в самом же бытии закон длинной цепи величайших самопреодолений, в течение которых человек постепенно созревает для такого сущего, которое как сущее всецело принадлежит бытию, что своим выявлением творит целую эпоху, а именно последнюю эпоху метафизики.
Сверхчеловек — итог исторического развития, цель наличного человечества. Смысл существования «высших» людей — готовить почву для скачка, для взрыва жизненных сил, для нового уровня жизни. О том, что сверхчеловек — это не преобразование наличного человечества, а именно скачок, свидетельствуют следующие слова Ницше: «Человек как вид не прогрессирует. Правда, достигаются более высокие типы, но они не сохраняются. Уровень вида не подымается».
Ницше присущ исторический оптимизм — не вера в безоблачное будущее человечества, но в способность человека «превзойти себя», разрушить все старые ценности, отбросить заблуждения и иллюзии, расстаться с прошлым. Грядущее — преодоление наличного. Таков исторический путь. Высокое назначение человечества выражается в его способности создать большее, чем оно само.
Квинтэссенция понимания сверхчеловека — максима: «Все боги умерли: теперь мы хотим, чтобы жил сверхчеловек!» Раз «Бог умер», человеку ничего не остается, кроме самообожения: «Тоска о божестве должна была сказаться среди своих мук в стремлении создать божество, и это выразилось в самообожении».
Сверхчеловек — новая, очередная ступень человечества. В моей интерпретации это не новый биологический тип, но начало нового витка эволюции — духовной. Это принципиально новый уровень духовности, новое состояние существования, подлинный Наблюдатель (если иметь в виду антропный принцип).
Не случайно, не красного словца ради поставил Ницше сверхчеловека в зависимость от смерти богов. На первый взгляд кажется, что Ницше помещает сверхчеловека на опустевшее место Бога. Но это не так. Если Бог мертв, то его место так и остается пустым, и не созидание, а только господство над сущим в виде господства над землей переходит к сверхчеловеку будущего.
Лев Шестов считал, что сверхчеловек — конец философии и начало проповеди Ницше, что функция сверхчеловека та же, что добра в учении Толстого. Но мне представляется, это не так: сверхчеловек и есть вершина его философии, ее замковый камень, скрепляющий весь свод.
Ницше принадлежит постановка проблемы разделения «свободы от» и «свободы для». Одно дело стать господином в собственной уединенной от мира «пустыне», другое — стать творцом новой жизни. Нельзя быть свободным, постоянно следуя общественным установлениям. Отличительное качество сверхчеловека — устремленность в будущее, в мир подлинной свободы. «Сверхчеловек — это „дальнее“ (синоним идеального) и противоположен „ближнему“ во временно-пространственном и психологическом плане». «Свободный от чего? Какое дело до этого Заратустре! Но твой ясный взор должен поведать мне: свободный для чего?»
Сверхчеловек — это сверхсознание, противостоящее недосознанию «последних людей», это антитеза «организованному счастью» бюргера, мещанина с их убогими ценностями: «свободой от», желанием иметь, а не быть.
Сверхчеловек — это оппозиция утопии, декларация подвижничества и героизма стоической личности, идущей своим путем.
Ницше не трактовал сверхчеловека как человека власти. Это — сильный, творческий, благородный, великодушный человек, которому свойственны постоянная напряженность духа, самоконтроль и самообуздание, независимость, нонконформизм, жизнерадостность, веселость, сила страсти, amor fati.
Сверхчеловек — это самопреодолевающая и самосозидающая личность, это духовная неуемность, преобразующая сила, устремленность в грядущее.
Чем свободнее и сильнее индивидуум, тем взыскательнее становится его любовь; наконец, он жаждет стать сверхчеловеком, ибо все прочее не утоляет его любви.
Сверхчеловек — опора Ницше в его борьбе против апокалипсиса стадности, вырождения, тоталитаризма, когда старое мельчает, крошится и погибает. Это значит, что нарождается новая, высшая форма существования. Самые страдания, симптомы упадка предзнаменуют эпохи усиленного движения вперед, фактически налицо альтернатива: или «автономное стадо», или сверхчеловек, либо общество человеко-машин, либо высшая культура.
Сверхчеловек — это то, что должны совместно создать все люди, лучшее, высшее человечество, которое может появиться в наших детях и внуках. Нынешнее человечество уже чревато будущим; его муки — муки рождения.
Сверхчеловек есть продолжение человека, наиболее творческое в нем, совокупность всего, что есть великого в человеке, высшая форма существования человека.
Именно сверхчеловек — творец новых ценностей, их разрушитель и обновитель одновременно (тот, «кто разбивает скрижали ценностей, разрушитель, преступающий, но это и есть созидающий»). По Хайдеггеру, сверхчеловек — это человек с новыми ценностями, радикально превосходящими старые.
Сверхчеловек — это мощь персонального начала, «тип высшей гармоничности», свободное служение культурному росту человека. Он не стремится быть, как все, не боится выйти из ряда, чужд лживым добродетелям и лицемерным массовым истинам.
Познание, созидание, труд, добродетель, стремление к отказу от своего бытия, свобода — все это человек должен направить на создание необходимых условий для появления сверхчеловека, который должен в составе универсума занять место человека.
Сверхчеловек — это следующая ступень в восхождении духа, новый высший образец, новый высший тип земного существования, ставший на место прежнего, обремененного слабостями и иллюзиями homo sapiens. «Новый человек утверждается в господстве над сущим настолько, насколько воспитывает и дисциплинирует сам себя».
Сверхчеловек несовместим с равенством, общезначимостью, соборностью, «объективностью», ибо является носителем индивидуального человеческого начала, выражением экзистенциального существования. Наивысшим идеалом человечества является не призрачное счастье или бесконечный прогресс, но — лучшие представители человеческого рода, противостоящие ущербной массе.
Идея Сверхчеловека вырастает из экзистенции. Сверхчеловек не может занять место субъекта. Ницше не только вскрыл слабые места субъективизма, он поставил под сомнение само место универсального субъекта. Экзистенция становится границей универсализации субъекта.
Сверхчеловек Ницше — это высшее выражение человеческой экзистенциальности, вершина нового типа эволюции — восхождение личности человека.
Теорией Сверхчеловека Ницше пытался улучшить экзистенцию человечества. Возможно, этот идеал непрактичен и неясен, но нам может служить ключом то, что личности, которые всецело посвящают себя человечеству, могут быть рассмотрены Сверхчеловеком как достигшие наивысочайшего смысла межсубъективной экзистенции.
Сверхчеловек — греза Ницше, художественный образ несуществующей действительности, продиктованный творческой волей поэта. Сверхчеловек противопоставлен действительности, разлагающей личность.
Философское credo Ницше слагается из двух элементов, по существу противоположных. В основе его лежит греза художника о нормальном человеке, способном пройти все ступени развития и дать разновидность. В себе осознал Ницше эту грезу как веление инстинкта самосохранения; инстинкту подчинил логическое мышление; подобно Авенариусу, он — философ алогизма. Но глубже Авенариуса понял он невозможность проповеди алогизма в терминах теоретической философии. Вот почему не доказательство, а внушение полагает он в основу своего метода. Вот почему на творчестве, а вовсе не на теории знания базирует он свою систему. Из теоретика превращается в практика. «Мое учение о сверхчеловеке, — как бы говорит он, — внушено мне инстинктом самосохранения, рисующим символ будущего человека; мне остается показать, каков путь осуществления этой грезы». Тут вступает в свои права уже не художественный, но моральный момент его философии: к образам будущего прокладывает он тропу через косность среды; приглашает и нас упражняться гимнастикой творчества, чтобы развить мускулы, способные выковать ценность; так предлагает Ницше свою реальную телеологию; она состоит из ряда практических, последовательно расположенных советов, напоминающих по форме изречения Лао Цзы, Будды, Христа, Магомета; советы эти обращены к внутреннему опыту учеников; внешний же опыт — биология, наука, философия — всё это для Ницше средства подачи сигналов.
Художественный символизм есть метод выражения переживаний в образах. Ницше пользуется этим методом: следовательно, он — художник; но посредством образов проповедует он целесообразный отбор переживаний: образы его связаны, как ряд средств, ведущих к цели, продиктованной его жизненным инстинктом: вот почему метод изложения Ницше имеет форму «телеологического символизма».
Да, философия Ницше — только система символов, «захватывающих невыразимую глубину нашей души», способ художественного обоснования этой поэтической символики…