«Когда ночь идет, все серо вокруг.
Великие вещи, две, как одна:
Во-первых – Любовь,
Во-вторых – Война»
«За то, что этою рукой
Гасил я степь в огне, —
Я факелом, мечом, петлей
Страну зажгу вдвойне»
«Я верю, что жизнь – нелепая суета… – Она похожа на закваску, которая бродит минуты, часы, годы или столетия, но рано или поздно перестает бродить. Большие пожирают малых, чтобы поддержать свое брожение. Сильные пожирают слабых, чтобы сохранить свою силу» (Джек Лондон, «Морской волк»)
Ницшеанские мотивы можно найти в творчестве Августа Стриндберга, Генриха Манна, Дмитрия Мережковского, Федора Достоевского, Зинаиды Гиппиус.
Джек Лондон в молодости был увлечен философией Ницше, чего стоит хотя бы его высказывание: «Не зная никакого бога, я сделал человека предметом своего поклонения» Джек Лондон. Фото 1910 г.
В Великобритании конца XIX – начала XX века духом философии Ницше были проникнуты произведения Редьярда Киплинга: его герои обладают несгибаемой волей, всегда верны своему слову и готовы нести свет цивилизации в самые отдаленные уголки земного шара. Образы героя-бунтаря, аристократа воли и духа в изобилии встречаются и на страницах книг американского писателя Джека Лондона, который, впрочем, впоследствии разочаровался в этих идеях, приведя главного героя романа «Морской волк», являвшегося образцом сильной личности и вершителя судеб, к полному краху и мучительной смерти… В произведениях Киплинга и Лондона явственно прослеживаются мотивы расового превосходства, величия белого человека, весьма популярные в то время и в Европе, и в Америке.
В России в эпоху Серебряного века работы Ницше были хорошо известны и имели множество поклонников. Русским Ницше иногда называли философа и публициста Константина Николаевича Леонтьева, проповедовавшего «движение к богочеловеку через счастье», выступавшего против омещанивания и либерализма. Достаточно близок к немецкому гению оказался и Василий Васильевич Розанов, тяготевший к крайностям в философском осмыслении событий и считавший, что практически все на свете можно рассмотреть с самых разных точек зрения: так, готовя статьи для газет, он мог как высказываться с проправительственной позиции, так и критиковать власть имущих в духе лидеров левых партий. Даже названия произведений Розанова в определенном смысле пересекаются с тематикой работ Ницше: «Место христианства в истории», «Сумерки просвещения», «Цель человеческой жизни». Впрочем, в отличие от Фридриха Ницше Розанов был религиозен: «Что бы я ни делал, что бы ни говорил и ни писал, прямо или в особенности косвенно, я говорил и думал, собственно, только о Боге…»
Фридриха Ницше относят к основоположникам…
а) Эпикурейства
б) «Философии жизни»
в) Идеализма
г) Религиозной философии
Темы, поднятые Ницше, в русском искусстве:
Павел Филонов и его аналитическое искусство, выявлявшее суть человеческого бытия
Георгий Нарут и его военные аллегории
Михаил Врубель и его «демон» как символ сломленной мощи и одиночества
Казимир Малевич, основоположник супрематизма – направления, рассчитанного на интуитивное восприятие цвета
Кузьма Петров-Водкин – пример символических тенденций
Леон Бакст с его пристрастием к мистицизму и экзотике
Ницшеанская философия жизни с ее тягой к прочувствованности, иррациональности оказалась близка русским символистам, ярким представителем которых был поэт, философ и драматург Вячеслав Иванов. Его роднил с Фридрихом Ницше интерес к эстетике Древней Греции; диссертация Иванова была посвящена культу Диониса и происхождению античной трагедии. В его поэзии постоянно присутствуют мотивы смерти и воскресения, отчаяния и надежды, смерти и мистической любви.
Конечно, далеко не все относились к Ницше и его идеям сочувственно: так, один из идеологов русского духовного возрождения и христианской философии, Владимир Сергеевич Соловьев (кстати, скончавшийся в один год с Ницше), был категорическим противником ницшеанства. В своей статье «Идея сверхчеловека» он критикует отрицание немецким философом моральных ограничений и предостерегает читателей от «языческого взгляда на силу и красоту».
Русские «ницшеанцы» конца XIX – начала XX века:
«Жалок тот историк, который не умеет видеть, что в бесконечной сложности и глубине всемирной жизни известное зло нередко глубокими корнями связано с известным добром!» (К. Н. Леонтьев)
«Мудрость нудит выбор:
«Сытость – иль свобода».
Жизнь ей прекословит:
«Сытость – иль неволя».
Утверждает Чудо
Пламенная Воля;
Но из темной жизни
Слабым нет исхода»
«Два ангела сидят у меня на плечах: ангел смеха и ангел слез. И их вечное пререкание – моя жизнь» (В. В. Розанов)
Лев Троцкий в работе «Кое-что о философии сверхчеловека», вышедшей вскоре после смерти Фридриха Ницше, пишет: «В Ницше нашла себе идеолога группа, тоже хищнически живущая за счет общества, но при более счастливых условиях, чем жалкий люмпен-пролетариат: это – паразитенпролетариат высшего калибра. <…> …всех членов этого своеобразного буржуазного рыцарского ордена связывает почти неприкрытое, но вместе с тем – по правилу, но не по исключению, разумеется, – и ненаказуемое хищение в самом широком масштабе из фондов общественного потребления…» Мог ли Ницше предполагать, что его, страстно обличавшего мещанство, обвинят в буржуазности! Правда, Троцкий в первую очередь имел в виду склонность буржуазии пользоваться правом сильного и распределять общественные блага по своему усмотрению.
Многие литературоведы склонны видеть ницшеанские мотивы в творчестве Максима Горького: его Буревестник, бесстрашно бросающийся навстречу буре и шторму, воспринимается не просто как антипод «глупому пингвину», но как олицетворение аристократа духа, сильного, прекрасного и одинокого. В «Песне о Соколе» фраза «Рожденный ползать – летать не может!..» также вызывает в памяти идеи Ницше относительно морали рабов и морали господ…
Не избежал влияния идеологии Ницше и писатель Томас Манн. Правда, как это случалось со многими в XX веке, начал он с отрицания пацифизма и демократических реформ, поддержал Первую мировую войну; а в 1930-х годах начал сочувствовать левым идеям и выступил с антифашистскими заявлениями. Ну а о том, как идеи Ницше пытались поставить себе на службу представители Третьего рейха, мы уже говорили. Прежде всего, это был яркий пример того, как можно выдать желаемое за действительное: Адольф Гитлер и его соратники увидели в книгах Фридриха Ницше только то, что им хотелось увидеть…
В советской философии в большинстве случаев Ницше представляли как певца воинствующего индивидуализма, призывающего отринуть мораль и пропагандирующего вседозволенность.
Интересное развитие ницшеанская философия жизни получила в теориях европейских мыслителей XX столетия.
Вильгельм Дильтей, немецкий философ и историк, современник Ницше, переживший его на одиннадцать лет, в своем основополагающем труде «Введение в науки о духе» разделил науки естественные, изучающие мир путем непосредственного эмпирического опыта (эксперимент, измерение и так далее), и науки о духе, требующие совершенно особой методики. Не только разум участвует в познании, сообщает Дильтей, в этот процесс вовлечено все существо человека. В том числе и те его возможности и проявления, которым до сих пор официальная наука не уделяла внимания. При разработке наук о природе вполне достаточно исследований эмпирических; но для наук о духе этого явно недостаточно. Там требуются другие, иррациональные методы: прочувствование, включение, понимание – Дильтей считал их полноправными участниками познавательного процесса. Ну а связать науки о духе и науки естественные поможет психология.
Будучи безусловным интеллектуалом, человеком очень образованным, Ницше оставался совершенным младенцем во многих вопросах быта и частной жизни. Однажды он после долгого перерыва в общении встретился с приятелем – бароном Зейдлицем. Тот познакомил философа со своей молодой супругой, с которой Фридрих неожиданно быстро нашел общий язык. Вскоре он пишет сестре о том, что практически созрел для того, чтобы устроить собственную личную жизнь, и просит Элизабет подыскать ему кого-нибудь «наподобие Ирены Зейдлиц».
Достойной копии не нашлось.
Немецкого историка и культуролога Освальда Шпенглера многие исследователи также относят к представителям философии жизни, хотя большинство его работ сложно отнести к философии в чистом виде. Шпенглера не устраивала сложившаяся в научном мире схема изучения периодов мировой истории: Древний мир – Средние века – Ренессанс и Новое время. Он утверждал: эта модель совершенно не подходит, если мы, например, беремся изучать историю Африки или Америки. И Шпенглер предлагает особую морфологию всемирной истории: нужно изучать не периоды, а так называемые локальные культуры, которые, подобно человеку, проживают рождение, взросление, расцвет, увядание и умирание. Например, древнеегипетская культура, по мнению Шпенглера, уже прошла этот цикл полностью. Русскую, или русско-сибирскую, культуру Шпенглер считал пробуждающейся. По его мнению, умирание культуры начинается с ее перехода, обращения в цивилизацию – для этого процесса характерны воинствующий атеизм, воинственность, техницизм. К примеру, высочайшая культура Древней Греции была ассимилирована Римом, доведена им до абсолюта и в итоге погибла после нескольких столетий завоеваний и социальных потрясений. Что же касается западноевропейской культуры, то она, по мнению Шпенглера, вступила в фазу заката уже в XIX веке. Собственно, гибель культуры начинается с утраты ею гибкости, восприимчивости, творческого начала – как мы помним, Ницше уделял особое внимание творческой силе и утверждал, что человек и общество закаляются в борьбе. И в философии Шпенглера также прослеживается эта уверенность.