– Да это у нас директриса с ума сходит. А ты… у нас кто?
– Дима.
Протянул руку, она легонько пожала:
– Анита.
Мы проболтали весь урок.
– Весело с тобой, но у нас сейчас алгебра будет, надо идти, – сказала Анита с искусным налётом легкого сожаления.
Но уходить при этом не торопилась. Сначала – «немного опоздаю, ничего страшного», потом – «ай, да ну эту алгебру, но на следующий урок я точно иду».
Общаться с ней было не только приятно, но и познавательно с точки зрения знакомства с местными обычаями и публикой. Правда, конкретно про мой новый класс она ничего толком не сказала:
– Я малолетками не интересуюсь.
– Даже теперь? – спросил я, имея в виду себя, хотя по годам, как выяснилось, мы были с ней ровесники.
– Ну… бывают исключения, – она кокетливо улыбнулась.
Мы обменивались двусмысленностями, всё глубже заводя разговор в приятное русло. Но внезапно Анита умолкла, а потом вдруг спросила:
– А это кто? Подруга твоя?
Я посмотрел, куда она указала. Там стояла та самая девчонка из моего нового класса и опять по-идиотски пялилась. Это уже точно клиника.
– Пфф, – я скривился, – скажешь тоже!
– А что, по-моему, девочка на тебя запала. Ты приглядись, – посмеивалась Анита.
– Меня салатницы не интересуют.
– Кто?! – она захохотала – пожалуй, громковато.
Зато эту ненормальную как ветром сдуло.
В общем, моё первое негативное впечатление от новой школы Анита сумела скрасить и практически перевести в фазу со знаком плюс. Ещё и вечер обещал сложиться – мы договорились встретиться и куда-нибудь сходить…
6. ТаняЛибэ, либэ, аморе, аморе
Всё изменилось. Вернее, нет. Изменилась я. С того момента, как появился Дима. Той жизнерадостной дурочки больше нет. Кажется, для меня весь мир, всё, что когда-то занимало, радовало, беспокоило, потонуло во мраке или совсем исчезло – остался только он. Дима…
Каждую минуту я думаю о нём. Стоит сомкнуть глаза, и наплывают образы…
…Звонок. Мы сидим, записываем домашнее задание. А он уже поднялся и идёт к двери, не обращая внимания на возмущение учителя, проходит между рядами. Мимо нашей парты. Меня обволакивает его запах, от которого я совершенно схожу с ума, жадно вдыхая каждую капельку. Таращусь на его спину, широкие плечи, смуглый затылок, стараясь за эти несколько секунд насмотреться вдоволь…
…Урок английского. Мы ждём Алёну Игоревну возле кабинета, она почему-то задерживается. Дима стоит поодаль, прислонившись к стене. Ноги – накрест. Руки – в карманах брюк. Голова вздёрнута, веки полуприкрыты, тёмные, длинные ресницы (мне бы такие!) опущены и прячут глаза в тени, оттого кажется, что смотрит он на всех свысока. Но если приглядеться, то видно, что вовсе не свысока, а устало и как-то отрешённо. Потом ему надоедает ждать, и он уходит, буквально за минуту до того, как англичанка наконец прибегает. А я молча злюсь на неё за опоздание, и весь урок кажется мне тоскливым…
…Физкультура. Шестой урок. Мальчишки играют в баскетбол. Девчонок Свисток отпустил домой. Ну а я нагородила сто причин, по которым мне якобы надо дождаться конца урока, – чтобы только остаться в спортзале, чтобы смотреть на него. В чёрной майке и свободных светло-серых трениках он немножко другой. Малость разгильдяйский, что ли. Но всё равно бесподобный! Сам хоть и не качок, но руки крепкие, мускулистые. Остальные пацаны в сравнении с ним кажутся по-цыплячьи тощими и нескладными.
На его левом предплечье я углядела тоненькую чёрную полоску, обвивающую бицепс. И тотчас влюбилась в тату, хотя совсем недавно с глубоким презрением относилась ко всем, кто делал себе наколки.
И играет Дима лучше всех. Стремительно, уверенно, напористо. Что ни бросок, то – в корзину. Свисток аж вскакивает в восторге. Я – тоже. Едва удерживаюсь от аплодисментов при каждом попадании. Звонок. Дима, весь взмокший, разгорячённый, на ходу стягивает майку. На мгновенье вижу его торс, упругий, стройный, гибкий. Меня словно окатывает жаром, и сознание меркнет. Нет, я не валюсь в обморок, но сижу, встаю, куда-то иду на автомате, ничего не соображая, пылая и дрожа всем телом…
Таких фрагментов – целая вереница. Как бесценные сокровища, я их коплю, бережно храню и частенько извлекаю из памяти, чтобы заново пережить эти чудные мгновения. Иногда даю волю фантазии и воображаю такое, что сама потом стыжусь. Пожалуй, теперь по-настоящему счастлива я и бываю-то только в своих мечтах.
А в реальности всё хуже некуда. Самой себе кажусь скучной, неловкой, бестолковой, некрасивой. В школу рвусь теперь всем сердцем, и, вместе с тем, это для меня настоящая пытка. Когда он опаздывает на уроки, сижу как на иголках. Слушаю вполуха. Вскидываюсь, стоит только кому-то дверь открыть. Если ложная тревога, то испытываю глубочайшее разочарование. А если входит он… Со мной тотчас происходит что-то невообразимое. Прямо чувствую, как пылают щёки, слышу, как дико колотится сердце, как стучит кровь в висках. Дышу с трудом. Всё плывет перед глазами, а внутри мелко, противно потряхивает. Не могу ни на чём сосредоточиться. Если меня спрашивают, то я не в состоянии ответить даже на самый простой вопрос – в голове как будто вакуум. Ещё и язык подводит: становится каким-то чужим, неповоротливым, тяжёлым. Голос звучит ужасно: то глухой и скрипучий, то тонкий, писклявый. Почему, ну почему я при нём так катастрофически тупею? Словно мозг отказывает и я совершенно собой не владею.
Дима часто прогуливает уроки. А я всё равно жду, когда он войдёт, каждую минуту жду. И больше ни о чём думать не в силах. Просто наваждение какое-то. Когда его нет, в душе – пустота. Ничто не радует. Когда он поблизости – тоже мука адская. Каждая клеточка изнывает. Хожу как больная. На переменах выискиваю его взглядом. Кажется, взглянуть бы хоть глазком – и уже радость. Но взглянешь – и хочется ещё и ещё. Правда, смотреть на него я могу только со спины, и если случается так, что он идёт мне навстречу, то не знаю, куда глаза спрятать, куда самой деться. Чуть ли не паника накатывает.
Я часто вижу его с Анитой Манцур. В такие моменты прямо физически чувствую боль. Такую сильную, такую оглушительную, рвущую сердце в клочья, что умереть, наверное, легче. Я ненавижу Аниту. Хочу, чтобы её вообще не было.
Учёба пошла побоку – занимаюсь еле-еле. Над домашкой сижу часами, и всё равно ничего в голову не лезет, самое элементарное не запоминается. Пока что выезжаю на бывших заслугах, но многие учителя уже поглядывают косо. А некоторые спрашивают, не заболела ли я. Конечно же, заболела! Но разве кто поймёт?
Заметила, что и отношения с родителями стали совсем другими. Прежде папа всегда был для меня непререкаемым авторитетом. Если случалось, я с кем-то спорила, то главным аргументом у меня было: «А вот мой папа говорит…» И его есть за что уважать. Он из простой, бедной семьи и всего добился сам, своими силами, своим умом. Раньше я гордилась им, а теперь все его заслуги кажутся мне какой-то ерундой. И сам папа… он словно погряз в этих бесчисленных планёрках, погрузках, доставках. Только об этом и думает, только об этом и говорит. Ничего кроме не видит и не слышит. А мне хочется крикнуть ему в лицо: «Да кому это интересно?!» Естественно, молчу, терплю. Но его общества я практически не могу выносить.
А с мамой… с ней-то у меня всегда были тёплые и доверительные отношения. Но теперь и в ней меня стало многое раздражать. А больше всего то, что она ничего не понимает, до сих пор считая меня маленькой глупой девочкой. Все её интересы сводятся к тому, что купить на рынке и что на ужин приготовить, чтобы папа остался доволен. Какой же пресной и унылой жизнью оба они живут! И даже не замечают этого. Странно, что и я этого прежде не замечала. Зато теперь, глядя на них, выть с тоски охота.
Я ухожу в свою комнату, чтобы не видеть лица папы – лица самодовольного всезнайки, чтобы не видеть, как мама лебезит перед отцом, поддакивает ему, чтобы не слышать их глупых, бессмысленных разговоров. Вру обоим, что делаю уроки, чтобы не лезли ко мне, не мешали, а сама торчу в Одноклассниках. Захожу на сайт невидимкой. Диминого аккаунта там нет, но зато на странице Аниты выложены его фотографии. С ней, конечно. Но я в фотошопе всё лишнее обрезаю. Оставляю только его лицо. Какой он красивый! Я могу смотреть на него часами. Смотреть и вспоминать мгновения, когда мы виделись. Смотреть и плакать. Плачу теперь вообще по любому пустяку. Иногда по полночи реву и всегда терзаюсь единственным вопросом: как он ко мне относится. Похоже, что вообще никак, что он меня попросту не замечает. Но один случай всё-таки заронил надежду – как-то мы одновременно заходили в школу, и он придержал дверь, пропустив меня вперёд. Может, это и ерунда, так многие делают. Но он не многие. В нём вообще галантности – ноль. И такой знак внимания… не может быть, чтобы это ничего не значило. Разве не так? От всех этих мыслей я буквально схожу с ума.
Мне ведь даже поделиться не с кем. Я, конечно, записываю всё в дневник. Да-да, знаю, сейчас модно вести блоги, а дневник – это привет из прошлого века. Или позапрошлого? Но блог – это как-то публично, что ли, напоказ. А в том, что ты записываешь самое сокровенное в тетрадь и эту тетрадь прячешь от всех в тайное место, есть что-то очень-очень личное. Иногда это помогает не свихнуться, привести в порядок мысли, но сейчас мне этого мало. Так хочется поговорить с кем-нибудь о Диме. Не гадости про него послушать, а просто поговорить. Но не с мамой же. А подруг у меня, по большому счёту, нет. Ольга, ни минуты не сомневаюсь, сразу же доложит всё Женьке. А Женька его ненавидит. Прямо злобой вся исходит, стоит только о нём упомянуть…
7. ДимаКак я не познакомился с одноклассниками и немного о личном
Отношения с Анитой развивались не просто быстро, а галопом. Сразу она мне, конечно, понравилась. В потоке замухрышек Анита выделялась и сияла как звёздочка. О как сказанул! Пафосно, но ей было приятно. Девчонки вообще, заметил, любят, когда им не просто отвешивают комплименты, но ещё и превозносят их достоинства. Скажем, фраза «Ты в нашей школе самая красивая» имеет гораздо больший вес, чем просто «Ты красивая». Анита же выделялась не только внешностью, но и, что куда важнее, умением быть такой, чтобы все на неё смотрели и удивлялись, завидовали, восхищались и т. д. (нужное подчеркнуть). Это и есть то самое, что по умолчанию возносит её в ТОП группы «А» по нашей с Костяном условной классификации. Об этом я ей, естественно, не говорил – понимаю ведь, что не слишком благородно делить девушек на классы и подвиды. Хотя… девчонки тоже наверняка нас делят на всяких там ботанов, лошков, мачо, ну или кого там ещё.