– Ему понадобятся новое имя и документы, – резонно заметила Клаудия.
– Насчет документов я позабочусь, – предложил Якоб. – Что касается имени, то нам лучше по-прежнему называть вас Грэхэмом, так как к этому имени вы привыкли.
Грэхэм покачал головой:
– В Милбанкской тюрьме не существует имен. Я был номером восемьдесят четыре – четырнадцать.
Клаудия подошла сзади к старику и положила руку ему на плечо:
– Вот так мы и будем вас называть.
– Восемьдесят четыре – четырнадцать? – недоуменно переспросил Грэхэм.
– Нет. По названию тюрьмы, в которой вы сидели. Мистер Грэхэм Милбанк. – Клаудия игриво дернула старика за бороду. – Теперь давайте-ка вас хорошенько вымоем, пострижем волосы и уберем эту нелепую бороду. Когда я закончу прихорашивать вас, мистер Милбанк, вы будете выглядеть, как чистокровный вест-индийский купец.
Грэхэм усмехнулся, затем расхохотался.
– Я им и был, – провозгласил он, утирая навернувшиеся от смеха на глаза слезы. – Перед тем, как я угодил в тюрьму благодаря предательству своего друга, я именно им и был – китайским и вест-индийским торговцем!
* * *
Этим же вечером Грэхэм Магиннис стоял в одиночестве на обрыве над водой, глядя на Индийский океан, туда, где солнце только начинало садиться за горизонт. Поверхность океана была невероятно спокойной, и казалось, что оранжевые, желтые и красные пальцы дотрагиваются до синей глади. Грэхэму казалось, что эта переливающаяся рука потянулась к нему, маня его за много тысяч миль через океан, напоминая ему, что наступит день, когда он снова увидит своих детей.
– Да. Я вернусь домой к вам, мои Коннор и Эмелин, – поклялся вслух Грэхэм. Подняв с земли небольшой камень, он швырнул его в океан и услышал всплеск воды. На скулах старика заиграли желваки, ладони его сжались в кулаки. – Я вернусь домой и к тебе тоже, Эдмунд Баллинджер. Я вернусь в Англию и отомщу.
XXI
На берегу возможности человека измеряются его умением стрелять из лука и владением верховой ездой, в то время как моряк должен быть наделен способностью сражаться с водой и на воде. Моряк должен понимать ветра, и облака, и земли, и их очертания. Он должен иметь большой опыт в метании копья при сильном ветре. Он должен знать, как сам бог, как пробиваться сквозь большие волны, управлять своим кораблем и быть всегда готовым к действию. После того, как все его копья были брошены и пронзили врагов, за ними должно вступать в бой его ружье, принося еще больший эффект. Все грохочущие ураганы огненного жара [пороха] достигнут намеченной цели, и когда бы ни встретились на пути пираты, они будут неизменно побеждены. Никакое оружие не минет своей цели. Морские бандиты будут разбиты и повержены в прах, и даже при высоких волнах, когда они захотят обратиться в бегство, они будут преследоваться, ловиться и безжалостно уничтожаться. Таким образом, чудовища, живущие в морских пучинах, останутся спокойными, и море станет совершенно гладким, даже мелкой ряби не будет на нем.
(Император Тао-кунг, из официальных судебных записей, «Пекинские Вести», семнадцатый день, девятый месяц, тринадцатый год его царствования.)
Росс Баллинджер и Фрай Льюис Надал стояли на носу тайпин чуаня43, или «большой военной лодки» – типичной боевой китайской джонки с плоским днищем, высокой кормой, квадратной носовой частью и большими парусами. При длине в сто двадцать пять футов она являлась одним из самых больших кораблей Императорского военно-морского флота. Джонка была выкрашена в красный и черный цвета, с парой нарисованных на носовой части больших глаз. Вооружение составляли три двенадцатифунтовые и три девятифунтовые пушки, расположенные вдоль бортов, и одно девятифунтовое орудие, установленное по центру кормы.
Росс перегнулся через леер и посмотрел на команду из примерно сорока моряков, которые поднимали невероятных размеров парус на главной мачте. Более узкий сверху, чем снизу, и весящий почти три тонны, он был изготовлен из туго переплетенной циновки и поддерживался горизонтальными бамбуковыми реями. Передний парус, уже поднятый и имевший почти такой же громадный размер, также подвешивался к мачте, высота которой не уступала высоте главной. Более скромный по размерам бизань-парус, установленный ближе к корме, висел на тридцатифутовом шесте. Все три мачты были сделаны из соснового дерева, произрастающего в провинции Фучжоу, однако основная мачта отличалась от остальных тем, что была разукрашена полосками красной бумаги, с написанными на них размашистым почерком пожеланиями удачи, такими, например, как: «пусть эта мачта презреет бурю», «пусть свежие ветра дуют в эти паруса со всех сторон света» и «эта мачта подобна полководцу, командующему десятью тысячами воинов».
Глядя на воду, Льюис заметил:
– Только бы нам добраться до Джакарты. Это не должно оказаться такой уж сложной задачей – найти там корабль, отплывающий к берегам Англии.
– А как насчет Мей-ли и сестры Кармелиты? – спросил Росс, поворачиваясь лицом к монаху. – Вам не кажется, что кто-нибудь начнет задавать лишние вопросы?
– Я уже придумал, что ответить насчет Мей-ли; она будет просто еще одной из сестер нашей миссии, сопровождающей меня во время паломничества в Рим, путь которого проходит через Лондон. Я сомневаюсь, что кто-нибудь обратит на них внимание, поскольку их головы будут покрыты апостольниками.
Беседу Росса и Фрая Льюиса прервал подошедший к ним китайский офицер. Офицер поклонился и заговорил с Льюисом, который в ответ кивнул головой и поблагодарил его. Когда китаец удалился, монах сказал Россу:
– С вами хотела бы встретиться Мей-ли.
Росс прошел вдоль палубы к одной из закрытых, расположенных со стороны кормы галерей, где были выделены помещения для племянницы чын-чай та-чэня и ее спутников. Войдя в переднюю каюту, служившую гостиной, Росс поклонился стоящему внутри на страже морскому офицеру, затем прошел к группе черных лакированных стульев, где сидели две китаянки. Сестра Кармелита была одета в свой черный наряд, Мей-ли была облачена в традиционный, отделанный пурпуром халат из синего шелка, полы которого частично закрывали короткие шаровары. Китаянки только что закончили пить чай, и Росс спросил сам себя, не предсказывала ли снова монашка будущее.
Мей-ли не скрывала своего восторга по поводу появления Росса, однако ее глаза выдавали легкое волнение. Сразу почувствовав, что что-то не так, а также заметив мрачное выражение лица монашки, Росс спросил, все ли в порядке.
– Мы не попадем в Англию, – заявила Мей-ли.
Росс с удивлением посмотрел на девушку. В первый момент он подумал, что ей что-то сказал командующий джонкой, однако затем все-таки задал вертевшийся у него на уме вопрос:
– Сестра Кармелита что-то увидела, не так ли?
Мей-ли кивнула в ответ:
– Сестра Кармелита не видеть нас достигнуть Англии.
– Что-нибудь Произойдет по пути туда?
Мей-ли пожала плечами:
– Мы вернемся назад, это точно. Она видеть нас возвращаться в Китай.
– Но почему? Вы уверены в том, что сестра Кармелита не хочет сказать, что это произойдет на обратном пути из Лондона?
– Нет. Она говорить, мы даже не достигнем Явы. Мы возвращаться назад потому, что нам суждено остаться в Китае.
– Нам? И мне тоже?
– Я всегда это знала – с тех пор, как увидела вас. Мой дядя также об этом знать. Он думал, что вам удастся совершить путешествие в Англию и затем вернуться в Китай. Но сестра Кармелита говорить, «для того, чтобы пересечь великую воду, он должен сперва пройти через затемнение света и подняться на гору».
Росс вспомнил разговор в саду верховного правителя, в котором участвовали Мей-ли, Лин Цзе-сю, Фрай Льюис Надал и он сам.
– Ваш дядя также говорил о горе, не так ли? Что это за гора? Где она?
– У нее много имен. Некоторые называют ее Холодной Горой, другие знают ее как Гору Хранящих Спокойствие. Этой горы нет ни на одной карте; вы должны найти ее сами.
– Но это же смешно. Конечно, люди знают...
– Это ваша судьба, Росс, не моя.
Мей-ли опустила глаза. Выражение лица девушки было настолько смущенным, что Россу захотелось подойти к ней и взять за руку. Заставив себя следовать правилам этикета, Росс спросил:
– А какова ваша судьба? Что сестра Кармелита сказала вам об этом?
– Мне? – девушка беспокойно взглянула на монашку, которая, сидела с закрытыми глазами и казалась либо уснувшей, либо глубоко задумавшейся. – Она не говорить обо мне – только о том, что мы вернуться в Кантон, потому как еще не пришло время вам уехать.
– Она сказала вам что-то о вашем будущем, не так ли? – настаивал Росс.
– Сегодня? Нет, я клянусь, – Мей-ли снова отвела глаза.
– Не сегодня – так в первый день, когда мы встретились. Сестра Кармелита прочитала по чайным листьям из вашей чашки и сказала вам что-то такое, что вас обеспокоило, ведь так? – Когда Мей-ли ничего не ответила, Росс спросил: – Что она говорила вам?
Девушка набрала в легкие побольше воздуха и, закрыв глаза, медленно выдохнула. После долгой паузы она робко улыбнулась и снова посмотрела на Росса:
– Она постоянно твердить, что я скоро должна выйти замуж. Но предсказания не всегда сбываются. У меня нет поклонников, и моя семья еще не нашла для меня подходящую пару.
Росс задумчиво потер подбородок:
– Возможно, на вашей судьбе написано, что вы должны сами найти себе мужа.
– В любом случае, ему необходимо вначале получить согласие моей семьи, – осторожно произнесла Мей-ли.
– А этот муж – он непременно должен быть китайцем?
Снова опустив глаза, Мей-ли прошептала в ответ:
– В Китае женщина обязана подчиняться трем мужчинам. До того, как выйти замуж, она подчиняется отцу, затем мужу, а в случае, если останется вдовой,– сыну. Мой дядя, моя семья, да и законы моего народа – все они требуют того, чтобы моим мужем был китаец.
– А как вы сами? Вы тоже этого требуете?