ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА, зажатый между двумя ячейками.
Наоми сверилась с картой.
– Не могу найти его.
– Ты уверена, что вход здесь?
Она протянула ему телефон.
– Проверь.
Кекс уставился на фото, то так, то эдак, повернул телефон.
Наоми пошла к дальней тупиковой стене, шлепнула по ней несколько раз ладонью.
Плотная.
Тогда она ударила по ней кулаком.
– Шлакоблоки, – отметила женщина. – Если вход здесь, нам понадобится кувалда. Или отбойный молоток.
– Да я уж понял.
Кекс перевернул телефон вверх ногами, глядя на схему. И задумался.
Вот так штука.
Парень опять вытащил ключ из связки – надо признаться, ему нравилось металлическое дзинь всякий раз, когда его доставал, поскольку Кекс был из тех людей, кому для работы больше одного ключа обычно не требовалось – и двинулся к шкафчику, открыл его, вынул из стойки для инструментов увесистый молоток и вернулся обратно.
Кекс шел, пока не приблизился к стене почти вплотную, затем он опустился на четвереньки и стукнул молотком по полу. Раздался неутешительный глухой гул.
– Бетон, – сказала Наоми.
– Ага.
Кекс пополз вперед, снова пробуя молоток. Тот же звук. Он продолжал ползти, ударяя молотком об пол через каждые пятнадцать сантиметров.
Звук везде был одинаковым.
– Пол бетонный, Трэвис.
– Забавно слышать свое настоящее имя, – пробурчал он.
– Извини, – проговорила она. – Тебе не нравится?
– Не могу решить.
Разумеется, он мог и уже решил. Господи, у него сердце замирало всякий раз, когда она произносила его имя. Он не мог дождаться, когда Наоми произнесет его опять.
Пожалуйста, пожалуйста…
БУМ. Он почти достиг центра коридора и снова опустил молоток.
Пол откликнулся пустым металлическим гулом.
Кекс снизу вверх поглядел на Наоми. Усмехнувшись, она опустилась на корточки. Он поднял телефон, пытаясь увеличить какую-то часть снимка.
– Прямо здесь. Видишь заштрихованный серый полукруг?
– Да, плохо правда.
– Это вход. Они его закрасили.
Вдвоем они уставились на пол. Кекс взмахнул молотком, раздумывая. Покачал головой.
– Слушай, скрыть дерьмо, которое мы собираемся сделать, все равно не получится.
– А что мы собираемся сделать?
– Сломать еще кое-что, – заявил он. – Часть нашей работы – забота о безопасности, а внизу вовсю голосит сигнализация, так? Гриффину звонить слишком поздно, он пьян в стельку и, в любом случае, не разберется. Он сам может звякнуть в головной офис, но сейчас там тоже никого нет… но ведь они не для того нанимают людей, чтобы те тупо стояли и смотрели, улавливаешь, к чему я клоню? Значит, остаются только копы.
– Ага, и мы им скажем, что у нас древняя пожарная сигнализация в подвале заливается?
– Точно. Нелепо, да? Но мы с тобой на службе, сработал сигнал тревоги, а весь склад до самой крыши забит ценным личным имуществом.
– Правильно! Вещами, которые для людей что-то да значат.
– Абсолютно точно. Я всегда считал именно так, – к тому моменту он уже разогрелся, чувствуя творческий зуд от возможности поделиться своими мыслями с кем-то еще. – Внизу надрывается сигнализация, а мы охранники. Те, кто отвечает за безопасность.
– Мы скорее клерки.
– Послушай, конечно, у нас паршивая работа, но это наша работа.
– И наша ответственность.
– Плюс мы любопытны.
– Последнюю часть я опущу.
Лгать она явно не умела. Ничего, тут он мог справиться за двоих.
– Ну что? Поехали?
– Давай.
– Побереги глаза.
Она тут же отвернулась, а Кекс повернул молоток раздвоенным концом вниз и тяжело ударил им об пол.
Звон металла усилился: внизу, похоже, был не бетон. В разные стороны полетели куски штукатурки. Он ударил еще раз, другой, третий, четвертый, и скоро пространство вокруг оказалось усыпано ошметками краски, как опавшими листьями осенью.
С последним ударом от пола отлетел квадратик сантиметров в десять, и под ним, наконец, показалось то, что хотел обнаружить Кекс. Под несколькими слоями потрескавшейся масляной полуглянцевой серой краски безошибочно угадывался металлический люк.
12
Последний раз Роберто Диазу звонили ночью пять или шесть лет назад. То, что он услышал телефон сегодня, вообще оказалось чистым везением: после увольнения он взял в привычку выключать его часов в девять вечера и не включать до тех пор, пока не выпьет минимум одну чашку кофе утром.
С тех пор он стал гораздо счастливее. Мягче, уж точно. Энни еще не настолько преуспела в отношениях с гаджетами; она обычно оставляла смартфон включенным на случай, если детям что-то понадобится, но самому младшему исполнилось двадцать восемь, и шансы на это были очень малы. Но ей все равно нравилось первым делом, проснувшись, листать свежую «Нью-Йорк таймс», проверяя, не стал ли мир лучше за последние восемь часов.
Странно, но нет, однако Энни не из тех, кто сразу сдается.
Сегодня Роберто случайно забыл выключить телефон, и забавно, как сработали старые рефлексы, когда тот заверещал вскоре после полуночи. Диаз проснулся еще до того, как утихло эхо первого звонка, взял гаджет в руки, едва начался второй, и теперь сидел в кровати, поставив обе ноги на пол, отвечая.
– Черт бы вас… – прохрипел он.
Упс. Голос пропал. Ладно, рефлексы еще вернутся.
Он прочистил горло и попробовал снова.
– Да?
– Роберто Диаз? – Голос был женский.
– Говорите.
– Я звоню насчет продажи «Плимут Дастер» семьдесят восьмого года.
Он долго не отвечал.
– Мистер Диаз?
– Дайте мне пять минут.
Он отключился и положил телефон обратно на прикроватный столик. Посидел в тишине, размышляя. Он немного жалел о втором бокале вина за ужином, но, кроме этого, не чувствовал вообще ничего. Так ты и понимаешь, что достиг полной гармонии, когда внезапный звонок посреди ночи эмоционально ничего не меняет. Роберто отсчитал несколько глубоких вдохов и позволил буддийской мантре, которую открыл, когда ему перевалило за пятьдесят, заполнить свой ум.
Я здесь.
Он хотел выпить чашку чая, прежде чем перезвонит.
Энни повернулась и посмотрела на него через плечо, щурясь в темноте.
– Кто это был?
– Моя вторая жена.
– Как ты можешь шутить в такое время?
– У меня талант, милая.
Она начала неуклюже шарить по своему столику. Не обнаружила того, что искала, зато разбросала немногие вещички.
Он посмотрел на нее.
– Что ты делаешь?
– Ищу очки.
– Зачем?
Она опять повернулась и посмотрела на него.
– Понятия не имею.
Энни оглядела комнату, как бы убеждаясь, что все на своих местах.
– Кто-то из детей?
– Нет. Не волнуйся.
Она вздохнула.
– О господи.
Ладно. Если Роберто пока не сказал ей о том, кто звонил, значит, это точно Они.
«О господи» было скорее уставшим, чем испуганным, одним из тех «о господи», которые ты произносишь, когда по какой-то причине не можешь найти зарядку от телефона.
– Ага.
– Так кто звонил?
– Понятия не имею, голос первый раз слышу. А у кого-то, похоже, начинается паника.
Роберто нагнулся и поцеловал жену в лоб. Он никогда ее не обманывал и даже не думал о флирте после того случая в Австралии.
Он был благодарен за это и за нее каждый день.
– Спи, – шепнул он. – Я быстро разберусь.
Он встал, натянул чистую майку и брюки, висевшие рядом на стуле, чтобы их легко можно было найти в темноте.
Кстати, о старых привычках.
Энни, которая зарылась головой в подушку, заворочалась.
– Слишком быстро не надо. Подожди, пока я не усну, хорошо?
– Милая, я не вчера родился.
Она пробормотала что-то нежное и неразборчивое и уже спала, когда он затворил за собой дверь. Неожиданные звонки еще были частью рутины даже столько лет спустя, и в принципе они давно перестали ей докучать.
Роберто нравился этот дом в Северной Каролине – не то, что те, где он жил или в которых просто бывал. Правда, его построили в восьмидесятых, и стены оказались столь тонкими, что воду, журчащую в трубах, мог услышать даже тугоухий. Наверное, дом давно следовало снести и построить новый, но данное мероприятие обошлось бы им в целое состояние, которым они не располагали, да и, кроме того, в этом не было особого смысла. Почти. Дом исправно служил им, «делал» все, что от него требовалось, почти не жалуясь в течение двадцати лет, и заслуживал чего-то большего, чем бульдозер.
Диазы купили его со всеми недостатками и запланировали привести в порядок в два этапа.
Поэтому они сперва отремонтировали дом и покрасили внутри, на время примирившись с разрушающейся наружной частью. А вот когда гниющую веранду, протекающую и покрытую пятнами крышу (изрешеченную кое-где осиными гнездами) игнорировать стало невозможно, они глубоко вдохнули и вооружились чековой книжкой.
Большая переделка началась четыре года назад, сразу перед тем, как оба ушли на покой. Денег им хватило на половину крыши, но не на веранду.
У них не то чтобы кончились сбережения, но имелись финансовые пределы, за которые они договорились не выходить. Ссуды, которые они договорились не брать. Облигации, которые решили не продавать. И не хватало еще нарушить свои же правила сейчас, когда они так близки к тому, чтобы оставить внукам приличную сумму для поступления в колледж.
В общем, Роберто учился навыкам кровельщика и даже сам делал обшивку. Еще он натренировал себя, храбро усмехаясь, посещать магазин скобяных товаров трижды в сутки, задавая продавцу глупые вопросы.
Однако накануне прошлого Дня благодарения, ровно через два с половиной года после того как последние рабочие удалились, почти четыре года с начала «большой переделки» и полноценное десятилетие после того, как они купили это страшилище, – да, тогда их дом (почтовый адрес: 67, Фигтри-роуд) был закончен.