Было ли так на самом деле, Абель не знал, да и не жаждал узнать. Приезжий маг говорил четко, внятно проговаривая слова без какого-либо видимого акцента. И только то, как он строил предложения, иногда меняя местами слова, выдавало в нем херцландца, причем из центрального региона страны.
Абель понял, что чувствует не только злость на Даана, просиживающего штаны днями и ночами в децернате, и от этого стало только хуже. Он в самом деле — что? — завидовал? Признаться в этом даже самому себе было очень тяжело.
Да, Абель чувствовал себя школьником против профессора кафедры прикладной магии — против настоящего практикующего мага, для которого ничего не стоило сообразить исцеляющее заклинание на пять секунд. Только в Абеле не было ни капли восхищения или — как это бывает со школьниками — стремления «стать таким же». Потому что Абель не был школьником. И он когда-то сам был таким. И в один момент это просто закончилось.
Абелю казалось, что он смирился с этим, но внезапное появление в его жизни лишних практикующих магов разворошило старую обиду.
— Тогда идем, — отрывисто, удивляясь собственному голосу, произнес Абель и направился к двери, жестом предлагая гостям покинуть комиссарский кабинет.
По коридору децерната они шли в молчании, и Абеля это совершенно устраивало. Он не слышал, как шагает Реннинг за его спиной, зато отлично слышал, как топают оборотни. Тяжелая поступь была отличительной чертой не только тех, кто обращался в медведей, но и менее масштабных животных: даже отряд Ленджервуда не умел ходить тихо. Об их приближении всегда сообщали грохочущие шаги, усугубленные то ли походкой, то ли подошвами армейских ботинок.
Это сыграло с ним злую шутку: маг оказался ближе, чем Абель мог предположить. Он привык к тому, что во Втором децернате никто ни к кому не подкрадывается, поэтому позорно вздрогнул от голоса над ухом:
— Вы не так давно стали комиссаром, мейстер ван Тассен?
Абель раздраженно раздул ноздри, зло и глубоко вдыхая через нос. Этот парень прекрасно знал про ван Кельца, значит, знал, что случилось позже. Так к чему эти разговоры?
— Да, — ответил Абель, изо всех сил сохраняя спокойствие. Хотя бы показное. Внутри все бурлило и завязывалось в узел.
— А до этого?
Абель обернулся через плечо. Реннинг допрашивал его с методичностью человека, делающего это постоянно. Не ответить казалось не только невежливым, но и вовсе недопустимым.
— Я служу здесь почти десять лет. Начал с рядового, — все-таки ответил Абель.
В конце концов, эта информация о нем имелась в более или менее свободном доступе. Херцландцы могли спокойно запросить эти данные у его начальства.
— Мейстер Кристенсен вас привел?
Оборотни смиренно топали следом, не подавая ни малейшего признака заинтересованности, хотя, как казалось Абелю, их уши сейчас должны были развернуться в сторону впереди идущих. Реннинг понимающе и вроде как даже заинтересованно кивал либо же просто делал вид, что вслушивается.
Ведь вряд ли они приехали бы сюда настолько неподготовленными?
— Да?
— И это случилось, когда… — подбадривающе проговорил Реннинг.
Абель недовольно поморщился. Он все еще не понимал, зачем отвечает на эти вопросы. А главное, он не понимал, что ему будет, если он не будет на них отвечать. Только это останавливало его от того, чтобы послать херцландцев по известному адресу.
— Я работал в кафе, которое решил ограбить слабенький маг.
Абель мрачно зыркнул на Реннинга, показывая ему, что этот разговор (и лично он) ему неприятен. Маг остался равнодушен.
— Еще он решил, что я могу его сдать, и самый простой вариант решения этой проблемы — залепить по мне каким-нибудь убойным заклинанием.
— Но маг ведь был слабенький, нет? — уточнил Реннинг.
Абель сцепил зубы. Ему показалось, или его пытаются уличить во лжи?
— Бита тоже не такое сложное оружие, как пистолет-пулемет, но череп пробивает на раз-два, — ответил Абель.
Реннинг наклонил голову, соглашаясь с аргументом.
— И?
— И. Я жив, здоров и служу во Втором децернате. В котором служат только те, в ком магии не больше дальдера. А то, что в них есть, — противоречит всем магическим законам.
Реннинг кивнул, как будто слова Абеля подтвердили то, что он знал и без этого. Ну, конечно, подтвердили. Абель не собирался рассказывать ничего нового.
— Это очень интересная беседа, но мы пришли.
Абель толкнул дверь в конференц-зал, оказавшийся совершенно пустым. Стулья были аккуратно задвинуты под столешницу стола, который на первый взгляд казался совсем обычным — если не знать, сколько в нем компьютерной начинки. За дальним монитором сидел Маттиас, но он быстро засобирался и ушел, проскользнув мимо них с таким видом, будто прятал в карманах как минимум пару гигабайт ценной информации, на которую уже нашелся клиент.
Абель отделался кивком и сел за один из мониторов, который по праву считал своим.
Конечно, в каждом кабинете стояли компьютеры. Но использовались они исключительно для написания отчетов, рассматривания заранее сохраненных картинок и к интернету подключались только в том случае, если кто-то приходил со своим.
Местная — локальная — сеть Второго децерната находилась только в этой комнате. В ней же обитал и Бенедикт ван Телген.
Абель нашел нужную иконку и кликнул на нее два раза. Реннинг пододвинул стул и сел рядом. Оборотни встали чуть поодаль, с профессиональным интересом поглядывая на монитор поверх их голов.
Бенедикт не подавал признаков жизни уже довольно давно. В смысле, он общался с другими, а с Абелем, иногда заглядывающим в конференц-зал, — нет. Абель не расстраивался, тем более, что лучшим поставщиком информации во все времена был и оставался Даан.
Значок подключения загорелся мертвенно-бледным. Абель чуть наклонился к монитору.
— Бени, нам бы все-таки поговорить с тобой. Коллегам нужны отчеты по нашему делу.
Значок припадочно замигал, но из динамика не раздалось ни звука. Абель тяжело вздохнул. По экрану побежала строка текста: Бенедикт отчаянно ругался. Ругань мешалась с прочими символами.
Принтер зажужжал, выплевывая одну страницу за другой. Две страницы ругательств, следом полезли отчеты.
— Разрешите? — вдруг подал голос один из оборотней, тот, что был повыше и худощавее.
Он подошел к монитору и наклонился, загородив спиной экран от Абеля. Пощелкал клавишами — и спустя несколько мгновений раздался искусственно синтезированный голос Бенедикта.
Вообще-то Бенедикта ван Телгена не существовало. В эпоху интернета он являлся вполне полноправным пользователем сети, но на самом деле его не было. У него не были ни своего компа, ни даже айпи-адреса. Только локальная сеть Второго децерната, в котором существовала личность по имени Бенедикт.
Несмотря на то что голос Бенедикта был сочетанием собранных по всему интернету слов, даже так он звучал упрекающе:
— Клавиатуру поменяй, идиот! Спасибо.
«Спасибо», — это он, видимо, Томасу, отошедшему от компьютера.
— Не смей так разговаривать с комиссаром, — мрачно буркнул Абель, поворачиваясь следом за оборотнем.
Тот пояснил:
— Систему бы обновить, виртуальная клавиатура съехала. А звук просто был отключен.
— Идиоты, — тоскливо сказал Бенедикт.
Хотя «тоскливо» тоже было к нему неприменимо.
Реннинг улыбнулся, наклонив голову так, что этого практически не было видно.
— Менеер Реннинг, Бенедикт ван Телген, — пережив сиюминутное унижение, проговорил Абель.
Бенедикт затих, по экрану забегали символы. На несколько мгновений всплывали и тут же исчезали документы. Личные дела, штрафы, фотографии, читательский билет в библиотеку. Реннингу, судя по его изменившемуся лицу, это не понравилось.
Наконец Бенедикт вернул привычную картинку на рабочий стол и сказал:
— Приятно познакомиться.
Абель коротко улыбнулся. Конечно, манера знакомства у Бенедикта была специфичная. Он за полминуты поднимал всю информацию, имеющуюся на данного человека в сети. И, отфильтровав нужное от ненужного, выносил вердикт. Поначалу это производило жутко угнетающее впечатление. Через какое-то время совместной работы паранойя затихала.
Правда, была надежда, что комиссару, если он наконец-то починит виртуальную клавиатуру, Бенедикт в награду предоставит что-нибудь интересное на новоприбывших.
Реннинг довольно быстро справился с явно неприятным для него удивлением.
— Доброго дня, мейстер ван Телген. Нас интересует вся информация по делу, помеченному кодом «один-ноль». Управление по противодействию магическому терроризму Херцланда направляло официальный запрос на эту информацию, мы получили ответ.
Реннинг вынул из кармана своего пижонского пальто сложенный лист бумаги, развернул его и поднес к камере на мониторе.
— Это необязательно, — отозвался Бенедикт. — Я уже нашел.
По лицу Реннинга пробежала тень. Абель прикрыл глаза. Раздражение сменилось мерзкой ехидной радостью.
— Будьте добры, возьмите из принтера отчеты, я распечатал в трех экземплярах. Я поясню.
Абель вынул из лотка принтера стопку бумаг, поделил ее на три части и выдал херцландцам. Сам он видел эти отчеты много раз и ничего нового бы для себя не открыл. Тем более, что это дело они передали тройкам, то есть, оно полностью вышло из сферы их компетенции.
Несколько мгновений шуршали бумаги. Бенедикт, мигая огоньком на мониторе, следил за ними.
— Я слушаю, — сказал Реннинг, кратко ознакомившись с документами.
— Ведьмы… — зашуршал Бенедикт. — Со списком имен и адресов можете ознакомиться на третьей странице, паспортных данных не дам — вам не положено. Возраст от девятнадцати до двадцати двух лет. Стихийные — огонь, вода, земля. Очень слабые, только две из них смогли поступить в университет. Изначально собирались для достаточно нейтрального изучения простых заклинаний, пока в один момент что-то не пошло не так.
— Ну-ну? — поторопил Реннинг.
Это было бесполезно: Бенедикт работал исключительно в том режиме, в котором было удобно ему. Полностью проигнорировав Реннинга, он продолжил: