Но Марк-то не был человеком.
Снова уснуть не получилось, хотя Марк полежал и на одном боку, и на другом, и на животе, посчитал и овец, и волков, и даже звезды на небе, под которым они скакали, пересчитал. Отчаявшись, Марк встал, включил кофеварку и отправился в душ.
Раньше в это время он в лучшем случае возвращался домой из бара, часто не один. Сейчас на поиски приключений не было времени — по ночам Марк или куковал в децернате, или спал без задних лап, отсыпаясь перед новым трудовым подвигом. По барам, алкоголю и случайным связям Марк, однако, не скучал. Работа, маньяки, питающиеся магами, вампиры, питающиеся оборотнями, ритуальные убийства, внезапно уплотившиеся призраки — все это и без того достаточно будоражило кровь. Конечно, сказывалось и отсутствие Тео — тот был единственным, кто мог принять волевое решение закончить работать и разогнать оборотней по домам. Руже, которая, будучи комиссаром, имела право поступить так же, банально не хватало авторитета. Впрочем, и сама она относилась к тем работникам, которым не помешал бы хороший пинок в сторону дома.
В Маардаме наступили неспокойные времена, а в отдельно взятом Третьем децернате — еще и анархия. Рассудительности и спокойствия Тео чертовски не хватало.
Марк поскреб трехдневную щетину, глядя на себя в зеркало, но так и не придумал причины побриться. Зато причин не бриться была масса — и то, что так сейчас модно, и «все равно на тебя никто не смотрит», и «я оборотень или вампир?», но главной, конечно, оставалась лень. Зеркало, с которого Марк ладонью стер конденсат, чтобы рассмотреть себя, снова запотело. Махнув рукой на эстетику и правила приличия, Марк натянул на еще влажное тело мятую футболку с геометрическим рисунком и влез в джинсы. Джинсы были черными, футболка была ярко-красной, кеды, в которых Марк собирался пойти на работу, вообще черно-желтые, с логотипом местного футбольного клуба. Марк, как и все урожденные оборотни, не очень хорошо различал цвета, а потому ему было совершенно наплевать, как они там сочетаются между собой.
Это очень веселило обращенных оборотней, которые сохраняли способность различать цвета даже после укуса. А Бернар, например, после обращения сохранил и отменное чувство стиля, и только врожденная интеллигентность не позволяла ему в пух и прах разнести гардероб обера. Ну, и некое подобие субординации.
У кофе был мерзкий привкус пережаренных зерен, но Марк выпил его, практически не обратив внимания ни на вкус, ни на то, как саднят обожженные горло и губы. Невероятным титаническим усилием воли вымыв кружку сразу же, а не отложив ее до возвращения домой, которое могло состояться даже не на этой неделе, Марк пошел собирать коробки из-под пиццы. Нашедший на него дух убийства мусора требовал убрать все и немедленно, но Марк был сильнее: собрал в пакет обглоданные куски пиццы, чипсы и чьи-то кости и выставил его вместе с коробками к выходу. Предполагалось, что Марк заберет их, чтобы выкинуть в сортировочные баки возле дома. Но шанс, что он не забудет об этом, стремился к минус бесконечности.
Несмотря на наведенный порядок, комната не выглядела убранной или хотя бы обжитой. Скорее, создавалось ощущение, что здесь иногда обитает десяток социально не обеспеченных граждан, которые наводят беспорядок, а затем уходят, не заботясь о том, чтобы прибраться.
В целом, оборотни не были чистюлями. Марк особенно, Ларс от него не отставал. Бернар был единственным, кто держал свою квартиру в полном порядке (считалось, что это все благодаря Эрике и Риккерту, а не каким-либо личным качества Бернара). В комнате Агнешки, которую она снимала, тоже было достаточно прибрано, но очень пыльно. Как будто Агнешка один раз расставила все по своим местам, а затем ни разу не прикасалась ни к книгам, ни к полкам, ни к шторам.
Марк вышел из дома, как только, по его предположениям, начали ходить первые трамваи и автобусы. Дул легкий ветер, погода была прохладная, но уже чувствовалась подступающая духота, от которой было тяжело дышать.
Вынести мусор он, естественно, забыл.
В децернате в это время должны были быть только ночные дежурные и Джейк, который все так же дневал и ночевал в здании, даже став небесплотным. Не сказать, что это сильно что-то изменило, разве что техникам больше не приходилось листать для него документы и крутить винты. Зато угроза получить от начальника не только ментальных, но и очень даже ощутимых подзатыльников подстегнула их работоспособность до невиданного уровня. Во всяком случае, именно такое впечатление у Марка создавалось всякий раз, когда он заглядывал в лабораторию: все бегали туда-сюда с чрезвычайно занятым видом, а Джейк восседал посреди этой суматохи с крайне мрачным лицом и рассказывал, насколько ему стыдно иметь в подчинении таких безмозглых идиотов и что если бы он не умер, то наверняка уволился бы.
Техники бегали, шуршали, усиленно работали и выдыхали, наверное, только в те минуты, когда Джейк уходил на перекур — теперь ему больше не требовалось тащить за собой кого-нибудь из курящих троек.
Марк вскинул руку от парковки, приветствуя Джейка, который как раз маячил в курилке.
— Отвратительно, — сообщил ему Джейк, мрачно затягиваясь.
Марк заулыбался от уха до уха.
— И тебе доброе утро, — радостно сказал он.
— Призраком я и то лучше чувствовал никотин, чем сейчас, — пожаловался Джейк.
— В этом есть и хорошая сторона, дружище, — Марк похлопал его по плечу. — По крайней мере, тебе не грозит умереть от рака.
— Умный ты какой, — ядовито сказал Джейк. — Я бы даже сказал — остро… умный.
Марк от души расхохотался и пошел внутрь.
Ему нравился утренний децернат — вроде бы тихий и безлюдный, но скрывающий где-то в коридорах ни на минуту не прекращающуюся работу. Гудели компьютеры, перемигивались лампочки в лаборатории, булькала кофемашина в столовой — все эти почти неслышимые человеком, но отлично различимые слухом оборотня звуки были какими-то донельзя уютными. И если бы Марк когда-нибудь все-таки всерьез занялся своим режимом, как собирался, наверное, с отрочества, он бы непременно приезжал в такую рань каждое утро.
Этим утром к ранним пташкам присоединилась еще и Элис — Марк встретил ее в столовой. Судя по идеально выглаженному брючному костюму, она, в отличие от Джейка, все же провела эту ночь дома. Правда, глубокие тени под глазами говорили о том, что вряд ли она спала.
— Попробуй все-таки кофе с сахаром, — посоветовал Марк, усаживаясь рядом с ней.
Элис посмотрела на него немного отсутствующим взглядом, как будто не сразу вспомнила, кто он такой.
— Сахар испортит вкус кофе, — наконец сказала она.
Марк легонько ткнул ее пальцем в лоб.
— Зато для мозга полезно, — поучающе сказал он.
— Для мозга у меня есть шоколад, — ответила Элис и продемонстрировала ему несколько маленьких плиток в ярких упаковках.
Марк сделал жалобные глаза.
— Хочешь? — спросила Элис.
Марк закивал и, получив одну из плиток, немедленно ее распаковал и сунул в рот целиком.
— Не подавись, — сказала Элис и снова погрузилась в задумчивость.
Некоторое время они сидели рядом и молчали. Элис выкладывала оставшиеся плитки в загадочные узоры, Марк прихлебывал свой кофе и жадно косился на шоколад.
— Очень это странно, вот что я думаю, — наконец сказала Элис.
— Очень согласен, — ответил Марк. — А что странно?
— Ах да, — Элис слегка поморщилась, будто досадуя на то, что Марк не мог слышать ее мыслей. — Я про библиотеку.
Марку сразу расхотелось просить еще шоколадку, и кофе стал противно горчить.
Элис не было нужды объяснять, какую библиотеку она имеет в виду. Марк до сих пор помнил тот запах так же явственно, как если бы только-только оттуда вышел. Да и остальным оборотням библиотека запомнилась надолго, слишком хорошо их тогда помучили на распознавании запахов.
— А что именно странно? — буркнул Марк.
На его взгляд, странно было все, и то, что за эти месяцы расследование так и не сдвинулось с мертвой точки — особенно. Тео как будто был совсем не заинтересован в этом, а Руже хватало и других забот, да еще и сотрудничество с двойками добавило хлопот всем.
— То, как были убиты библиотекари, — медленно сказала Элис, — очень напоминает…
Марк понял сразу же и выпрямился на стуле. Сонливость с него как рукой сняло.
— Думаешь, еще один маньяк?
Элис покачала головой, глядя на разложенные на столе плитки.
— Это не просто маньяк, — задумчиво сказала она. — Все это очень напоминает ритуальные убийства, но я не могу найти информации ни о чем подобном. И Бени тоже. Ван Телген.
— Ну да, — сказал Марк, почесывая щетину на щеке и соображая.
— Но все равно картинка неполная. Способ убийства один, обстоятельства очень похожи, но чего-то не хватает. Как будто в картине должна быть еще одна часть.
— Картине, — повторил Марк.
Элис посмотрела на него.
— Картине, — повторил он еще раз. — Рисунке. Рисунок.
— Рисунок? — переспросила Элис.
Секунду она смотрела на Марка, а потом быстро достала телефон и начала что-то строчить.
— Нет, — разочарованно сказала она через некоторое время. — Бени говорит, что убитых на площади вампиров было не четверо.
— А сколько? — спросил Марк.
Ему вдруг остро захотелось расцеловать в обе щеки эту миловидную девушку в строгом костюме, которая в один миг поняла, что он имел в виду те самые каракули, которые чертил Густаф в библиотеке и на площади в упырином квартале. В Университете срисовывать узоры было уже некому. А потом это дело снова забрали двойки, и все стало совсем плохо и сложно.
— Он не знает, — ответила Элис, глядя в телефон и хмуря брови. — Кристенсен до сих пор не сообщил.
— Дедушка или внучек? — уточнил Марк.
— Вампир.
Марк осклабился и пообещал, тоже вытаскивая телефон:
— Ща сообщит.
Пока Элис заинтригованно смотрела, он открыл быстрый набор и ткнул один из номеров.
— Ты видел, который час? — почти сразу же раздался в трубке холодный голос.