Нет, я, конечно, помнил о той Польше, какой она была в мое время – похожей на помесь бабуина и гиены. Пышущие ненавистью жирные морды братьев Качьньских, лицемерную харю Дональда Туска, снос памятников советским солдатам-освободителям… И в то же время я помнил о том, что есть рыцарственный генерал Рокоссовский – прямая противоположность тем уродам, а также командующий народным войском польским генерал Берлинг, руководитель партизанского движения Мариан Спыхальский, ну и множество других поляков, вставших рядом с нами биться с германской гадиной… и среди них – поручик Ярузельский, который сейчас, должно быть, ведет своих солдат в атаку на Краковском направлении. Они есть настоящий польский народ, а такие как Туски и Качиньские – это не более чем плесень.
Куда подевались рыцари и как получилось, что их сменили сплошные гиены и бабуины – это, конечно, отдельный вопрос. Как мне кажется с моей колокольни, рыцари все как один оказались кондовыми сталинистами, и когда лысая свинья Хрущ начал топтать мертвого Сталина, то по возможности постарался уничтожить всех, кто был предан этому великому человеку. Верно в свое время сказал по этому поводу Михаил Шолохов: «Да, культ был, но была и Личность». А у Хруща и его последователей к началу двадцать первого века измельчавших до размера политических инфузорий, личностей нет и в помине. В лучшем случае они напоминают какого-то усредненного Горбачева, а в худшем – Новодворскую. Тошнотворное зрелище…
Но, впрочем, сейчас дело совсем не в этом. За тем, чтобы здешняя история не пошла тем же паскудным путем, что и наша, должны проследить товарищ Сталин и товарищ Берия, а наше дело – воевать самым настоящим образом. Горящие дома, кстати, это тоже далеко не в нашу пользу. Если рядом с пожаром уцелели еще какие-то танки и самоходки, то пламя пожара будет маскировать взблески их выстрелов. А это паршиво. Еще хуже, если там, среди уцелевшей вражеской техники, не только легкие «Мардеры», но и парочка «Тигров». Перестреливаться с ними Т-42 из танкового батальона Слона могут до усрачки и без всякого реального результата, а вот на ближней дистанции преимущество получит уже «Тигр». «Осы» (ПТСАУ-57) из противотанковой батареи бригады тоже ничего не сделают «Тигру» на дальней дистанции, пока тот в укрытии. Отсюда мораль, что в штате танковых батальонов механизированных бригад для качественного усиления надо иметь по одной роте тяжелых танков ИС-1 или по батарее рубочных ПТСАУ-100. В нашем прошлом эти хорошо забронированные в лобовой проекции машины щелкали «Тигры» так, что только шум стоял. К тому же они раза в два дешевле ИСа, поскольку проще в производстве.
Потери же в самом начале рейда нам абсолютно противопоказаны, поэтому скрипя зубами отдаю Слону приказ притормозить километрах в полутора от окраин городка. При этом вторая механизированная бригада должна развернуться веером вправо, обходя этот зловредный населенный пункт с севера, третья мехбригада – влево, с обходом с юга, а танковой бригаде подполковника Олейникова следует ускорить движение и, развернувшись в боевые порядки вместе с мехбригадой Слона, выставить вперед тяжелый танковый батальон на «ИСах». И тогда мы посмотрим, чьи пушки мощнее и чья броня крепче. Между тем самолеты-штурмовики должны из всех сил мешать эсесовцам резать польский мирняк. Пусть летуны не дают им поднять головы, а для нас сейчас первоочередная задача – снести танковую засаду с минимальными потерями в людях и технике; иное грозит в перспективе срывом боевой задачи.
Тогда же и почти там же, город Цеханув, восточная окраина, позиции 102-го тяжелого панцербатальона СС.
Командир батальона гауптштурмфюрер СС Михаэль Виттман.
Я снова в деле. Русские опять пошли в наступление, и наш тяжелый панцербатальон бросили затыкать дыру. Точнее, не так: нас заранее выставили на предполагаемом маршруте передвижения Вестника Смерти. Победить в этом бою не было никакой возможности, отступить в порядке – тоже. Наши «Тигры» – слишком тяжелые и еще несовершенные машины, чтобы передвигаться на сколь-нибудь значительные расстояния своим ходом. Проведя бой и сбив темп вражеского наступления, мы просто не имеем возможности отступить на следующий рубеж, поскольку через некоторое время машины одна за другой начнут ломаться прямо на марше, как ломались несовершенные на тот момент панцеры большевиков два года назад; лишь небольшое число их несокрушимых КВ было подбито на поле боя, остальные мы нашли брошенными на обочинах русских дорог. Но теперь все поменялось. В настоящий момент уже наши панцербатальоны необходимо доставлять по железной дороге буквально к полю боя, а уж о том, чтобы утюжить на «Тигре» вражеские окопы, не стоит и мечтать. Шахматная подвеска, хоть и дает большую плавность хода, но слишком нежна для того, чтобы насиловать ее эдаким способом.
Впрочем, сразу стало понятно, что мы здесь всего лишь расходный материал, несмотря на всю свою мощь, и от нашей засады Вестник Смерти даже не почешется, как не чешется медведь от единичного укуса осы. Если бы таких тяжелых панцербатальонов, как у меня, было много, они могли бы серьезно повлиять на ход войны, но сейчас русские истребляют «Тигры» в боях быстрее, чем наша промышленность успевает их строить. Я об этом знаю как никто другой, потому что мой 102-й тяжелый панцербатальон уже четыре раза подвергался почти полному уничтожению, и я оказывался одним из немногих счастливчиков, которым удалось спастись с поля боя. Первый раз это случилось в самом начале октября прошлого года на Украине, недалеко от города Новоград-Волынского. Два месяца спустя под Витебском в Белоруссии сгорел второй состав моего батальона. Третье формирование сгинуло в боях за карпатские перевалы в феврале, а в четвертый раз меня и еще нескольких человек майской ночью вывезли на самолете из котла под Дебреценом, а все оставшиеся там погибли или попали в русский плен, который, как говорят, страшнее самого ада. И всякий раз все панцеры большевиков, подбитые моими менее удачливыми камрадами, записывались на мой счет, чтобы ведомство Геббельса могло трубить о подвигах знаменитого черного барона Микаэля Виттмана.
И теперь пятое (надеюсь, не последнее) формирование моего батальона, едва успев получить с заводов новенькие, еще пахнущие краской панцеры, отправилось в этот городок к северу от Варшавы. Никаких «Мардеров»; шесть «Тигров» последней серии и шесть «четверок» с удлиненной пушкой и увеличенной толщиной брони (теперь даже стыдно вспоминать тот «окурок», что торчал из башни этого неплохого танка еще два года назад). Прибыв в Цеханув, нам следовало поджидать там нападения злого и неистового Вестника Смерти, который уже полгода невесть зачем торчал под Белостоком, как памятник самому себе. И рядом с ним, на сотню километров южнее, маячил его первый и лучший ученик по прозвищу Генерал Хитрость. Этих двоих вместе с подчиненной им мощью на прямой дороге к Берлину вполне хватало для того, чтобы у генерала Кейтеля постоянно было тяжело в штанах. Даже не вступая в бой и не неся потерь, два этих прославленных большевика вынудили наше командование держать против них до половины всех немецких сил.
Довольные таким положением дел, русские принялись обгрызать нас на других направлениях, где сил было явно недостаточно. Ведь, кроме Вестника и его любимого ученика, у них имелись и другие ударные соединения, которым тоже надо было дать обширную практику. Именно в тот день, когда мы выгружались из эшелонов в этом Цехануве, передовые части одной из их панцергрупп ворвались на окраины Вены. И теперь, вместо мощнейшей группы армий «Висла», некогда преграждавшей русским прямой путь к Берлину, в генерал-губернаторстве нет почти никого, кроме третьесортных заслонов и отдельных ударных частей вроде моего тяжелого панцербатальона. Остальные «жировые накопления», некогда любовно собранные тут Кейтелем, как-то незаметно рассосались на латание дыр на других направлениях.
Чуть позже нас в эту помойную дыру, полную польского сброда, прибыл батальон храмовников под командование штурмбанфюрера Курта Диппеля с приказом принести все население этого дурацкого городка в жертву нашему истинному арийскому богу. Жрецы и их помощники оказались чистокровными, вроде меня, арийцами высшей пробы, а для грязных работ в батальоне имелось три роты вспомогательного состава из галицийцев. Тоже недочеловеки, только обожающие истинных арийцев и оттого весьма полезные. А еще они очень не любят местных поляков, поэтому все приказания по их истреблению выполняют с восторгом и азартом, сильно обижаясь на Римского Папу, за сотрудничество с нами наложившего на их народ вечное проклятье. Они особенно злы оттого, что верить в еврейского бога им запрещено Папой как проклятым, а поклоняться арийскому божеству им не положено как недочеловекам, так что им не остается ничего другого, кроме обожествления своих господ – истинных арийцев…
Массовая акция должна была начаться с началом русского наступления, а пока храмовники, оцепившие Цеханув так, что не вылетит и муха, потихоньку развлекались, таская на алтарь самых хорошеньких девчонок… Все дело в том, что Вестник Смерти, узнав, что служители культа режут местный сброд, помчится сюда не разбирая дороги, чем повысит наши шансы на успех засады. Кстати, я и мои мальчики тоже несколько раз ради интереса побывали на тех представлениях в так называемом Мазовецком замке. Очень возбуждающее зрелище – особенно в свете понимания того, что уже через пару дней нас самих, быть может, вдавит в землю русский паровой каток. Приятно было идти по улице и смотреть, как от тебя в испуге шарахаются молоденькие самки недочеловеков, ведь издали наше черное танкистское обмундирование легко спутать с формой храмовников.
Сегодня рано утром на востоке едва слышно загрохотала канонада. Имей мы дело с прежними русскими, можно было бы подумать, что они тут будут не раньше чем через неделю, если вообще дойдут. Но Вестник Смерти, входя в чистый прорыв, в оперативной пустоте изрядно превосходит по скорости даже Быстроходного Гейнца, пожирая расстояния быстрее, чем степной пожар, так что можно предположить, что появится он у нас около полудня или, в крайнем случае, к вечеру. Посовещавшись со штурмбанфюрером Диппелем, мы разошлись по своим местам. Он готовился приступить к массовой мистерии во имя арийского бога, а мне предстояло подготовить своих людей к тому, чтобы как можно жарче встретить русский авангард.