2 августа 1943 года. 17:05. Британия, пролив Ламанш на траверзе Дувра, ТАКР «Адмирал Кузнецов».
Писатель-фантаст и инженер-исследователь Роберт Энсон Хайнлайн (36 лет).
Мы сидим в адмиральском салоне корабля из будущего и пьем чай с плюшками. Мы – это три американских писателя-фантаста, а также два высокопоставленных пришельца из будущего: адмирал Ларионов и наша «мамочка», миссис Антонова. Все, тридцатичасовая война за освобождение Британии закончилась, и теперь весь мир находится в недоумении: а что же это все-таки было? Пришельцы из будущего привили местным русским военным вкус к стремительным и почти бескровным для них войнам. Ранее жертвами такой тактики уже стали Финляндия, Швеция и Турция. И теперь за ними последовала пронацистская Британия – под русским молодецким ударом она даже не рассыпалась подобно карточному домику, а лопнула словно надувной шар, не оставив после себя никаких свидетельств материального существования, кроме гор обескровленных трупов людей, принесенных в жертву жрецами злобного «арийского бога».
Из-за ничтожности своих сил, не имея возможности уничтожить всю Британию или хотя бы весь Лондон, живорезы СС (в большинстве своем коренные британцы) сосредоточили внимание на правительственном квартале. Вот туда-то меня, Лайона и малыша Айзека адмирал Ларионов и отправил на геликоптере – посмотреть своими глазами, против чего именно сражаются русские армии в Европе. Вместе с нами на том же аппарате в Лондон направилась особая следственная группа, помимо следователей советской госбезопасности и специалистов главного политуправления, имевшая в своем составе представителей британского правительства в изгнании. Изгнание у этих британских деятелей закончилось, но тому сопутствовали печальные обстоятельства. Нельзя сказать, что Лондон лежал в руинах (как обычно бывает с городами, ставшими ареной особо жестоких боев), но и увиденного вполне хватало для того, чтобы поседеть от ужаса.
До этого нам троим, мирным американским писателям, ни разу не доводилось наблюдать чисто арийских зрелищ. Обо всем, что творили гунны на захваченных землях, мы знали лишь теоретически, – а тут нашим глазам предстало нечто такое, перед чем разом побледнели все картины Иеронима Босха. Это нельзя было назвать даже зверствами, ибо в большинстве своем четвероногие звери не убивают больше, чем смогут съесть. Отдельные исключения, вроде ласок, не в счет. Это только дикие, но технизированные гунны настолько одержимы манией убийства, что будут убивать, даже если в этом нет никакого практического смысла. В данном случае главными их жертвами стали их же бывшие клиенты, послушно исполнявшие все, что от них требовали, ставшие ненужными после краха нацистской затеи. Это, если что, я говорю о депутатах Палаты Общин и членах Палаты Лордов, которых по приказу Освальда Мосли убили прямо на их рабочих местах в здании Парламента. Этот мерзавец понимал, что люди под дулами винтовок, один раз выполнившие его требования, в другой раз проделают то же самое, но только уже по указанию русских оккупационных властей – и поэтому, прежде чем принять яд и таким образом скрыться от правосудия, он приказал истребить вольных или невольных пособников своих злодеяний.
Но там, в Парламенте, под перекрестным пулеметным огнем пали в основном взрослые мужчины старше сорока лет и, скорее всего, это было даже не жертвоприношение, а просто заметание следов. Иная картина наблюдалась в Букингемском дворце, и особенно в Вестминстерском соборе, где дьяволопоклонники устроили свое капище. Не избежал ужасной участи и марионеточный король Эдуард, а также королева Уоллис, прикрывавшие действия профашистской хунты. Их растерзанные тела русские солдаты обнаружили на парадной лестнице Букингемского дворца. Я тоже видел все это своими глазами, и теперь до конца своей жизни это впечатление будет питать мое творчество… При этом я обратил внимание, что ворвавшиеся в Лондон русские солдаты выглядели возмущенными и разозленными открывшейся им картиной, однако шокированы они не были. Когда я спросил у «мамочки» о причинах такого хладнокровия, она посмотрела на меня как на маленького мальчика и сказала:
– Роберт, наши солдаты пришли сюда, как поется в песне, «от Курска и Орла», и по дороге на каждом шагу встречали подобные сумрачные проявления тевтонского гения. У нас в оккупации от зверств немецких карателей погибло даже больше женщин и детей, чем солдат на фронте, а уж если где и был филиал ада, так это в Минске. Это было как тысяча Лондонов сразу, потому что там, в кольце глубокого окружения, оказалась стиснута вся карательная мразь из состава тыловых частей групп армий «Центр» и «Север». Там творилось такое, что наши войска и партизанские отряды, освобождавшие город, вообще не брали пленных. Око за око, зуб за зуб и смерть за смерть…
– Мне это понятно, мэм, хотя и трудно представить такие вещи… – ответил я, – мне непонятно, как можно привыкнуть к злу в таких больших объемах и воспринимать его как обычное, хотя и нетерпимое явление?
– Человек – существо адаптируемое, зарубите это на своем носу, – сказала «мамочка», – по мере того как одни люди привыкают совершать все большие злодеяния, необходимые для достижения их целей, для других, обычно сторонних обывателей, такие зверства тоже становятся привычными и даже не щекочут им нервы. Ведь и до того момента, когда Гитлер открыто провозгласил поклонение Сатане, немецкие нацисты под выкрики «С нами Бог!», уже совершали ужасающие преступления против человечности. Вот и люди, призванные бороться с этим ужасом, тоже должны приглушить свое восприятие. Они просто не имеют права быть шокированными, ведь для борьбы необходимо, чтобы глаз был остер и рука тверда. Когда мы добьем гитлеровскую Германию и торжественно, под фанфары, спровадим в ад ее идейных союзников и политических попутчиков – вот тогда мы снова обретем возможность до глубины души ужасаться нацистским злодеяниям. Иначе никак. Будущие поколения должны понимать, чего стоило человечеству избавление всего одного народа от химеры под названием «совесть».
Да уж, с этим утверждением «мамочки» трудно не согласиться. Политические комбинации, ставшие причиной этой войны, конечно, тоже имели место, но и общего умопомешательства, в первую очередь немецкого народа, со счетов сбрасывать нельзя. Еще совсем недавно, не более ста лет назад, немецкая нация числилась тихой и миролюбивой, ни для кого не представляющей опасности – и вот две жестокие войны самым решительным образом поставили под вопрос подобные представления. И если в прошлой мировой войне германские зверства в основном не выходили за рамки военной обыденности, то на этот раз белокурые потомки Нибелунгов в зверствах превзошли самых ужасных азиатских завоевателей древности. Честь и хвала русской армии, которая сумела остановить нацистского Зверя, выбить ему зубы и переломать хребет! Нация, которая выдержала такое испытание, может быть признана крепко стоящей на своих ногах, а это значит, что с ней можно делать общий бизнес.
Но наши разговоры вертелись не только вокруг зверств нацистов. Помимо всего прочего, в настоящий момент в корабельном лазарете русского авианосца из будущего лежит при смерти только что восстановленный на троне король Георг. Диагноз – прободение язвы желудка. Сначала король Георг, хроник-язвенник более чем с двадцатилетним стажем, два часа трясся на русском водолете от Дюнкерка до Букингемского дворца, а потом пережил сильнейший стресс, увидев растерзанные тела брата и его жены. И хоть отношения с братом, а особенно с невесткой, были у Георга весьма прохладными, он был сильно потрясен, узнав, какой смертью им довелось умереть. А как говорят многие врачи – все болезни у нас, людей, от нервов, и особенно опасны такие приключения для язвенников, тем более что несколько последних недель в ожидании освобождения своей родины британский король испытывал существенную нервную нагрузку. Сильнейший приступ язвенной болезни скрутил его прямо там, над трупом брата.
Сначала короля по его собственному требованию в полубессознательном состоянии отвезли в королевскую больницу Святого Фомы, до войны слывшую одной из наилучших во всей Британии. Но вскоре выяснилось, что это была ошибка. Тот год, когда в Лондоне господствовали нацисты, не прошел этой больнице даром. Часть врачей и прочего квалифицированного медперсонала были убиты как расово неполноценные, запасы медикаментов, сделанные еще при короле Георге, оказались исчерпаны, а сама больница приобрела весьма запущенный вид. И только через несколько часов, когда стало ясно, что местные врачи ничем не смогут помочь высокопоставленному пациенту, несчастного переправили в лазарет авианосца из будущего, оснащенный лучше многих местных госпиталей. И уже тут королю был поставлен окончательный диагноз, фактически означавший смертный приговор. Прободение язвы – это такая штука, что даже по понятиям двадцать первого века срочная операция должна быть сделана в течение двенадцати часов, и ни минутой позже. Дальше последствия становятся необратимыми, и пациент умирает – вне зависимости от того, оказывается ему помощь или нет. Возможно, это поняли и врачи из госпиталя Святого Фомы, да только там из уцелевших хирургов никто не решился резать короля.
И вот – этот человек еще жив, а мы уже говорим о нем как о покойнике, ибо он не просто человек, а политик, и нам следует понять, какие политические изменения повлечет за собой его смерть. Сейчас над ним, обколотым обезболивающим, сидит его старшая дочь Елизавета, которую срочно доставили с аэродрома во Франции, где она проходила службу во вспомогательных войсках в качестве водителя санитарной машины. Нам, американцам, имеющим давние демократические традиции, сложно понять, что для англичан значит личность правящего монарха, короля или королевы. Сегодня это семнадцатилетняя девчонка, плачущая над умирающим отцом, а завтра, или, в крайнем случае, послезавтра, она станет ее королевским величеством, абсолютным авторитетом и верховным судией… Монархи в Британии бывали разными, и каждый из них обладал своей, только ему присущей, мерой власти. Кто-то царствовал, но ни во что не вмешивался, а кто-то шпынял премьеров как мальчиков на побегушках. Королеве Виктории, которая как раз была из таких деятельных и почти полновластных монархов, было всего на год больше, когда она взошла на трон.