– Очень хочется верить, Бэзил… – тихо сказал папа, – наверное, это правильно, что ты станешь мужем моей Лилибет, ведь больше никто, кроме тебя, не способен в этом мире защитить ее от беды. А теперь давайте помолчим и тихо помолимся, каждый о своем. И ты, Бэзил, молись, если умеешь, а не умеешь, то просто думай о том, что для тебя важно – и Господь тебя услышит. Это я говорю, между прочим, тебе как глава англиканской церкви…
Произнеся эту фразу, папа закрыл глаза. Наступила тишина, в которой было слышно только пиканье прибора, отмерявшего удары его сердца.
Часть 32. Гром Победы
5 августа 1943 года. 12:35. Испания, Галисия, летняя резиденция Франсиско Франко вилла Пасо де Мейрас.
Последние четыре месяца испанский каудильо (диктатор) Франсиско Франко находился в состоянии крайнего смятения. Война, прежде громыхавшая так далеко от Испании, что в это было даже с трудом верилось, в несколько исполинских рывков приблизилась к ее границам. В начале апреля фронт проходил по ту сторону Адриатики, напополам разрезая бывшую Югославию и, помимо Германии и Италии, под контролем держав Оси находились Британия, Франция, Венгрия, Словакия и большая часть Польши. Но теперь все поменялось. Совсем недавно русские одним броском захватили Британию; ее население и вооруженные силы не оказали ни малейшего сопротивления, а на сухопутной границе Испании, прямо за Пиренеями, подобно грозовой туче копятся русские тяжелые механизированные корпуса и усиленная бронетехникой кавалерия. И того, что там уже есть, у Советов хватит, чтобы три раза разгромить испанскую национальную армию, с большим трудом победившую в гражданской войне против разношерстных и плохо организованных республиканских войск, а к испанской границе подходят все новые и новые русские части. Техника в испанской армии устарела и до предела изношена, боевой дух солдат не на высоте, а тактические способности генералов находятся на уровне худших образцов советского командования, явленных миру летом сорок первого года.
И в то же время каудильо уже известно, что с того момента, как Советы установили контроль над южной Францией и оседлали тамошние аэродромы, русские транспортные самолеты стали без всяких церемоний сбрасывать грузы красным испанским партизанам, еще уцелевшим кое-где в горных и предгорных районах. При этом, если франкистские истребители (ужасное старье) пытаются им мешать, «красноносые» (авиакорпус ОСНАЗ), из истребительного сопровождения транспортников беспощадно сбивают все испанские самолеты, которые найдут в воздухе. Объяснения тут одно – большевистский вождь Сталин не признает законность нынешнего испанского правительства, пришедшего к власти путем военного мятежа, и считает эту страну своей законной добычей.
И худшим свидетельством будущих перемен явилось то, что две недели назад Мадрид неожиданно покинул американский посол. Его превосходительство Карлтон Джозеф Хантли Хейс (по совместительству профессор Колумбийского университета) перед отъездом встретился с испанским диктатором и имел с ним недолгий, но довольно откровенный разговор.
– Дон Франсиско, я покидаю вас, – со всем возможным «профессорским» тактом заявил тогда американец, – и, наверное, мы больше никогда не увидимся. Здесь у вас я изучал тоталитарное националистическое общество, и еще раз убедился в том, что оно является феноменом рыночной экономики и буржуазной цивилизации и не может существовать за её пределами. Я бы еще немного поработал над некоторыми деталями своей теории, но, к сожалению, меня отзывают в Вашингтон, а значит, ваше время вышло даже раньше, чем время Гитлера… Помните, что я говорил вам по поводу нацистской Германии примерно год назад[31]? То-то же, дон Франсиско. Как видите, Господь, к которому вы взываете чуть ли не через слово, имеет по поводу русских большевиков совершенно иные планы. Вы никак не хотите понять то, что прекрасно понял ваш папа Пий Двенадцатый, когда пошел на соглашение со Сталиным. Мир отныне поделен пополам, и эта половина – русская, а та, где Вашингтон – американская. Так что не просите, не молите и не кричите, когда вас будут убивать. У нас вас все равно никто не услышит.
– Но, позвольте! – вскричал Франсиско Франко, – ведь большевистский режим в России не менее, а быть может, даже более тоталитарен, чем наше Испанское государство…
– Вы что, дон Франсиско, и в самом деле ничего не понимаете? – удивленно приподнял бровь американский профессор. – Когда немцы подошли к Москве, Сталин сформировал целую армию из добровольцев, раздав народу винтовки, и эти вооруженные люди защитили созданное им государство от уничтожения. Если винтовки народу, а не только своим сторонникам, раздадите вы, то это оружие будет стрелять в кого попало, но только не во врагов вашего испанского государства. Тоталитарное государство – такое как у вас – держится на диктате вооруженного меньшинства над безоружным большинством, а у большевиков в России вооруженные представители большинства объясняют меньшинству, куда ему идти. Нам, американцам, людям весьма свободолюбивым и гордым, опора господина Сталина на широкие народные массы значительно ближе, чем ваш диктаторский режим. Государства вроде вашего мы, американцы, используем, когда они нам нужны, и беспощадно выкидываем, когда надобность в них отпадает. Никто и никогда не подумает брать вас в равные или даже младшие партнеры.
На этой «оптимистической» ноте американский посол развернулся и вышел, чтобы никогда уже не вернуться. Испанский же диктатор почувствовал себя так, будто ему только что зачитали смертный приговор. А ведь он, с точки зрения этих людей, не хотел ничего плохого. Просто боролся как умел за традиционные консервативные ценности с большевизмом, анархизмом, троцкизмом и еще с множеством других …измов, из которых и состояла так называемая Вторая Республика. Ради этой цели в кровавом остервенении Гражданской войны он даже пожертвовал своим двоюродным братом[32]! А ведь тот даже не был «красным», а всего лишь защищал законно избранное правительство. При этом надо учесть, что по своей сути испанский диктатор не был большим поклонником нацизма-сатанизма, скорее, напротив, как добрый католик, он до глубины души ужасался тому злу, которое творилось в Германии. Но антикоммунистические убеждения делали его естественным врагом Советского Союза и, соответственно, вольным или невольным попутчиком гитлеровской Германии и фашистской Италии.
В свою очередь «красные» тоже арестовывали или даже убивали своих политических противников (среди которых, помимо всех прочих, числились священники и монахи), а также поджигали церкви. Весной 1936 года в Мадриде кто-то пустил слух, что монахи раздают детям пролетариев отравленные конфеты, в результате чего разъяренные рабочие убили множество священнослужителей и монашествующих. Но ненависть к церкви определялась не этими вздорными слухами, а тем, что она поддерживала исключительно традиционные консервативные силы, называя «красных» не иначе как «посланцами Сатаны». В результате общего экономического неустройства, в которое под властью Народного фронта пришла Испания перед самым путчем военных, страну сотрясали всеобщие и местные забастовки, а крестьяне, не дождавшись исполнения Земельной Реформы, с пылом и жаром делили помещичью землю.
Тут надо сказать, что дисциплинированные и ориентирующиеся на Москву коммунисты составляли в Народном Фронте абсолютное меньшинство. Большую часть этого образования, аморфного как куча мусора, составляли анархисты, троцкисты, баскские и каталонские автономисты, социалисты и либералы разной степени левизны. Больше ни в одной европейской стране, кроме Испании, не были так популярны настроенные на радикальное разрушение всего и вся анархисты и троцкисты. Эта буйная братия не столько сражалась на фронтах с националистами-франкистами, сколько интриговала, пакостничала и поднимала мятежи против своих товарищей. Дону Франсиско было вдвойне горько от слов американца, потому что даже победив в гражданской войне, он не мог править своей страной, не используя того самого вооруженного насилия меньшинства над большинством. Стоит только чуть-чуть ослабить удавку на шее, как из-под спуда вновь полезет все тот же красный дракон.
И в то же время до каудильо доходили удивительные вести из Италии, четыре месяца назад завоеванной русскими большевиками. Испания – нейтральная страна, или, по крайней мере, считалась таковой до последнего времени, поэтому корабли под красно-желтым испанским флагом без особой опаски могли заходить в итальянские порты, не подвергаясь риску интернирования. То же касалось и испанских подданных на итальянской территории. По крайней мере, красные карабинеры-гарибальдийцы, обнаружив при проверке документов испанский паспорт, не делали круглые глаза и не тащили его владельца в русскую контрразведку. Но куда бы в Италии ни ткнулись посланцы Франко, повсюду они видели сплошное благолепие: церкви открыты, в них идут службы, а русские солдаты и гарибальдийцы по отношению к священнослужителям соблюдают этикет и пиетет.
Но больше всего испанского диктатора шокировали такие документы как Конкордат Римской Католической Церкви и Советского Союза, Соглашение об ассоциированном членстве Ватикана в СССР, а также энциклика Папы Пия Двенадцатого «О борьбе с Сатаной и его пособниками». Что касается энциклики о борьбе с Сатаной – так он это завсегда готов! Кого тут сжечь на костре: того, этого, или, может, вот этого? Но остальные два документа в представлении Франсиско Франко не лезли ни в какие ворота. Это было невероятно, невозможно, это было так противоестественно, что этого не могло быть никогда! Поэтому каудильо сделал вид, что никаких соглашений Ватикана и советских властей просто не существует, и принялся ждать момента, когда русские большевики наплюют на все подписанные ими договоры и начнут вести себя в католических странах так же, как вели себя в годы Республики их единомышленники в Испании.
Но дождался он только «второго звонка» (если за первый считать отъезд американского посла, а за третий – начало вторжения большевистских армий, когда поднимется занавес и на сцене, то есть поле боя, появится краснознаменный ансамбль песни и пляски, который уже вусмерть уплясал Третий Рейх и множество его сателлитов). И этим «вторым звонком» стал визит монаха из ордена иезуитов, представившегося братом Феликсом. Сей достойный слуга Господа появился у врат виллы Пасо де Мейрас перед самым полуднем и сразу же показал привратнику особые (для посвященных) четки. Это был знак, что предъявитель сего исполняет непосредственное поручение его Святейшества. Привратник со всеми предосторожностями направил посетителя к секретарю диктатора, а уже тот, предварительно доложив, отвел того к самому Франсиско Франко.