И вот уже служитель Всесильного Господа стоит перед лицом каудильо, который тоже думает, что всесилен, но на самом деле является не более чем игрушкой высших сил. Убедившись, что перед ним именно тот, кто ему и нужен, иезуит сует руку за отворот сутаны – и Франко вдруг на мгновение представляет, что там, по новому русскому обычаю, в плечевой кобуре спрятан большой автоматический пистолет. Если папа и в самом деле продался большевикам, то сейчас треснет выстрел, после чего подтвердится истина, что «нет человека – нет проблемы»…
Но вместо пистолета на свет божий появляется нечто вроде кожаного портсигара. Посланец Его Святейшества раздергивает новомодное американское изобретение «молнию» и извлекает наружу цилиндрический футляр – как раз такой, в каких хранят дорогие штучные гаванские сигары.
– Ваше высокопревосходительство, у меня к вам конфиденциальное послание от Его Святейшества, – заявляет при этом иезуит.
Секретарь колеблется: кинуться к иезуиту в подобострастном порыве, чтобы зачитать письмо Наместника Святого Петра к всесильному диктатору, или скромно остаться в сторонке, ибо на слово «конфиденциальное» сделан особый нажим. Наконец он принимает решение, тихонечко подходит к брату Феликсу, берет у того футляр и относит каудильо. При этом Франко успевает заметить, что остальные отделения внутри «портсигара» уже пусты. Остальные послания (а первоначально, несомненно, «портсигар» был полон) уже нашли своих адресатов. И только это, предназначенное ему, оказалось последним. Несомненно, это имеет какое-то значение… но вот какое?
Пальцы сами откручивают колпачок. Будь сейчас времена Цезаря Борджиа – и можно было бы ожидать чего угодно, к первую очередь отравленного заусенца на колпачке… но Пий Двенадцатый до такого не опустится. И точно. Развернув послание предательски дрожащими руками, каудильо увидел, что оно означает его смертный приговор, анафему, вечное проклятие… и в то же время надежду на спасение души.
Брат Феликс, с каменным лицом, глядя куда-то сквозь каудильо, произнес:
– Его Святейшество крайне недоволен тем, что вы, милейший дон Франсиско, бездарно тратите свое время, не пытаясь найти пути примирения с господином Сталиным. Даже если мир невозможен, вы всегда можете капитулировать, после чего удалиться в монастырь, где вам надлежит провести остаток дней в посте и молитве, умоляя Господа простить ваши прегрешения. На размышление вам дается неделя времени, после чего наша Святая Матерь Церковь откажет вам в своей поддержке, а большевистские армии перейдут границу в Пиренеях на всем ее протяжении. И не пытайтесь меня задержать. Если завтра в полдень в Ла-Корунье я не сяду на специально зафрахтованный корабль, то локдаун в Испании начнется немедленно, а уже послезавтра русские армии двинутся вглубь вашей территории. На самом деле у них все готово, просто русский вождь господин Сталин желает обойтись без жертв с обеих сторон.
– Постойте, брат Феликс… – хрипло произнес Франко в сторону уже развернувшегося на выход иезуита, – я хочу задать вам несколько вопросов. Это не займет много времени…
Иезуит остановился и медленно развернулся. Его глаза холодно смотрели на каудильо. При этом Франко абсолютно отчетливо осознал, что тот ожидал от него именно такой реакции.
– Слушаю вас, – произнес посланец Папы, – и обещаю, что если дам ответы на ваши вопросы, то они будут правдивыми. А если не дам, то не обессудьте.
Франко, у которого из-под ног только что выдернули последнюю моральную опору, судорожно кивнул. Все что он делал, было во имя католической церкви и традиционных ценностей, как их понимал испанский правящий класс… но в решающий момент эта церковь вдруг оказалась не на его стороне, а на стороне его врагов.
– Скажите, вы лично видели Его Святейшество? – спросил он.
– Да, – кивнул иезуит, – после выполнения одного ответственного поручения нашей Святой Матери Церкви я удостоился Его личной похвалы. Большего я вам, к счастью, сказать не могу.
– А почему к счастью? – почти машинально спросил Франко.
– А потому, что тот, кто много хвастается своими успехами, рискует впасть в грехи тщеславия и гордыни, – ответил иезуит.
– Хорошо… – прикусил губу Франко, прекрасно зная за собой слабости по этой части. – Последний вопрос – но, может быть, для меня лично самый важный… Скажите, а почему вообще Его Святейшество пошел на союз с большевиками, этими богохульниками и святотатцами?
– Вы тут совсем отстали от жизни в этой своей дыре на краю Европы? – уже не выбирая выражений, сказал иезуит. – Когда по одну сторону фронта стоит Сатана, все честные люди должны находиться с другой стороны. Русские большевики – это совсем не то, что ваш Народный Фронт, спровоцировавший в Испании гражданскую войну. Посмотрев на то, что у вас творят анархисты из ФАИ и троцкисты из ПОУМ, господин Сталин тщательно почистил собственную политическую конюшню. К тому же большевизм без «старших братьев» и большевизм с их присутствием – это две разных вещи. Именно эти люди смогли сделать так, что, поступившись малым, наша Святая Матерь Церковь смогла приобрести новые возможности и во многом восстановить былой авторитет. И то же самое можно сказать о большевиках. Поступились они совсем небольшим, а получили влияние на весь католический мир… Так что если решите последовать совету Его Святейшества, то не торопитесь выпускать республиканцев из тюрем. Кого надо, тех после проверки русские выпустят сами, а остальные отправятся в ужасную Сибирь пилить лес для так называемых «строек социализма».
Он замолчал, в упор глядя на каудильо, и тот вдруг почувствовал, каким тяжким грузом легла на плечи эта на мгновение наступившая тишина.
– А теперь действительно прощайте, – произнес иезуит, и, взметнув пыль полами своей сутаны, стремительно вышел, и никто более его не останавливал.
6 августа 1943 года. 12:05. Британия, Лондон, окрестности Букингемского дворца.
Над Лондоном рыдает медь оркестров, плывут в воздухе протяжные мелодии траурных маршей. Британия хоронит короля Георга Шестого, сделавшего все для того, чтобы конец общеевропейской великой бойни его страна встретила в ранге страны-победительницы, а не как поверженный сателлит гитлеровской Германии. В почетном карауле за гробом своего короля, водруженным на пушечный лафет, идут британские моряки, сражавшиеся с нацистами в северных морях и средиземноморье, и летчики ночного истребительного полка, воевавшие в рядах первого авиакорпуса ОСНАЗ. Прямо за импровизированной траурной колесницей шагает и юная королева Елизавета Вторая в форме защитного цвета рядовой вспомогательных сил, с траурной повязкой на рукаве. Уже завтра она наденет одежды из черного бомбазина и будет носить их всю первую, самую строгую половину траура; но сейчас она такой же солдат свой страны, как и мужчины, что идут за гробом вместе с ней.
Попетляв по Лондонским улицам, чтобы как можно больше лондонцев смогли проститься со своим королем, кортеж направится станции Пэддинггтон, где уже ждет специальный траурный поезд – на нем гроб с телом покойного, а также родных и близких, доставят к Виндзорскому замку. Там неподалеку расположена королевская усыпальница Фрогмор, родовое кладбище династии Виндзоров, начало которому положил мавзолей королевы Виктории и ее мужа принца-консорта Альберта. Там же еще три дня назад без помпы и собой огласки были погребены тела короля Эдуарда и его супруги Уоллис Симпсон. При жизни братья не смогли встретиться и выяснить отношения; теперь же, после смерти, они будут лежать рядом. Правда, по этому поводу имелись и другие мнения, но король Георг настоял на том, чтобы все было именно так, а не иначе. Король он или не король. Тела Освальда Мосли, Арчибальда Рамзи и других пронацистских деятелей, решивших принять яд в преддверие освобождения, еще раньше подверглись кремации, а пепел был высыпан в Темзу. Они были прокляты, и в Британии не должно было остаться такого места, которое напоминало бы об их существовании.
Рядом с юной королевой, придерживая ее под руку, идет официальный жених – невысокий темноволосый красавец в русской офицерской форме, сын русского Верховного главнокомандующего и боевой летчик, не один раз видавший в коллиматорном прицеле своей «лавки» юнкерсы и хейнкели гуннов. Лондонцы уже знают, что на счету этого «красного принца» больше двух десятков лично сбитых фашистских бомбардировщиков, и еще столько же уничтожено им в группе. Командуя сначала полком, потом дивизией, он участвовал в нескольких ожесточенных воздушных сражениях. Теперь Василий Сталин отставлен от командования дивизией, произведен в генерал-майоры и до особого распоряжения назначен на должность Специального Представителя Верховного Главнокомандующего Советского Союза в Великобритании.
Вся Британия знает, что старшая дочь короля обручилась со своим женихом еще при жизни ныне покойного отца, действуя по его прямому указанию, в присутствии королевы-матери, дабы ни она, ни кто-нибудь еще, не смогли оспорить законность этого брака. Обряд обручения «in future» в санчасти «Адмирала Кузнецова», в присутствии из последних сил цепляющегося за жизнь короля Георга, адмирала Тови, а также королевы-матери и принцессы Маргарет, проводил архиепископ Йоркский Сирил Форстер Гарбетт, старший из оставшихся в живых действующих архиепископов англиканской церкви. Окончательный брак состоится только через два года, когда истечет срок королевского траура (такой обычай ввела королева Виктория). Но уже сейчас обрученные обладают в отношении друг друга всеми правами и обязанностями супругов, за исключение того, что им положено будет делать в супружеской спальне. Конечно, можно было бы сразу же заключить полноценный брак, но эту идею отвергли все и сразу. Во-первых – невеста еще слишком молода, а во-вторых – такое торопливое решение лишило бы лондонцев, да и весь мир, зрелища роскошной королевской свадьбы, которую в разоренном и оскверненном городе не представлялось возможным организовать за несколько часов, остававшихся королю Георгу.