Авксентьев Н.Д. Давайте дадим слово нашему новичку, господину Носову, все задания ЦК он выполнил с блеском, наверняка ему есть что сказать по этому вопросу.
Носов И.А. (откашливается) Спасибо, Николай Дмитриевич. Я хотел бы так сформулировать свою точку зрения… террор сейчас необходимо сворачивать, но не моментально, нужно совершить последний, так сказать, генеральный террористический акт, чтобы содрогнулась не только Россия, но и весь мир, а уже тогда тихо и мирно переходить к парламентским методам борьбы.
Чернов. И каким же по вашему мнению должен стать это генеральный теракт? Убийство Николая 2-го?
Носов. Ну что вы, Виктор Михайлович, царь слаб и недееспособен, в России давно таких царей не было — с ним вполне можно работать, а если его вдруг убить, то на его место может прийти гораздо более деятельный и решительный человек, вот тогда-то мы и наплачемся…
Чернов. И кто тогда, если не Николай? Поясните свою мысль.
Носов. Охотно — кайзер Вильгельм, это раз, ну и плюс премьер-министры Франции и Англии, но это необязательно.
(общий шум)
Чернов. Позвольте-позвольте, зачем нам вмешиваться в дела других государств, у нас что, своих проблем мало?
Носов. Поясняю… Во-первых мы заявим о себе, как о могущественной силе, способной менять политику ведущих держав. Ну кто о нас знает за пределами России? Единицы, а так узнают очень многие. Во-вторых, ни для кого не является секретом, что нас, русских революционеров, считают иудами, продавшимися за 30 серебряников иностранным разведкам типа немецкой или английской, а этим терактом мы докажем, что никакие мы не наймиты, кто же своих работодателей взрывает, правильно? Ну и наконец в-третьих это просто будет очень красиво и эффектно, отвлечет внимание мировых масс-медиа… ну газет и журналов, в том числе российских… на очень длительный срок, во время которого нам проще будет выполнять свою работу.
Выкрик из зала. Но тогда же на нас начнут охоту все разведки Европы, всех же поймают и посадят, если не хуже.
Носов. Предусмотрел. Ответственность за эти теракты должна взять на себя отколовшаяся от эсеров часть с названием… ну неважно каким названием, хоть эсеры-анархисты например, это будет камуфляж конечно, но качественный камуфляж, а наш ЦК естественно осудит это дело со всей решительностью.
Чернов. И как же вы, Иван Александрович, предполагаете технически осуществить задуманное? Кайзера и премьер-министров охраняют очень хорошо, подобраться к ним, как к нашему князю например, будет весьма непросто, если не невозможно…
Носов. На этот счет у меня тоже все продумано — удары будут наноситься по воздуху, с помощью новомодных таких штучек под названием аэропланы…
(шум в зале стал еще сильнее)
Савинков. Вы что-нибудь понимаете в аэропланах?
Носов. Конечно, я же инженер, все сделаю в лучшем виде. Значит делаем самолет… ну аэроплан, грузим туда пару кило динамита… да, господин Нобель его прекрасно делает на своем заводе в Баку… и направляем самолет на интересующую нас персону, да, нужен наблюдатель-корректировщик на земле, но это нетрудно.
Савинков. Пилот-самоубийца? И кто на такое подпишется?
Носов. Ненене, никаких самоубийц, аэроплан будет беспилотным… ну управляться с земли радиоволнами…
Чернов. Вы и по радиоделу специалист?
Носов. Конечно… ну как я вижу, особенных возражений против моего плана нет, так что можно наверно переходить к следующему пункту повестки, а детали вполне можно доработать и в рабочем порядке…
Вечер того же дня, Санкт-Петербург, Забалканский проспект
— Зачем мы сюда пришли, Ванечка? — недоуменно спросила Зина.
— Сейчас все поймешь… подыгрывай мне, если что.
— А что это вообще такое?
— Это двор Константиновского артиллерийского училища, тут в доме одного врача квартирует сейчас нужный мне… нам нужный господин, подождем его немного, окей?
— И что за господин, расскажешь? Все равно делать пока нечего…
— Хорошо, Зинуля, слушай, если ты такая любопытная — это Лев Давидович Бронштейн, партийный псевдоним Троцкий, один из лидеров партии эсдеков, до февраля месяца жил в Женеве, жаль мы его немного не застали, пришлось перенести свидание сюда.
— Ты что, с каждым лидером эсдеков будешь отдельно разбираться, как с этим… с Ульяновым? Что за пристрастия у тебя странные?
— Нет, Зиночка, не со всеми, после Троцкого еще один только останется… только для встречи с ним надо будет прокатиться по стране… через месяц-другой примерно.
— И чем же тебе например не угодил этот господин Троцкий?
— Он очень, очень опасный человек, плюс талантливый оратор, плюс имеет несомненные организаторские таланты. Короче он может завести социал-демократов совсем не туда, куда требует революционная ситуация…
— Ты убьешь его, Ванечка?
— Не знаю… не решил еще, побеседуем для начала… о, а вот это кажется он идет… Лев Давидович? — обратился он к высокому худому человеку в пенсне и каракулевой шапке.
Тот дернулся было назад, но потом успокоился и ответил:
— Да. А с кем имею честь?
— Носов Иван Александрович, предприниматель и человек широких прогрессивных взглядов из Нижнего Новгорода. У меня к вам есть небольшое дело.
— Видите ли, — затеребил свою бородку Троцкий, — у меня сейчас мало времени и вообще я не очень настроен разговаривать с незнакомыми людьми.
— Ну видимо для меня вам придется сделать исключение, — спокойно ответил Носов, доставая из кармана наган и взводя курок, — соглашайтесь, Лев Давидович, вам же лучше будет…
— Ну хорошо, уговорили, — Троцкий было сделал попытку что-то достать из кармана, но видимо ничего равноценного носовскому нагану у него там не было, — говорить прямо здесь будем?
— Ну что вы, дорогой Лев Давидович, у меня на улице авто стоит, сейчас мы все в него сядем и поедем в одно хорошее местечко… только я вас умоляю, глупостей не надо, это будет очень неполезно и вам, и мне, окей?
— Окей, — согласился с ним с кривой усмешкой Троцкий, — куда идти?
— Да прямо туда, откуда вы только что сюда зашли.
Все трое вышли через арку на Забалканский проспект (сейчас он называется Московским), слева неподалеку виднелась набережная Фонтанки, а справа примерно на таком же расстоянии, как прикинул в уме Носов, через 50 лет появится метро «Технологический институт», а пока там один этот институт стоит, без транспортной составляющей. Автомобиль стоял чуть в стороне — это был Рено AG1, прозванный в народе «браунингом», наверно из-за черного цвета, да просто похожи были. Место водителя там было открыто всем ветрам, на зато два пассажирских сиденья сзади закрывались матерчатым верхом.
— А я еще когда сворачивал во двор, подумал — кто это такой богатенький к нам заехал, — нехотя сказал Троцкий. — Ваше личное?
— Нет, Лев Давидович, это аренда. У меня есть пара примерно таких, но они далеко, пришлось вот арендовать. Залезайте назад, Зина, проконтролируй пожалуйста процесс, а вас, Лев Давидович, я вторично умоляю не делать резких движений, Зина девушка довольно нервная, всякое может случиться, — и Носов передал ей наган.
Сам он сначала вытащил из-под сиденья кривой стартер, покрутил им в моторе, а когда тот запыхтел, сел на водительское место, возвышающееся над дорогой на добрый метр, и тронулся по направлению от центра, отчаянно пыхтя выхлопной трубой. Детище Луи Рено хотя и выглядело довольно неказисто, но свои обязанности по перевозке пассажиров от пункта А до пункта Б выполнило вполне исправно, и примерно через полчаса, пропрыгав положенное расстояние по булыжникам столичного города, все трое уже выгружались возле доходного дома недалеко от Обводного канала.
— Ну и дыра, — с возмущением сказал Троцкий, разглядывая ободранные стены и выбитые стекла, — зачем вы меня сюда притащили?
— Ничего более подходящего не нашлось, так что придется согласиться с тем, что есть, — рассеянно ответил Носов, — сюда, на третий этаж.
На третьем этаже второго подъезда было две двери, они вошли в правую, украшенную табличкой «Адвокатъ Кони Анатолий Федорович».
— Ничего себе у вас знакомые, — изумленно сказал Троцкий, — Кони это же тот самый адвокат, который Веру Засулич из тюрьмы вытащил, я все верно понимаю?
— Понимаете верно, только он здесь давно не живет, табличка просто как наследство осталось. Ну что, садитесь, располагайтесь, что будете пить?
— А у вас что, разные напитки есть?
— А то как же, — Носов открыл шкаф, — вот Смировка, это Шустовский коньяк, а это американское виски Джек Дэниэлс, горячо рекомендую. Есть еще впрочем кубинский ром и французский кальвадос…
— Кальвадос, кальвадос… — пробормотал Троцкий, — что-то я про него слышал…
— Яблочная самогонка, все то же самое, что и водка, но в основе не рожь и не ячмень, а яблоки. Весьма оригинальный напиток.
— Уговорили, давайте кальвадоса рюмочку.
— Рюмок, извините не завел, недавно в столице, есть граненые стаканы — вот, — и он налил в три стакана примерно по 50 грамм кальвадоса.
— Неплохо, — сказал Троцкий, отпил половину, — однако давайте к делу, вы ведь меня привезли сюда не напитки распивать, правильно?
— Эбсолютли, как говорят наши друзья американцы, то есть вы совершенно правы, драгоценный Лев Давидович, привез я вас сюда совсем не за этим, а чтобы поговорить о революционных процессах в России вообще и взаимодействии политических партий в ходе этих процессов в частности. Позвольте представиться — Носов Иван Александрович, член ЦК партии социалистов-революционеров, а это моя невеста Зиночка.
— Мне видимо представляться не надо, — усмехнулся Троцкий, — так что давайте по существу. Что именно вы хотите от меня услышать, Иван Александрович?
— Как именно революцию будем делать, Лев Давидович, в сотрудничестве или в противоборстве? И как после победы планируем действовать…
— То есть в победе революции вы не сомневаетесь, я правильно понял?
— Конечно… царский режим обречен — это только с виду он крепок и непрошибаем, кичится своей 300-летней историей, а внутри прогнил весь, ткни и развалится. Но на развалинах же надо что-то строить, а не продолжать их разваливать до ровной бетонированной площадки, верно?