ообще в определённой перспективе.
— Сейчас ничего нового, кроме того, что уже делаете. А насчёт перспективы мы ещё не раз встретимся и обговорим всё тоже не раз и не два.
— Что, и даже денег у меня не попросите?
— Просить не буду, но если дадите, не откажусь, конечно — деньги в наши тяжёлые времена лишними не бывают.
Меценат некоторое время барабанил пальцами по ореховому верху своего письменного стола, а затем резко встал, открыл дверцу шкафа, повозился там немного и положил перед Носовым стопку сторублёвых банкнот.
— Вот, изволите видеть — это мой взнос в продвижение русской революции, две тысячи… в лучшие времена дам больше.
— Благодарю от лица русской революции, — ответил Носов, укладывая деньги во внутренний карман пиджака, — лучшие времена, кстати, скоро настанут, это я вам от имени партии эсеров говорю.
— И за грузинского самородка этого отдельное спасибо — я так думаю, на нём хорошие деньги можно будет сделать через год-два…
На этом собственно Носов с подругой и распрощались с гостеприимным хозяином усадьбы Абрамцево… а, нет — напоследок ещё небольшой разговорчик с Нико случился, тот аж светился от радости и только что не подпрыгивал в воздух.
— Спасибо, друг, — долго жал он руку Носову, — без тебя бы я так и продавал в Тифлисе сыр до самой смерти.
— Ты подожди благодарить-то, — остановил его Иван, — вот получишь признание… хотя бы в Москве, тогда и… а в качестве благодарности ещё пару картин мне подаришь, и на этом мы будем в абсолютно полном расчёте.
7 июля 1905 года, С-Петербург, Кронверкская набережная
В ЦК партии эсеров Носова уже ждали с нетерпением. Зину он оставил в гостинице, там такие вопросы будут обсуждаться, которых тебе лучше знать, так что отдохни пока здесь, по магазинам пройдись. Зиночка слегка надулась, но не так, чтобы сильно.
А на Кронверкской (Иван проверился три раза, прежде чем туда зайти — никакой слежки он, конечно, не обнаружил, но конспирацию таки блюсти надо было) собрался весь цвет как легальной, так и конспиративной частей партии. Кроме Савинкова присутствовали Чернов, Гоц, Авксентьев и Каляев, которые были гендерно разбавлены Брешко-Брешковской и Марией Спиридоновой. Начал, конечно, Чернов, как утверждённый лидер.
— Добрый день, Иван Александрович, очень приятно вновь видеть вас на российской земле.
— Взаимно, — раскланялся Иван.
— Операция в Англии прошла более, чем успешно, так что в повестке дня у нас два вопроса — первый, это как будем объявлять о причастности, а второй… второй это всё остальное.
— А что тут думать, — немедленно отозвался Савинков, — объявляем, как и договорились, что теракт произвела отколовшаяся от нас фракция эсеров-максималистов, и всемерно осуждаем его, не забывая между строк подчеркнуть империалистическую и захватническую политику Англии, в связи с которой собственно они и получили… то, что получили. Не так?
— Минуточку, — вступила в диалог Спиридонова, — нам ведь тогда придётся предъявить имена этих отколовшихся фракционеров, что может быть расценено товарищами по партии, да и другими демократическими силами, как предательство. Это раз. А два заключается в том, что власти будут обязаны провести расследование по требованию англичан (а что такое требование поступит, я лично не сомневаюсь), значит будут трясти нас всех, причём неизвестно, что в конце концов натрясут, в полиции не младенцы работают, когда захотят, они многое могут раскопать.
— То есть вы предлагаете промолчать и дистанцироваться? — спросил Авксеентьев.
— Да, именно это я и предлагаю.
— Не понимаю, господа, зачем же мы тогда затевали это дело? — поинтересовался Савинков, — если никаких дивидендов с него иметь не будем. Добавлю от себя, что дело было довольно тяжёлым и грязным, мы уцелели просто чудом, если вы позволите церковные термины.
— Ну что же, как я вижу, мнения разделились — давайте голосовать, — предложил Чернов.
— Тайным голосованием или явным? — справился Гоц.
— Явным, нам от товарищей скрывать нечего… кто за объявление о причастности к английскому теракту, прошу поднять руки.
Руки подняли Савинков, Каляев и Авксентьев… ну и Носов конечно.
— Теперь кто против.
А против были трое — Спиридонова, Брешко-Брешковская и Гоц.
— Значит, всё упирается в меня, — задумчиво сказал Чернов, — ну что же, я воздерживаюсь. Таким образом, большинством голосов четверо протии троих при одном воздержавшемся принято решение объявить о причастности. Детали доработаем в рабочем порядке. Теперь втрое — подъём революционного движения в стране и роль эсеров в этом. Профсоюзы и крестьянские комитеты. Волнения в армии и на флоте. Кстати, для вас, Иван Александрович, у меня будет отдельный разговор по этому последнему пункту — знаете такой крейсер «Очаков»?
— Это где-то на Чёрном море? — уточнил Иван, — про Черноморский флот слышал только то же, что и все — про броненосец «Потёмкин», его эпопея недавно закончилась. Судя по вашему вопросу, на этом «Очакове» либо началось, либо ожидается что-то похожее?
— В точку попали, дорогой Иван Александрович, — ответил Чернов, — ожидается, и очень скоро. И по этому поводу для вас есть весьма подходящее вашему профилю задание…
— Убить кого-то опять надо?
— Упаси бог, пока никого — надо выехать в Севастополь и возглавить восстание на кораблях Черноморского флота, в первую очередь на этом самом «Очакове».
— Очень любопытно… — пробормотал Носов, — а какие-нибудь детали предстоящего вы мне предоставите? Расклад сил, действующие лица, противостоящие правительственные силы, где, наконец, брать оружие и взрывчатку, какая в конце концов будет цель у этого восстания? Смею напомнить, что «Потёмкин» закончил свою эпопею не совсем удачно… а если говорить прямо, то провал это был. Не хотелось бы повторения.
— Я передам вам пакет документов с полным раскладом и перечнем лиц, на которых вы сможете там опереться. Ситуация, скажу вам честно, на флоте сложная и в любой момент вполне может склониться в разные стороны, так что это задание точно для вас, вы же умеете находить нестандартные решения любой задачи, верно?
— Да, я стараюсь выполнить любую задачу максимально быстро и дёшево, поэтому приходится изобретать нетривиальные решения.
— Обратите особое внимание на этого персонажа, — и Чернов протянул Носову фотографию морского офицера с суровым вытянутым лицом.
— Кто это? — спросил Иван.
— Некто Пётр Петрович Шмидт, лейтенант флота и человек очень нестандартных действий, примерно, как и вы.
— Например? — решил уточнить Носов.
— Например, он женился на питерской проститутке…
— Да уж… — чуть не поперхнулся Иван, — надеюсь уже развёлся?
— Конечно, но шум был невероятный.
— И после этого он уцелел на военной службе?
— Всё-таки он боевой офицер, но его обучение были затрачены немалые средства, так что да, уцелел… нам он интересен в основном тем, что сильно сочувствует революционным идеям.
— Понятно, — ответил Иван, — задание принял, завтра-послезавтра выезжаю в Севастополь. Но у меня тоже есть к вам небольшой разговор по другому поводу.
— По какому же? — заинтересовался Чернов.
— Взаимодействие с другими демократическими партиями и состав будущего коалиционного правительства… ну которое возникнет после победы революции — она же ведь победит, вы наверно тоже в этом не сомневаетесь?
— Да, конечно не сомневаюсь. И что же вы хотели сказать по этим двум вопросам?
— Дело в том, что путешествуя по России и Европе в последний год, я завёл немалое количество контактов с очень разными людьми из очень разных партий и течений нашей политической жизни.
— Например? — ответил ему Чернов его же словами.
— Например, Владимир Ульянов и Иосиф Джугашвили из социал-демократов…
— Они же, кажется, откололись от основной партии и сделали что-то своё…
— У вас устаревшие сведения, нет там больше никакого раскола, Ульянов, он же Ленин по псевдониму, и Джугашвили-Сталин сейчас руководители объединённой партии эсдеков и…
— Что же вы остановились, заканчивайте — что «и»?
— И они оба готовы к конструктивному сотрудничеству с нами. Вплоть до прямой работы на нас.
— Даже так? Ну что же, это любопытно и обязательно будет обсуждено на ближайшем заседании ЦК. У вас всё?
— Не совсем — ещё есть такой Савва Мамонтов…
— Слышал, конечно, известный промышленник и меценат.
— Это тоже практически наш человек, сам бог определил бы ему заниматься культурой в обновлённой России. На этом пока всё.
Вернувшись в гостиницу, Носов обрадовал Зиночку новым назначением:
— Ты знаешь, дорогуша, мы кажется едем на Чёрное море — купаться и загорать в Севастопольской бухте.
— Когда? — деловито спросила она.
— Завтра, если успеем управиться с делами. А если не успеем, то послезавтра.
Зина повисла на Носове, осыпав его поцелуями.
— Я знала, что ты у меня самый лучший! Заодно там и поженимся, я слышала, что в Крыму эти вопросы решаются легко и без волокиты.
— Согласен, — ответил Носов, — прямо в первый же день и поженимся.
— Да, а что мы там делать-то будем? — вдруг вспомнила Зина, — ведь не купаться же в самом деле мы туда едем?
— Ты как всегда права, моя радость — купание это будет маскировкой, а так-то нам надо устроить восстание на Черноморском флоте Российской империи, только и всего…
— Экая ж ерунда, — воскликнула Зина, — вот поженимся и сразу после этого устроим твоё восстание.
— Я рад, что ты так просто всё воспринимаешь, — искренно ответил Носов, — наверно и мне так надо… жаль, что не получается.
— А ты напрягись, милый, и всё у тебя получится.
12 июля 1905 года, Севастополь
После Симферополя железная дорога начала часто петлять и подниматься в гору, виды при этом из окна скорого поезда из Москвы открывались самые увлекательные.
— А это что, туннель что ли? — охнула Зиночка, когда вдруг за окном резко потемнело.