Где же измена?
Кто государственный преступник?
Сегодня в их глазах преступен я, как и весь русский народ, который, пробудясь, осмелился стать на дороге их истребительной резни. Но завтра в глазах грядущего суда преступниками будут объявлены они.
Иван аж прочувствовался от такой глубины и вынул из кармана платок, чтобы вытереть глаза. Белый платочек… и как только он поднёс его к носу, откуда-то справа и сверху грянул выстрел, его не так, чтобы хорошо можно было расслышать в шуме толпы, но можно. Лейтенант Шмидт рухнул вниз, обливаясь кровью…
31 июля 1905 года, Севастополь, все та же Владимирская площадь
Похороны пламенного революционера, злодейски убитого кровавым режимом, вылились в натуральное людское море, никак не меньше половины города собралось, да ещё и с побережья народ подвалил. На помощь Носову с Савинковым руководство партии прислало целый десант, включавший Чернова, Гоца, Каляева. Сюрпризом стало наличие в составе этой делегации товарищей Ленина и Сталина — эсеры быстренько договорились о сотрудничестве с социал-демократами и решили вести дела рука об руку. На ближайшую перспективу, конечно, а самой ближайшей и самой перспективной точкой бифуркации русской революции сейчас вне всяких сомнений являлся Севастополь.
Носов не показал вида, что знаком с обоими эсдековскими лидерами, поздоровался и подождал, пока их представят друг другу, но в глазах у него явственно мелькали весёлые-развесёлые чёртики.
— Очень рад, очень рад, — долго тряс он руку Ильичу, — весьма наслышан о вашей деятельности и давно хотел поработать вместе, а тут вот случай такой представился.
Заседание вновь образованного штаба продолжалось всю ночь накануне похорон Шмидта, наговорились и наспорились до хрипоты, но общие принципы работы на ближайшую неделю таки выработали. Но всё полетело к чертям собачьим почти сразу же — разгорячённый очередными обличительными речами народ не стал дожидаться чего-то ещё, а стихийно повалил вооружаться и занимать государственные структуры. Оружие брали в основном у сухопутного гарнизона, сложно сказать, кто и как оповестил о расположении арсеналов, но винтовки в народе появились сразу и в больших количествах.
— Теперь, раз уж так вышло, — сказал товарищам Носов, — надо использовать творческую инициативу масс. В смысле отправить на все корабли Черноморского флота наши вооружённые делегации — пусть они останутся хотя бы нейтральными, эти корабли. А ещё лучше чтобы на нашу сторону перешли.
Остальные, включая Ленина со Сталиным, согласились с Носовым и тут же делегировали его на крейсер «Очаков», инициатива, дескать, наказуема — сам предложил, сам и реализуй. В помощь выделили два десятка матросов и солдат в полном боевом облачении. И автомобиль дали грузовой, в кузов как раз все матросы убрались, а Носов в кабинке поехал. Очаков стоял на рейде в Севастопольской бухте и не подавал никаких признаков жизни.
— Ну что будем делать, товарищи? — спросил Носов, оглядывая своё воинство.
— Лодку надо искать, чего, — подал голос один из матросов, — доберёмся до борта, тогда уж видно будет, чего делать.
Поиски подходящего средства перевозки заняли битый час, во время которого Носов мерил шагами причал, смотрел на галдящих чаек и думал, не слишком ли стремительно развиваются события. Ничего не надумал, а тем временем умный матрос подогнал к причалу достаточно вместительную лодку… шаланда, вытащил из памяти её название Носов.
— Забираемся и отчаливаем, — скомандовал он.
Грести там надо было в шесть рук, желающих сесть на вёсла не нашлось, пришлось Носову прибегнуть к административно-командному методу руководства.
— Ты и ты, — показал он на двоих выглядящих достаточно крепко солдат, — садитесь и гребите, третьим я буду, так и быть. Тебе смотреть за обстановкой, — показал он на умного матроса, — и не расслабляться, сигнализируй нам в случае опасности.
Подгребли с горем пополам к борту крейсера, сверху верёвочную лестницу сбросили — дескать, добро пожаловать, товарищи революционеры.
— Так, трое остаются в лодке, остальные поднимаются, я первый, — скомандовал Носов.
Вылезли на палубу, там их встретил вежливый морской офицер с петлицами корпуса флотских штурманов.
— Подпоручик Азадовский, с кем имею честь? — козырнул он Носову, сразу выделив его, как главного.
— Носов Иван Александрович, председатель военно-революционного штаба Севастополя, — на всякий случай присвоил тот себе несуществующую должность. — Как вы наверно знаете, сегодня хоронили офицера с вашего крейсера, лейтенанта Шмидта…
— Да, знаю, — подтвердил подпоручик, — но он уволился с флота месяц назад, насколько я в курсе.
— Это не так уж важно, — отмахнулся Носов, — служил ведь когда-то. Так мы с товарищами прибыли на борт вашего корабля, чтобы объяснить ситуацию в городе и предостеречь от неосторожных действий…
Глава 13
— У нас ничего неосторожного быть не может, — ответил Азадовский, — мы люди военные, с неосторожностями дела не имеем.
— Всё равно необходимо убедиться, — настоял на своём Носов, — мы пройдём по кораблю, чтобы поговорить с командой?
— Конечно, — легко согласился офицер, — идите, куда хотите.
Матросы встретили новую власть довольно настороженно, но в беседе никаких вольностей не позволяли — власти иногда меняются, но кушать хочется всегда. По окончании бесед Носов был представлен капитану — Сергею Александровичу Глизяну, капитану первого ранга.
— Очень приятно, — пожал ему руку Носов, — военно-революционный штаб Севастополя констатирует тот факт, что на вверенном вам корабле всё в порядке. Если не возражаете, мы оставим здесь в качестве нашего уполномоченного вот его (и Носов показал на бойкого матроса), это Парамон Бойцов, опытный и проверенный товарищ.
Глизян не возражал, даже внёс интересное предложение относительно оперативно связи со штабом.
— У нас недавно запустили в опытную эксплуатацию аппаратуру беспроводной связи, могу презентовать вашему штабу один комплект.
— Охотно приму, — обрадовался Носов, — а если мне ещё объяснят, как ей пользоваться, вообще будет прекрасно.
Носову всё объяснил специальный человек из технических спецов, после чего матрос Бойцов остался на Очакове, а все остальные отплыли обратно. А у причальной стенки шаланду поджидал Савинков, и первое же, что он сказал, когда Носов выбрался на берег, было следующее:
— Я нашёл тех, кто убил Зину…
Они отошли в сторону, там Носов начал допрос.
— Первый вопрос, кто это? А второй — как ты их нашёл?
— Отвечаю по порядку… кстати мы можем поехать на место, пока я рассказываю, вот экипаж готовый стоит.
Они забрались в пролётку, кучер хлестнул тощую гнедую кобылу, и они покатились по Инкерману.
— Ответ на вопрос «кто» простой — это твой старый знакомый Камо с подельниками. Как нашёл? Если тебе это так важно, то пожалуйста… один из подручных Камо проболтался по пьяному делу в одном местном кабаке, как они на днях дамочку попользовали, а потом придушили… а там сидел один мой знакомый по предыдущей работе товарищ, он и сложил два и два, а потом передал содержимое разговора мне.
— Где они квартируют?
— Где-то на Балаклаве, точнее пока не установил… но сегодня вечером на Главпочтамт должно прийти письмо для Камо, и он за ним точно подойдёт, потому что ждёт его очень давно. Откуда я это знаю и что в письме, не спрашивай, всё равно не скажу.
— Значит, надо посадить засаду на Главпочтамте? — логично предположил Иван.
— Значит, надо… тебя он в лицо знает, так что это отпадает… остаюсь я или студент Максим.
— Максим же ранен был?
— Он, кажется, поправился.
— Ну тогда выбираем Максима, а мы с тобой пока разработаем план операции…
— Да чего там разрабатывать — довести Камо до безлюдного места, там и шлёпнуть, — предложил Савинков.
— Сначала хотелось бы провести с ним беседу… узнать, зачем он это сделал и всё такое… и только потом прикончить.
— А что, непонятно разве, зачем он это сделал?
— В общих чертах да, но хотелось бы подробностей…
— Ладно, сейчас зарядим Максима, а потом будем шлифовать план… да, как там с Очаковым?
— С Очаковым всё окей, команда и офицеры остаются нейтральными при любом раскладе, я оставил там на хозяйстве Парамона, на всякий случай, чтобы присматривал.
31 июля 1905 года, вечер, Севастополь, Балаклава
Студент Максим оказался с неплохими задатками филёра, он быстро идентифицировал Камо (и это не было простой задачей, тот сильно изменил внешность и одежду, ничего похожего на дикого абрека), провёл его до места жительства, а потом выложил эту информацию руководству.
— Может привлечём его к операции? — спросил Савинков, задумчиво глядя на студента, — трое лучше, чем двое.
— А давай его самого спросим, — отвечал Носов, — Максим, ты хочешь поучаствовать в ликвидации?
— Если расскажете, кого и за что ликвидируете, то пожалуй, что да, — ответил студент.
Савинков коротко рассказал предысторию событий, Максим молча выслушал и после этого коротко согласился.
— Тогда обсудим диспозицию, — предложил Носов. — Живут они, значит, в этом вот домике.
И он показал на карте города примерную точку.
— С флангов туда никак не проникнешь, у соседей высокие каменные заборы и злые собаки, остаётся, таким образом, фронт и тыл. С улицы вход один, в калитку, потом идёт дорожка из камня длиной примерно 6–7 метров, потом чуть направо и вход во флигель, где они и сидят. Прямой штурм нежелателен, из окон всё просматривается и простреливается. Задняя сторону дома опирается на склон, оттуда в принципе можно проникнуть на чердак, а с него внутрь.
— Крыша там железная? — спросил Савинков.
— Нет, крыша плоская и покрыта чем-то вроде дёрна… железом тут очень немногие кроют, дорого.
— Значит утверждаем план проникновения через крышу.
— Я думаю, что одного из нас надо бы оставить на улице, чтобы отвлекал внимание, помогая остальным…