Горизонт, где наука сходится с религией
(Михаил Эпштейн. Из манифеста Международной группы ученых «Симпосион»)
Два фундаментализма
Тезис Чарльза Сноу о двух культурах, научно-технической и духовно-гуманитарной, выдвинутый в 1956 году, все еще сохраняет свое значение. Более того, противостояние этих культур обострилось, и самая глубокая трещина проходит теперь по границе религиозного и научного мировоззрений. <…> С одной стороны, усиливается религиозный фундаментализм, который либо отрицает науку как суемудрие, либо пытается подчинить ее своим догматам. С другой стороны, обозначилась позиция так называемого «нового атеизма», выступающего под знаменем тотального сциентизма и отвергающего любое, самое утонченное религиозное мировоззрение.
Между этими двумя фундаментализмами – религиозным и атеистическим – почти не остается места для науки, которая ищет внутри себя обоснования вере, и для теологии, которая опирается на данные науки и творчески их осмысляет. <…>
На пиру разума и веры
Наша проблемная группа «Симпосион» ставит своей задачей работу по интеграции этих двух типов мировоззрения в целостную картину мира. Речь идет не просто о вежливом нейтралитете и веротерпимости. И не о том, что ученый может оставаться ученым в своей лаборатории – и вместе с тем быть верующим в храме. Речь идет о новом мировоззренческом синтезе. <…> Вслед за теми, кто заложил основания науки – от Пифагора до Паскаля, от Ньютона до Эйнштейна, – мы полагаем, что верой можно углублять понимание мира, а наукой углублять переживание веры. Это не означает, что вера непременно нуждается в разумных основаниях, – скорее, человек нуждается в согласовании своей веры с тем, что он считает разумными доводами, в том числе с данными науки.
Мы ставим вопрос о создании интегрального научно-религиозного дискурса, примеры которого мы видим в трудах Тейяра де Шардена, Павла Флоренского, физика и математика Франка Типлера, а также генетика Фрэнсиса Коллинза, физика Пола Дэвиса и др. К началу XXI века наука совершила столь много прорывов, что добралась до трансцендентной «изнанки» мироздания, где неожиданно натолкнулась на те тайны и чудеса, которые исконно считались прерогативой религии. Повсюду мы видим, как наука выходит за пределы здравого смысла в область «безумных идей», граничащих с прозрениями поэтов и духовидцев.
Наука и чудесное
По мере того как сама наука заглядывает по ту сторону материи, в те области, которые еще недавно считались трансцендентными и метафизическими, противопоставление ее религии, доставшееся нам в наследство от XVIII века, отпадает. Современная наука постепенно освобождается от позитивизма и редукционизма, ее открытия согласуются с фундаментальными чертами религиозной картины мира: Вселенная имеет границы во времени и пространстве (Большой взрыв); в основании всего живого – Логос (информация); мироздание предназначено для обитания в нем человека (антропный принцип в космологии)…
Можно сказать, перефразируя Гегеля, что действительность чудесна, а чудесное действительно. Чудесен генетический код, «пралогос» всего живого. Чудесны элементарные частицы, которые выступают еще и как волны. Чудесны черные дыры – и белые, которые пока еще не открыты. Чудесно время, текущее по-разному в разных уголках Вселенной и имевшее начало. Чудесно возникновение Вселенной из Большого взрыва, из сингулярности, природа которой остается неизвестной. <…> Чудесна Всемирная паутина, передающая мгновенно наши мысли и облики на любые расстояния. И более всего чудесна мысль человека, постигающая – и творящая! – все эти чудеса…
Преграда между наукой и религией рушится по мере того, как наука, прорывая границы очевидного, вступает в «области заочны». Оказывается, что религия может быть причастна истине не вопреки и не независимо от науки, а в союзе с ней, в новом, растущем симбиозе знания-веры.
Проблемность и универсальность
Религий много, а наука по своей природе одна. Нет особой арийской или марксистской, исламской или православной науки – они не научны в той мере, в какой связывают себя с определенной идеологией, атеистической или религиозной. Мы не стремимся создать еще одну версию религиозно ангажированной науки – или научно «оправдать» те или иные догматы, тексты священных писаний. Мы не связываем себя с определенным вероисповеданием, но пытаемся вступить на путь диалога между наукой и религией прежде всего через самих себя, через личность верующих ученых, их саморефлексию, познавательную страсть и научную совесть.
У этого индивидуального самовопрошания есть и общечеловеческий горизонт. Несмотря на историческое разнообразие религий, есть нечто, им всем присущее: вера в то, что мир не исчерпывается материальным бытием, что у него есть сверхчувственные и сверхъестественные основания и высшие цели, определяющие духовную жизнь человека. В этом смысле религия столь же универсальна, как и наука, хотя этот универсализм затемняется исторически и этнически обусловленной враждой разных вероисповеданий. Одно из призваний науки – формировать интеллектуальное единство человечества, а следовательно, и способствовать диалогу между разными религиями.
Религиозно-научное творчество
Внутри науки и религии, в их обособленности, скрыта тоска друг по другу. Творческая, не чисто описательная наука сближается с верой. Творческая, не догматическая вера сближается с наукой. Линия горизонта, где они сходятся, – это религиозно-научное творчество.
Занятие наукой предполагает веру в разумность бытия. Иначе было бы невозможно познавать законы мироустройства, его глубинную логику, часто граничащую с парадоксом. Именно поэтому религия нужна науке, ибо вместе они призваны построить как можно более полную и удивительную (в аристотелевском смысле) картину всего мироздания, включая духовную жизнь, возможные вселенные, жизнь после смерти… В свою очередь и религии нужна наука, ибо ее открытия раздвигают горизонты веры и теологического мышления. <…>
В концов концов, соперничество научного и религиозного фундаментализмов только потому и имеет место, что они претендуют на всеохватность и исключительность. Чья Вселенная грандиознее, объемлет больше измерений, содержит больше тайн – и одновременно ключей к этим тайнам: Вселенная ученого или верующего? Об этом можно спорить. Но сама устремленность обеих картин мира к наибольшей полноте должна направлять их и навстречу друг другу, потому что только так, сообща, они могут охватить все мироздание в соотнесенности его тайн и ключей, чудес и очевидностей.
А сейчас время ознакомиться с тезисами В.Л. Правдивцева.
Зеркала и информационные технологии нового поколения
1. Сегодня человечество вступает в новую, постиндустриальную эпоху – информационную фазу своего развития. Я имею в виду не просто развитие коммуникационных и информационных технологий, а нечто принципиально новое – осмысленное взаимодействие с Информационным полем.
Если вдуматься, то последние пять веков наука готовилась к этой информационной эпохе. 500 лет назад началось активное дробление до того единой науки – Философии – на отдельные дисциплины: математику, физику, химию, биологию и т. д. Те, в свою очередь, на более детализированные направления. В науке уже сотни дисциплин: квантовая физика, молекулярная биология, органическая химия и пр. и пр. Углубляясь в свои дисциплины, вводя все новые и новые термины, ученые из разных областей знаний уже перестали понимать друг друга.
Но если взглянуть на эти научные поиски глобально, то мы увидим, что они так или иначе вели к созданию Интернета – материального аналога информационного поля Вселенной. За последние полтысячи лет астрономы, математики, физики, химики, технологи создали новые материалы, горючее, научились вырабатывать и использовать электричество, освоили радиосвязь, создали компьютерную технику, научились выводить на орбиту искусственные спутники Земли… И все это как будто специально готовило глобальную информационную сеть – Интернет. Вот где сконцентрированы все эти достижения. Интернет уже начал объединять людей в человечество и переводить его в качественно новое состояние.
2. Лавинообразный рост информации в мире, удваивающий ее каждые 3–4 года, остро ставит вопросы ее структурирования, хранения и поиска не просто по ключевым словам, но и по смыслу. Все более важное значение приобретает Теория информационного поля. Сейчас речь идет уже не столько о его наличии, сколько о его структуре, организации наполняющих его смыслов, способах взаимодействия с ними. Что собой представляет информационное поле, как устроено? Каким образом мы получаем из него информацию?
3. Кто-то считает, что это абсолютно однородное неструктурированное пространство, попадая в которое монада (душа) растворяется и полностью теряет свою индивидуальность. Другие не согласны и считают, что это пространство заполнено своего рода смыслами-сгустками – как комочками в манной каше.
А кто-то сравнивает Информационное поле с воздушным океаном с перепадами температур и давления, разными скоростями и направлениями воздушных потоков, с вихрями, ураганами. Или океаном водным – с течениями наподобие Гольфстрима, водоворотами и штормами.
Одни представляют себе Информационное поле в виде ваты или плотного войлока с туго переплетенными волокнами. Другие полагают, что оно имеет кристаллическую структуру с узлами (смыслами) и ребрами (связями между смыслами) – этакий Вселенский Интернет – с сетевой иерархией, узлами хранения информации и линиями передачи данных.
Иногда Семантическое поле Вселенной с его скрытыми и раскрытыми смыслами уподобляют заснеженному полю. Лишь деревья, высокие былины да некоторые камни, выступающие из-под снега, доступны нашему зрению и пониманию. Они подобны уже проявленным смыслам. Все остальные смыслы – полупроявленные или вовсе не проявленные – укрыты толстым слоем снега. О том, что таится под ним, мы можем лишь догадываться по смутным очертаниям снежных бугорков и сугробов. И только подой