Управление метасостояниями
Представляя модель Метасостояний, мы обозначили ее как третью метасферу НЛП. Как и тысячи людей до вас, вы найдете, что эта модель существенно облегчает овладение НЛП. Однако этим ее роль не ограничивается. Как вы сможете убедиться, понимание модели метасостояний поможет вам сформировать объединяющую структуру для других моделей НЛП – Метамодели, Метапрограмм, «суб-модальностей» и транса.
Прежде всего, модель Метасостояний позволяет провести различие между разнообразными типами состояний: первичными состояниями, метасостояниями и гештальт-состояниями. Вы сможете также настроить слух на обнаружение лингвистических маркеров высших состояний, благодаря чему сможете перемещаться вверх и вниз по метауровням («логическим» уровням), ловко и изящно занимать метапозиции, а также использовать различные техники НЛП, руководствуясь метауровневыми принципами. В личном плане овладение метасостояниями позволит вам подниматься на все более высокие уровни, пока вы не займете в отношении ваших высших намерений интенциональную позицию, так что они станут ориентировать и направлять вас в повседневной жизни. Помимо и сверх этого метасостояния позволят вам связать между собой все метауровневые феномены, которые до появления этой модели представляли собой лишь неорганизованный набор компонентов и сфер НЛП, – убеждения, ценности, решения, концепции и идентификации.
Часть 1
Введение в метасферы
НЛП включает четыре метасферы. История НЛП берет свое начало с первой метасферы – Метамодели. Ричарду Бэндлеру и Джону Гриндеру (Bandler & Grinder, 1973,1975) удалось идентифицировать и свести воедино лингвистические (или, точнее, нейро-лингвистические) паттерны Метамодели. Основоположники НЛП достигли этой цели, использовав лингвистическую модель, разработанную Ноамом Хомским (Chomsky, 1965), – модель трансформационной грамматики. С помощью этой модели им удалось ввести в широкое использование речевые паттерны, обнаруженные ими в терапевтической работе Фрица Перлза и Вирджинии Сатир.
Все началось с того, что Ричарда и Джона потрясло, насколько мастерски Перлз и Сатир используют речь: они вызывали в людях невероятные трансформации просто с помощью слов, что отдавало «волшебством». Как Перлз, так и Сатир много говорили и писали о мощном воздействии речи в психотерапии. С этого и началась работа основоположников НЛП. На их мысль также оказала влияние модель логических уровней, предложенная Грегори Бейтсоном. Бейтсон и его коллеги по «Пало-Альто Групп» (Джексон, Хейли, Уикленд и Вацлавик) в течение нескольких лет работали с паттернами рефрейминга. Эти разработки также явились материалом для построений Бэндлера и Гриндера. На этом материале был основан фундаментальный двухтомный труд Бэндлера и Гриндера «Структура магии» (Bandler & Grinder, 1975,1976), с которого и начался полный приключений путь НЛП. В этой работе была представлена базовая модель, описывающая функционирование языка (как сенсорных репрезентативных систем, так и лингвистических систем), послужившая основным каркасом для структуры нейро-лингвистической реальности.
Впоследствии Бейтсон вдохновил разработчиков НЛП смоделировать терапевтическую работу Милтона Эриксона и его недирективный стиль гипноза. Через пару лет результаты моделирования гипнотического языка были закодированы в письменной форме в работе «Паттерны», тома I и II (Bandler & Grinder, 1975, 1976). Имея в своем распоряжении весь этот арсенал, Бэндлер и Гриндер смогли идентифицировать и смоделировать многочисленные паттерны, позволяющие «управлять собственным мозгом» и трансформировать нересурсные состояния. Таковой была первая метасфера НЛП, сфера языка как метарепрезентативной системы.
Вторая метасфера начала принимать форму около 1982 года, когда Лесли Кэмерон-Бэндлер, занимаясь «классическим НЛП» в стиле Уайатта Вудсмолла, столкнулась с некими неожиданными и необъяснимыми препонами, лишающими некоторые паттерны НЛП эффективности, и восприняла это как «редкую и беспрецедентную возможность» провести интереснейшие исследования. Впоследствии Ричарду и Лесли Бэндлер удалось сформулировать 14 метапрограмм. Эти паттерны фильтров восприятия составили объяснительную модель тех механизмов, посредством которых мыслительный паттерн может разрешать, усиливать, подрывать или сводить на нет воздействие трансформационных паттернов НЛП. Это открыло путь ко второй метасфере НЛП, Метапрограммам.
Первое упоминание о третьей метасфере относится к 1988 году, когда Уайатт Вудсмолл включил метасостояния в список метапрограмм. Он отмечал, что «состояния» сознания могут относиться как к обычному, так и к «метауровню». Это соответствовало «метасоставляющей», упоминаемой в книге Бэндлера и Гриндера «Рефрейминг» (Bandler & Grinder, 1985), – составляющей, функционирующей на метауровне и помогающей избегать попадания в петли. Андреас и Андреас (Andreas & Andreas, 1991) также говорили о метафункции, порождающей метасостояния, когда использовали метавопросы с целью выявления позитивного намерения, стоящего за поведением: «И когда вы получили сполна именно то, чего вы хотели, что “еще более важное” вы получили сверх этого?»
Повторение этого метавопроса в конце концов позволяет выявить набор «глубинных» состояний, каждое из которых представляет собой метапозицию по отношению к предыдущему состоянию и к исходному первичному состоянию. Однако лишь в 1994 году, в процессе моделирования и исследования структуры мобилизации, мне (М. X.) пришла в голову идея о возможности состояния-по-поводу-состояния. Впоследствии мне удалось яснее сформулировать структуру и процессы, относящиеся к метасостояниям, переформулировав идеи Кожибски (Korzybski, 1933/1994), касающиеся абстракций второго и третьего порядка. При этом также оказались заново открыты развернутые концептуальные модели метауровней Грегори Бейтсона (Bateson, 1972,1979), а также его понимание метауровней как контролирующих и модулирующих низшие уровни. Это привело меня к написанию ряда работ по данной теме: «Метасостояния» (Hall, 1995), «Уничтожение дракона» (Hall, 1996), «НЛП: Переход на Метауровни: Продвинутое моделирование» (Hall, 1997).
Четвертая метасфера была впервые описана Дэвидом Гордоном в книге «Терапевтические метафоры» (Gordon, 1978). Ричард Бэндлер назвал ее «суб-модальностями», используя это обозначение как замещающее используемый ранее термин «прагмаграфики», введенный в обращение Тоддом Эпштейном. В результате распространения этого термина никому даже в голову не могла прийти мысль о том, что «суб-модальности» являются метауровнем по отношению к чему бы то ни было. Мы все были введены в заблуждение этим словом. Однако эти различия, как мы покажем в главах 7 и 8, функционируют на метауровне по отношению к репрезентативному экрану.
От состояний к метасостояниям
Основная цель предыдущей главы – выработка кристально ясного понимания состояний, то есть нейро-лингвистических состояний. Это важнейшая предпосылка для овладения искусством менеджмента состояний, а также для систематического понимания НЛП. Почему? Потому что вместо того чтобы сосредоточивать внимание на отдельных мыслях, репрезентациях, логических построениях или рассматривать переменные опыта как изолированные элементы, которые мы связываем между собой линейно, пытаясь понять систематическую и динамическую природу нейро-лингвистических и нейро-семантических состояний, мы обретаем ключ к системагическому пониманию процессов моделирования, трансформации, изменения, коммуникации и многих других процессов.
В этом состоит наиболее ценный вклад в НЛП модели Метасостояний. Базируясь на том факте, что мы всегда живем и действуем, исходя из некоторого состояния сознания-тела-эмоций, модель Метасостояний интегрирует различные аспекты работы мозга, чего не могло добиться традиционное НЛП. Эти аспекты включают саморефлексивность, рекурсивные петли, психо-логические уровни и многопорядковость.
Как предполагает сам термин, метасостояния представляют собой состояния высших уровней, референтами которых являются состояния предыдущего уровня или первичные состояния. Это происходит непредсказуемым и чудесным образом каждый раз, когда мы входим в одно состояние и связываем его с другим. Так мы создаем метасостояния. Мы конструируем метасвязи между различными аспектами, компонентами или переменными наших состояний. И поскольку наши ментально-телесно-эмоциональные состояния формируются на основе внутренних фильмов, проигрываемых в нашей голове, в нашей физиологии и наших эмоциях, мы можем играть с этими переменными, связывать их друг с другом и – вуаля! – получаем метасостояние.
Метасостояния – это комплексные состояния, источником которых является наше саморефлексирующее сознание. Отрефлексируйте то, что вы только что подумали или почувствовали либо вашу физиологическую реакцию, и вот мы уже мета-думаем и мета-чувствуем. Технически этот термин и соответствующая сфера обозначается как метакогниции. Находясь в такого рода состояниях, мы уже связаны не с окружающим миром, а с самими собой, а именно со своими мыслями, чувствами или с некоторыми абстрактными концептуальными состояниями.
В процессе пребывания в метасостояниях (связывания одного состояния с другим) мы входим в состояние мысле-чувствования (М-Ч) и применяем это состояние или воздействуем с его помощью на другое состояние. Благодаря этому одно состояние наслаивается на другое. К примеру, нас расстраивает наш собственный гнев, радует чувство свободы, возмущает собственный страх. Объект наших состояний перемещается с постороннего и внешнего на внутренний, концептуальный и семантический. Теперь мы мысле-чувствуем по поводу своих предыдущих мысле-чувств. С функциональной точки зрения метасостояние предполагает состояние сознания, испытываемое вне, сверх и по поводу («мета») любого другого состояния сознания; это состояние-о-состоянии.
В первичном состоянии наши сознание-и-эмоции (как целостные нейро-лингвистические процессы) связаны с неким конкретным объектом. Сознание обращено к внешнему миру и внутренне репрезентирует его, что порождает наши кинестетические реакции. «Меня пугает Джон и его гнев, когда он не получает того, чего хочет». «Меня возмущает то, как Джилл относится к официальной встрече».
В метасостоянии сознание рефлексирует само себя, находящееся в предыдущем состоянии сознания или тела.
«Меня пугает мой страх».
«Мне отвратителен мой гнев».
«Меня возмущает моя трусость».
«И осознавая это, я чувствую вину».
Находясь в первичном состоянии гнева, мы испытываем гнев по поводу некоего явления, лица или события, находящегося «вовне», тогда как, пребывая в метасостоянии, мы переходим на метауровень и испытываем те или иные мысле-чувства по поводу своего состояния (рис. 5.1). Когда мы презираем себя, мы презрительно относимся к собственному «я». В порыве мужества мы испытываем ощущение риска, охватывающей нас страсти, мы говорим: «Ну и что?» своему состоянию опасения, отвращения или страха. Находясь в метаслойном состоянии мужества, мы «превозмогаем свой страх». Наши мысле-чувства по поводу неких других мысле-чувств ставят нас в метапозицию по отношению к первичному уровню. Мы переходим на уровень смысла нашего предыдущего опыта (рис. 5.2).
Рис. 5.1
Рис. 5.2
Референтами метауровней являются низшие уровни. Тем самым высшие уровни контролируют, управляют, модулируют и организуют низшие уровни. Поскольку высшие метауровни задают фреймы референции для низших уровней, они движут низшими уровнями. Этим объясняется, почему на метауровнях свершается особый род «магии» и почему метамоделирование и метапрограммы оказывают на нас столь глубокое воздействие. Соответственно метасостояния могут усиливать первичное состояние, менять его знак или изменять его характер, порождая в результате один из как минимум шестнадцати типов реакций (главы 13 и 14).
В метасостоянии может участвовать несколько и даже множество элементов сознания (рис. 5.3). Метасостояние может включать многочисленные слои сознания своего сознания. Этим объясняется системная природа состояний и метасостояний, а также феномен их наслаивания или встраивания в наши мысли, убеждения, ценности и представления. «Я стыжусь чувства собственной ничтожности, вызванного моим замешательством и расстройством тем, что я оказался психологически не готов к вчерашней импровизированной вечеринке».
В этом примере человек сначала испытывает удивление и шок вследствие того, что социальное мероприятие прошло не так, как он ожидал. Затем он чувствует замешательство и смущение из-за того, что он расстроился, а возможно, и психологический дискомфорт, оказавшись вне пределов своей зоны комфорта. Мелочные мысли о своем ничтожестве начинают бегать по коридорам его сознания. Находясь в этом состоянии туннельного видения, он чрезмерно преувеличивает свое смущение, что еще более усугубляет его положение. Затем он оценивает свои реакции и осуждает себя за них как «плохого» человека. В результате он порождает в своем сознании настоящую метапутаницу.
Рис. 5.3
Метасостояния и кинотеатр нашего сознания
Вопросы: Какое влияние наши метасостояния оказывают на ментальные фильмы, проигрываемые в нашем сознании? Если наши фильмы приводят нас в состояние страха и ужаса, когда мы проигрываем жуткие сценарии, в состояние радости и веселья, когда мы прокручиваем комедии, или в состояние решимости и мужества, когда мы смотрим героические фильмы, то что происходит, когда у нас возникают состояния по поводу состояний?
Ответ: Наши метасостояния задают фреймы для наших фильмов.
Быть может, вы все еще «прокручиваете» в голове старый фильм о страхе перед публичным выступлением, перед просьбой начальнику о прибавке к зарплате или перед собеседованием? (Это дает нам представление о характере ваших фильмов.) Но как вы относитесь к этому опыту? Оправдываете ли вы свой страх, укрепляете или ненавидите его, презираете себя за трусость, чувствуете себя загнанным в тупик и лишенным выбора? Эти состояния по поводу ваших состояний описывают и определяют ментальную и эмоциональную тональность ваших фильмов.
Пользуясь кинематографической метафорой, они описывают установку, принимаемую вами, как редактором ваших фильмов. Наши метасостояния задают фактуру и качество наших фильмов, создавая присущую им аффективную тональность. Они описывают установку или фрейм сознания, с которыми мы движемся по жизни. Поэтому, поднимаясь по уровням – «Что вы думаете или чувствуете по этому поводу?», – мы идентифицируем высшие фреймы нашего сознания, соответствующие позиции редактора, режиссера, продюсера и директора картины. Если я проигрываю фильм «взбешенный и возмущенный», находясь при этом в метасостоянии стыда или презрения к себе, чувствуя себя беспомощным, чувствуя, что кто-то «заставляет» меня приходить в ярость, то мои фильмы также окрашиваются этими качествами.
Это взаимодействие друг с другом наших состояний, надстраивающихся одно над другим, привносит в наше сознание динамическую сложность. Иногда такое наслаивание укрепляет наши фильмы: чувство, оправдывающее мой гнев, усиливает мой гнев. В то же время спокойная невозмутимость по поводу своего гнева ослабляет его и делает его более управляемым. Учет мнения других людей, когда мы находимся в состоянии гнева, придает нашим фильмам еще более необычные качества.
1. Идентифицируйте проигрываемый вами фильм, приводящий вас в нересурсное состояние.
• Какие неэффективные состояния вы иногда испытываете?
• Какие фильмы инициируют эти состояния?
2. Займите метапозицию редактора.
• Допустим, вам нужно продолжать проигрывать тот же самый фильм, но вы можете выбрать установку, с которой вы будете это делать. Какую установку вы выберете?
• Войдите в состояние, соответствующее этой установке, и примените это состояние к фильму.
3. Переживите это состояние и оцените его.
• Когда вы полностью переживаете данное состояние и применяете его к фильму, как это отражается на самом фильме? Что происходит?
• Какие другие ресурсные состояния или установки вы также хотели бы использовать?
4. Проведите контроль качества вашего переживания.
• Хорошо ли служит вам эта новая установка, используемая по отношению к старому фильму?
• Улучшает ли она вашу жизнь?
• Осознаете ли вы наличие других ресурсов, способных придать новые качества вашим старым фильмам?
Повышение качества менеджмента состояний с помощью метасостояний
Метасостояния развивают навыки менеджмента состояний самыми различными способами. Как правило, мы используем процесс вхождения в метасостояния (приложения одного состояния к другому) с целью придания исходным состояниям новых качеств и ресурсов (спокойный гнев, веселое обучение, уверенный энтузиазм или воодушевление использованием обратной связи), а также для задания фреймов и установок высших уровней. Каждый раз, когда мы входим в метасостояния, мы задаем нашим состояниям новые фреймы. Это позволяет нам сформировать поистине высококачественные состояния, окрашивая и обогащая их всевозможными видами ресурсов.
Каков же центральный механизм, благодаря которому становится возможным опыт метасостояний? Кожибски отмечал, что мы обладаем уникальной способностью абстрагировать собственные абстракции. Мы называем это переходом на метауровень или использованием саморефлексирующего сознания. С практической точки зрения это означает, что мы всегда можем размышлять о собственных мыслях (метамышление), говорить о своих словах (метакоммуникация), испытывать чувства по поводу собственных чувств (метаэмоции), моделировать наши модели (метамоделирование) и т. д. Наша метакогнитивная деятельность делает возможной множественное наслаивание наших состояний друг на друга. Это означает, что первые приходящие нам в голову мысли о чем-то (или чувства в отношении чего-то) являются лишь первичными мыслями. Вторичные мысли[4] имеют большее влияние. Метамысли или метачувства представляют собой не только более высокие, но и более глубоко воздействующие «логические уровни» нашего осознания.
Метасостояния представляют собой в высшей степени сложные компоненты сознания, которые мы называем саморефлексирующим сознанием. Эта способность мыслить о самих себе – о своем мышлении, чувствовании, выборе и поведении – позволяет нам выйти за рамки текущего момента времени, пространства, бытия, ценностей, переживаний и т. д., и дать возможность другим элементам нашего осознания стать предметом наших мыслей. Обладая таким трансцендентальным сознанием, мы можем выходить в своем мышлении за пределы непосредственно воспринимаемой сенсорной реальности.
Характеристики метасостояний
Поскольку мы всегда можем подняться на уровень выше нашего текущего состояния, мы способны генерировать многочисленные метауровни состояний. Можно говорить о простых метасостояниях (когда лишь одно состояние наслаивается на первичное), о сложных метасостояниях (включающих множественные состояния) и о гештальт-состояниях (из которых возникают новые системные свойства).
Кожибски описал способность рефлексивного сознания порождать как науку, так и здравый смысл как «абстрагирующее сознание, формирующее уровни абстракции». Он дал краткую характеристику этих уровней, начиная с низшего и двигаясь вверх.
1. Мир проявлений энергии, находящихся за пределами нервной системы.
2. Сенсорные рецепторы, абстрагирующие информацию от мира.
3. Специфические сенсорные рецепторы с их структурой аксонов, нейронов, дендритов, нервных импульсов и нейротрансмиттеров, формирующие паттерны нервных импульсов.
4. Импульсы и нейротрансмиттеры, стимулирующие мозг (таламус, кору и т. д.) и порождающие различные внутренние репрезентации (VAK).
5. Сенсорные слова и описательный язык.
6. Оценочный язык, оценивающий предыдущие уровни слов.
Этот список можно продолжить. Чем больше мы абстрагируемся от реальности, тем глубже проникаем в мир абстракций. Это приводит нас ко все новым и новым представлениям, схемам, моделям, теориям и гипотезам о внешнем мире (научный процесс). Это уводит нас все дальше от эмпирической реальности, находящейся на уровне восприятия. Мы начинаем жить определениями, идеями, концепциями, абстракциями, убеждениями, галлюцинациями (понятиями, или определениями слов, которые мы держим в голове), а не зрительными образами, звуками, ощущениями и запахами (мир сенсорного опыта), то есть объемом понятий, или конкретными референтами, расположенными на территории окружающей реальности.
Первичные состояния и метасостояния
Подобно тому как мы выделяем первичные цвета и первичные эмоции, мы также испытываем первичные состояния. Они включают первичные эмоции, вызывающие в нас страх/гнев, расслабленность/напряжение, радость/ печаль (удовольствие/неудовольствие), усталость/прилив сил, рассеянность/собранность и отвращение (ненависть)/влечение (любовь). Кожибски концептуально обыгрывает возможность трансформации «эффектов первого порядка» в эффекты второго порядка:
И тогда мы испытываем любопытство к любопытству, внимание к вниманию, анализируем анализ, размышляем о размышлении (что репрезентирует сферу науки, психо-логику, эпистемологию и т. д.); мы имеем выбор выбора (что репрезентирует свободу и отсутствие психо-логических барьеров, а также демонстрирует семантические механизмы устранения этих барьеров); суждение о суждении дарит нам важнейшие культурные достижения; знание о знании, включающее абстрагирование и структуру, становится «сознанием», по крайней мере в своих ограниченных аспектах, и принимает форму абстрагирующего сознания; оценка оценки становится теорией здравого смысла и т. д.
Кожибски предупреждает нас о существовании некоторых метасостояний, «репрезентирующих нездоровые семантические реакции». Я (М. X.) описал их в книге «Уничтожение дракона» как «состояния дракона» (Hall, 1996):
Подобные переживания первого порядка – беспокойство, нервозность, страх, жалость и т. д. – могут быть вполне оправданны и относительно безобидны. Однако когда они становятся переживаниями второго порядка, отождествляясь с переживаниями первого порядка, как в случае беспокойства по поводу беспокойства или страха страха, они приобретают нездоровый оттенок. Сожаление о жалости опасно приближается к жалости к себе. Такие эффекты второго порядка, как убежденность в своих убеждениях, порождают фанатизм. В знании о своем знании, уверенности в своей уверенности, невежестве о своем невежестве проявляется механизм догматизма; тогда как свобода воли от свободы воли или обусловленность обусловленности и т. д. часто становятся заблуждениями и иллюзиями.
Однако этим наша тема не исчерпывается. Кожибски выделяет еще одну группу метасостояний:
Примерами третьей группы служат такие эффекты первого порядка, как скованность, ненависть, сомнение, презрение, отвращение, гнев и аналогичные семантические состояния; в этих случаях эффекты второго порядка противостоят и сводят на нет эффекты первого порядка. Так, скованность скованности превращается в положительное возбуждение или разрядку; ненависть ненависти оказывается близкой к «любви», сомнение в сомнении становится научной критикой и приобретает элемент научности; другие с очевидностью противостоят или сводят на нет нежелательные семантические реакции.
Метасостояния могут отрицать содержание эмоций низшего порядка и создавать парадокс, переводящий переживание на более высокий уровень. Это предоставляет нам множество возможностей для трансформации. Мы можем взять первичное эмоциональное состояние и подать обратную связь на само это состояние, взаимодействие наслаивающихся друг на друга состояний способно породить десятки различных эффектов. Когда я сомневаюсь в своем сомнении, я становлюсь более уверенным. Когда я откладываю мое откладывание, я принимаюсь за дело. Метауровень «отвержения» отрицает первичное состояние «отвержения», так что мы перестаем отвергать.
Иногда наслаивание одних состояний на другие приводит нас в замешательство. В других случаях оно усиливает первичное состояние, искажает его, превращает его в нечто удивительно полезное или деструктивное (страх страха = паранойя; убежденность в убежденности = фанатизм). Комбинации метасостояний открывают путь к поистине непредсказуемым и чудесным человеческим переживаниям и порождают то, что мы обозначили как гештальт-состояния, – состояния, представляющие собой нечто большее, чем сумма своих частей.
Эффективное различение первичных состояний и метасостояний
1. Уместность.
• Уместна ли данная реакция по отношению к предъявленному стимулу?
• Связана ли с ним наша реакция прямо или косвенно?
2. Природа эмоции.
• Какова природа связанной с реакцией эмоции: кинестетическая или концептуальная?
• Является ли она эмоцией сознания или тела?
3. Объект отнесения.
• Что является объектом данного состояния?
• Представляет ли он собой нечто внешнее или внутреннее?
4. Природа языка.
• Какими языковыми средствами описывается это состояние?
• Является ли этот язык сенсорным или оценочным?
5. Позиция восприятия.
• Какая позиция восприятия может привнести организацию в это состояние?
Обучение, ускоренное метасостояниями
В какие метауровни вы хотели бы войти, чтобы сформировать с их помощью насыщенное состояние повышенной способности к обучению? Какие фреймы вы хотите задать себе, чтобы вы могли автоматически интегрировать и применять ваш опыт обучения в повседневной жизни и поведении?
Рис. 5.4. Абстракции второго порядка, или состояния-над-состояниями
1. Идентифицируйте необходимые ресурсы.
• Проведите мозговую атаку на тему: как вы хотели бы усовершенствовать свое состояние обучения и какие качества придать ему.
• Какие ресурсные состояния вы хотели бы привнести в ваше базовое состояние обучения?
• Как бы вы хотели смонтировать ваши наслаивающиеся друг на друга состояния?
2. Исследуйте ваши ресурсы в игровой форме.
Варианты: игривость, экспериментирование, страсть, установка «Просто сделай это!»
3. Войдите в данное состояние и примените эти ресурсы к первичному состоянию, в котором происходит обучение.
Часть 2
Начав целенаправленно работать с метасостояниями, мы с неизбежностью зададимся вопросами, касающимися аффективной природы этих высших состояний, – например, как их заякорить или как они повлияют на наши фильмы первичного уровня. Этим вопросам и будет посвящена вторая часть настоящей главы.
Переживание метасостояний
Как переживаются состояния, мы знаем; но как переживаются метасостояния? Нам известно, какие переживания соответствуют состояниям гнева или страха, радости или печали, напряжения или расслабления, влечения или отвращения. Мы ощущаем эти состояния в своем теле. Метасостояния, однако, обладают рядом отличий от первичных состояний, и одно из этих отличий является ключевым: в первичных состояниях мысле-чувства активно сконцентрированы на событии, человеке или ситуации, вызывающих в нас это состояние, а потому оно воспринимается более непосредственно (рис. 5.5). В первичном состоянии мы создаем фильмы и ощущаем себя актерами или героями этих фильмов. При этом вся деятельность нервной системы непосредственно вовлечена в события.
Переходя же на метауровень, мы отступаем назад от наших фильмов настолько, что они практически покидают поле внимания и мы едва замечаем эти фильмы и их характеристики. В наших переживаниях мы словно бы поднимаемся в своем «сознании» все выше и все дальше от наших фильмов. Вот почему нам, как правило, трудно определить, что мы чувствуем, находясь в метасостоянии. С какими чувствами связана самооценка, мобилизация или проактивность? Что мы чувствуем, когда становимся озорными, защищающимися или упрямыми? Какие чувства вызывает у нас дух противоречия, терпимость или настойчивость? Где вы переживаете эти состояния? Какие специфические кинестетические ощущения соответствуют этим состояниям?
Рис. 5.5
Как правило, мы переживаем метасостояния иначе, чем первичные состояния, именно потому, что они кажутся нам локализованными скорее в голове, чем в теле. В большинстве случаев это действительно так, но не всегда. Иногда, отступая назад от первичного фильма, мы перемещаемся вверх и внутрь еще более сильной эмоции, возникающей по поводу фильма и придающей нашим переживаниям еще большую интенсивность… так что они с еще большей силой наполняют наше тело. Таковы чувства ужаса и смущения. Такой может быть наша радость по поводу того, что мы влюблены.
Что это означает? Это означает, что метасостояния – это не «диссоциативные» состояния. «Диссоциация» – неудачное слово, которое вовсе не является синонимом «мета». Поскольку термины «ассоциация» и «диссоциация» являются условными психиатрическими обозначениями, используемыми в руководстве DSM-IV, мы рекомендуем исключить эти термины из лексикона НЛП. Вместо этого мы будем говорить о входе и выходе из состояния. Мы всегда находимся в том или ином состоянии и всегда остаемся в нашем теле. Не существует такого понятия, как пребывание «вне тела». Отделение души от тела означает смерть. Мы можем чувствовать себя так, как будто мы оцепенели, лишились ощущений, вышли за пределы себя, но все равно эти «чувства» – это метачувства.
Более многослойная в метасостояниях, чем в обычных состояниях, природа наших мыслей-и-чувств (обратите внимание на дефисы, связывающие эти понятия вместе), наслаивающихся на другие мысли и чувства, порождает более высокий уровень сложности. Теперь мы «чувствуем» наши оценки и суждения. «Я чувствую себя осуждаемым, брошенным, побеждающим, рискующим и т. д.». Это не кинестетические ощущения, а ментальные оценки. Это фреймы сознания и установки. Они описывают концептуальные состояния, исходя из которых мы действуем. Таким образом, в отличие от высшей степени непостоянных и часто меняющихся первичных состояний, метасостояния описывают более стабильные ментальные состояния, в которых мы пребываем. Метасостояния функционируют как фреймы референции высших уровней и как смыслы, которые мы придаем вещам.
Как правило, в метасостояниях отсутствуют сильные кинестетические ощущения, которые мы испытываем в первичных состояниях. Мы можем легко определить, в каких частях тела мы испытываем первичные эмоции, но в метасостояниях сделать это сложнее. Кроме того, метасостояния могут интегрироваться в первичный уровень и приобретать ярко выраженные кинестетические качества. Такое может случаться и часто случается. Мы можем переносить метауровневые концепции, оценки и фреймы на уровень первичных состояний и привносить их в деятельность нервной системы, в мускулы. Мы называем этот процесс интегрированием метасостояний. Именно это происходит, когда метасостояние становится метапрограммой.
Именно язык, наряду с метарепрезентативными системами, позволяет нам наиболее эффективно наслаивать друг на друга многочисленные уровни метасостояний. С каждым дополнительным состоянием, в которое мы входим и применяем к предыдущим состояниям, мы задаем фреймы более высокого уровня, оказывающие более глубинное воздействие на систему в целом. Благодаря этому мы можем добавлять всевозможные эффекты к кинематографическим характеристикам наших ментальных фильмов. В зависимости от метафреймов, в которые мы входим и которые прилагаем к другим состояниям, мы можем становиться более или менее эмоциональными, более или менее вовлеченными в моторные программы, более или менее вовлеченными в наши ценности, убеждения, намерения и т. д. Все можно контролировать. На сегодняшний день мы идентифицировали шестнадцать взаимодействующих между собой эффектов, каждый их которых придает специфическое переживание структуре метасостояний (мы рассмотрим эту тему подробно в главах 13 и 14).
Якорение метасостояний
Можно ли заякорить метасостояние? Учитывая все, что было сказано о сложном наслаивании состояний нашего сознания, что происходит с процессом якорения, когда дело касается метасостояний? Говоря коротко – да, мы можем якорить метасостояния, и мы можем делать это кинестетически. Однако в этом случае в якорении присутствует больше тонкостей и оно требует более развитых навыков. Почему? Потому что в этом случае оно не сводится к простому связыванию стимула и реакции. Поскольку метасостояния предполагают более высокие уровни абстракции (оценки, фрейминг, убеждения), мы должны использовать метарепрезентативную систему языка и абстрактных символов. Не случалось ли с вами так, что вы пытались кинестетически заякорить сложное состояние, например высокую самооценку, мобилизацию, проактивность, видение возможностей или креативность, а затем обнаруживали, что прикосновение не способно воскресить это состояние?
Это происходит потому, что такая метауровневая структура, как метасостояние, включающее метачувства, требует более абстрактных символов. Причиной тому является сложная многослойность метасостояний. И хотя бывают исключения, как правило, нам нужно подобрать особые лингвистические средства. Это позволяет нам записать сценарий, сюжет, смыслы высших уровней и фреймы опыта. Именно язык склеивает состояния друг с другом. Вот почему большинство убеждений нуждается в лаконичных формулировках для прочного закрепления в сознании. На протяжении многих веков люди интуитивно знали это. Вот почему они естественным образом пришли к идее «формул самовнушения», как бы чувствуя, что им нужны слова, особые слова, убедительные слова, гипнотические слова для того, чтобы удержать и закрепить высшие состояния.
Еще на заре НЛП Бэндлер и Гриндер рассматривали язык как вторичный опыт и как метарепрезентативную систему. Они говорили, что слова работают, как система якорения, – по сути, как самая мощная система якорения, доступная носителям языка. С помощью языка можно «приклеивать» состояния друг к другу. С точки зрения сенсорных фильмов, проигрываемых в кинотеатре нашего сознания, мы используем слова на двух уровнях: как слова, формирующие звуковые дорожки, на которых записаны реплики из сценариев наших фильмов, и как метафреймы, определяющие содержание этих фильмов, подобно титрам, высвечивающим на экране название фильма или следующей сцены. Иногда метасостояние можно заякорить с помощью одного лишь слова: «уверенность», «мать», «мобилизация». Если несенсорное слово вызывает и формирует ментально-эмоциональное концептуальное состояние, оно может служить в качестве триггера.
Обычно мы создаем этот эффект с помощью многочисленных повторений. Получив концептуальное состояние, мы производим его избыточное якорение в максимально большем числе систем, используя повторение и высокую эмоциональную интенсивность и находя наиболее убедительные слова: вот набор средств для якорения метасостояния. Как правило, для вхождения в метафрейм, его усиления и задавания требуется большее количество повторений. Задавание метауровней когниций, осознания и переживаний означает, что мы задаем не только специфический сценарий, но также редакторский стиль и мотивацию, намерения и установку режиссера. Вот почему язык приобретает такое значение, когда мы поднимаемся вверх по «логическим» уровням. Язык позволяет нам стабилизировать высшие уровни и удержать их во времени. При якорении метасостояний мы также можем использовать такие непропозициональные символы высших уровней, как поэзия, пословицы, пиктограммы и музыка.
Психо-логика метасостояний
Модель Метасостояний открывает перед нами новый и иной способ размышления о метауровневых феноменах. По традиции НЛП, мы оставляем за метауровневыми феноменами те общераспространенные названия, которые используются в повседневной речи. Мы называем их разговорными именами: убеждения, ценности, понимания, решения, оценки, суждения, намерения. Но что представляют собой эти объекты сознания? Метасостояния.
«Убеждение» отличается от «мысли» тем, что является подтверждающей мыслью о другой мысли. Вот почему мы можем «думать» о чем-либо, не «веря» в это. Мы можем просто думать о некоей вещи, мы можем репрезентировать ее. Мы можем закодировать ее. И мы можем делать все это, не занимая никакой позиции по отношению к предмету наших размышлений. Верю я в это или не верю? Есть ли у меня какие-либо сомнения и вопросы относительно этого? Мы можем размышлять о вещах, не будучи уверенными или убежденными в том, являются ли наши мысли истинными, реальными, обоснованными или доказуемыми. Находя подтверждение своим мыслям и оценивая их как реальные, как доказанные, мы начинаем «верить» в них. Это делает наши убеждения более богатыми и многогранными состояниями, чем когда мы просто думаем о том же предмете.
Мысль о том, что я могу усовершенствовать свои карты и сформировать намного более ресурсный образ жизни, радикально отличается от убежденности в этом. Мысль о том, что я могу эффективно использовать критику, рассматривая ее просто как обратную связь, или исследовать то, что хотел сказать другой человек, движимый своими позитивными намерениями, – совсем не то же самое, что убежденность. Первая предполагает определенный набор идей и репрезентаций; вторая является подтверждением, превращающимся в «команду нервной системе» (Bandler, 1985).
Рис. 5.6. От «мысли» к «убеждению»
С точки зрения метауровней все «логические» уровни, находящиеся выше уровня первичных репрезентаций наших ментальных фильмов, являются убеждениями. Мы имеем убеждения относительно многих вещей, и эти «убеждения» закодированы в форме самых различных номинализаций.
У нас присутствуют фреймы убеждений относительно того:
• Что является важным и ценным: ценности.
• Как мы определяем себя: идентичность, самоидентификация, самоопределение.
• Каковы наши происхождение и судьба: духовность, миссия, предназначение.
• Что мы можем и чего не можем, или на что мы способны: способности.
• Что нам следует выбирать: решения.
• Чего мы можем ожидать: ожидания, предположения, воображение.
• Какие аспекты предыдущего опыта играют значимую роль в нашей жизни: личностная история, память.
• Что мы знаем: знания, понимания, парадигмы.
Каждый раз, когда мы «абстрагируемся», создавая один из этих метафеноменов, мы порождаем или вызываем новый «логический уровень», или метасостояние. Абстрагирование вводит нас в нейро-семантическое состояние сознания и тела. Поднимаясь вверх по уровням абстракции и используя все более абстрактные формы репрезентаций, мы вступаем в царство «сознания». (При этом мы должны помнить, что это не бестелесное «сознание», но всегда воплощенное. Именно благодаря этому факту все наши состояния являются неврологическими переживаниями.) Мы можем даже пересечь ту границу, за которой уже не в состоянии кодировать мысли с помощью слов и языка, настолько абстрактными могут быть наши мысли и чувства. Таковы абстракции в математике и физике. В конце концов нам приходится переходить к абстракциям еще более высокого уровня и к таким непропозициональным языковым средствам, как метафоры, притчи, стихи. Это также подчеркивает гипнотическую природу метасостояний, а также и тот факт, что направление транса обращено вверх, а не вниз. Мы поднимаемся ко все более и более высоким уровням абстракции, пользуясь словами Джона Гриндера – в мир номинализаций.
Кинематографический клей
Одно дело – создать отдельный кадр или сценарий фильма. Но как создать и удержать вместе все фреймы нашего фильма, чтобы он проигрывался в нашем сознании в виде последовательной и осмысленной истории? На первичном уровне репрезентировать сначала одно, потом другое, а затем третье – просто детская забава. Но как мы создаем убедительное и осмысленное повествование?
Для этого нам нужен язык. Язык – это тот клей, с помощью которого мы связываем друг с другом идеи и переживания, создаем сюжет, развиваем тему и пишем сценарий, который остается неизменным во времени. И снова мы имеем дело с метарепрезентативной системой абстрактных символов, и прежде всего – с системой языка, поддерживающей целостность структуры наших метасостояний во времени. С кинематографической точки зрения эти символы функционируют как постоянно проигрываемый сценарий или сюжет, повествующий об истории, которую мы «держим в уме» и в которую мы верим.
Вот почему наши фреймы сознания состоят преимущественно из слов, предложений, рассказов, объяснений и убеждений. Вот почему большая часть наших убеждений закодирована лингвистически, а не посредством зрительных образов, звуков или ощущений. Удостоверьтесь в этом сами. Попробуйте подумать о чем-то, в чем вы убеждены, без использования слов, историй, без лингвистических объяснений или умозаключений.
Слова, язык и любые символические системы выступают для нас в качестве метасимволов, существующих сверх и вне зрительных образов, звуков, ощущений и запахов, составляющих наши фильмы. Как таковые они являются концептуальным клеем, удерживающим вместе наши размышления, смыслы, концепции и повествования. Слова склеивают друг с другом метасостояния, наделяя нас способностью удерживать вместе лингвистические структуры, контексты, синтаксис и т. д. Но если мы используем лингвистические средства для склеивания друг с другом отдельных фреймов наших фильмов, то как мы можем расклеить их между собой, чтобы отредактировать эти фильмы?
Мы разлагаем на составляющие сюжеты наших фильмов, повествующие об ужасах и рисующие перед нашим взором сценарии обреченности, пессимизма и беспомощности, путем индексирования и моделирования, а также задавания вопросов, касающихся языка. Разумеется, это не что иное, как магия Метамодели. Если мы связываем наши сценарии воедино при помощи слов, значит, мы способны разложить их на составляющие, отделяя слова друг от друга. Именно это мы и понимаем под метамоделированием. Мы прошли курс практика НЛП и уже знаем, что с помощью метамоделирования идентифицируем процессы, посредством которых переводим информацию о мире в сенсорную информацию репрезентационных фильмов, проигрываемых в кинотеатре нашего сознания. И напротив, задавая вопросы к словам, мы ставим под сомнение наши сенсорные дорожки, благодаря чему разлагается на части и лингвистическое повествование. Вопросы дегипнотизируют; вопросы дефреймируют; они режут и перекраивают наши старые киносценарии. Они перекрывают дорогу нашим фильмам категории В. Вот почему мы выясняем, какова форма наших фильмов, с помощью эксплицитных вопросов Метамодели. Оспаривая «неудачные формулировки» бедных сценариев, мы останавливаем наши фильмы и изменяем их так, что они перестают быть прежними. В этом состоит одна из гениальных черт Метамодели. Мы используем слова как якоря, сигнализирующие нам о том, что нам репрезентировать в наших фильмах. Но во многих словах опускается масса информации. Мы обобщаем и искажаем так, что наши фильмы оказываются основанными на более чем скудной информации о внешнем мире.
Вопросы о некачественно созданном фильме расклеивают старое редактирование и оно перестает работать. Вопросы помогают избавить наши старые сценарии от тумана и неясности. Деноминализируя застывшие действия, мы демонтируем фреймы (метасостояния), управляющие нашими фильмами, и побуждаем наших кинематографистов восстановить ценную сенсорную информацию, изменяющую характер этих фильмов. Такова магия кино, которую творят в нашем сознании-сердце-теле-эмоциях лингвистические вопросы Метамодели. Все, что нам нужно, это задавать вопросы, касающиеся специфики наших фильмов. Так, спрашивая «Откуда вы знаете…?», человек поднимается в своем сознании к новым горизонтам, туда, где он может стать редактором и режиссером своих фильмов. Он поднимается на уровень, с которого может управлять своими ментальными фильмами. Мы можем расклеить слова, фиксирующие сценарии ограничивающих нас метасостояний. Ставя под вопрос лингвистические связи, заложенные в наши старые сценарии, мы можем использовать комплексные эквиваленты, причинно-следственные отношения, пресуппозиции, чтение мыслей и т. д., чтобы составить новый киносценарий.
Трансформация фильмов «о неудачах»
Рассмотрим «неудачу» как состояние, которое испытывают люди, и как состоящую из одного слова формулу введения, заставляющую их проигрывать негативные фильмы в своих головах. Такое состояние уже представляет собой метасостояние, референтом которого выступает фрейм сознания по поводу негативных событий.
Давайте для начала спросим: «Где вы чувствуете “неудачу” в своем теле?» Как правило, почти никто не в состоянии ответить на этот вопрос. Почему? Потому что неудача – это не чувство, а оценка и суждение. Являясь номинализацией, она указывает на то, что мы сделали обобщение на основе некоторых событий и произвели оценку этих событий. Вот почему большинство людей не испытывают «неудачу» как кинестетическое ощущение. Когда некто берет такую номинализацию и идентифицируется с ней («Я неудачник»), он создает посредством этих слов еще более сложную структуру метасостояний.
Давайте зададим вопросы к этим словам, чтобы «отклеить» закодированную внутри них боль.
• Что вам не удалось?
• Когда вам это не удалось?
• По каким критериям и стандартам вы судили, когда пришли к такому заключению?
• Как часто вам это не удавалось?
• Узнали ли вы, что сейчас может помочь вам достичь успеха?
• Какие коррективы вы собираетесь внести?
Эти моделирующие и индексирующие вопросы оспаривают способы картирования человеком его внутренних фильмов. Эта работа подобна работе кинокритика, не оставляющего камня на камне от плохого сюжета и структуры киносценария. Она заставляет актеров перечитать свои роли, используя навыки критического мышления, и убедиться в том, что сюжет фильма действительно имеет смысл.
Это уничтожает или приручает состояние дракона, заключенное в реплике «Я неудачник». Для того чтобы создать это отравляющее состояние, человек должен был пройти через не принесший успеха опыт и путем обобщения сформировать у себя представление о «неудаче». Затем он фреймировал это представление как серьезное, опасное, личное и предсказывающее его будущее. Затем человек должен был идентифицироваться с ним, использовать его как ярлык для обозначения своей личности, закрыть свое сознание для выработки нового опыта и жизненных навыков и использовать «неудачу» как камеру, в которой заточены его надежды.
Рефлексивность метасостояний
Сердцем модели Метасостояний является динамичное и текучее наслаивание, формирующее уровни сознания. Многоуровневая структура мышления позволяет нам легко перемещаться от мыслей первого уровня к мыслям второго уровня, третьего уровня и т. д. Она позволяет нам рассортировать то смятение мыслей, которое, как правило, возникает, когда мы думаем о многослойности сознания. На протяжении истории человечества философская мысль ходила кругами и окончательно запуталась, смешав наслаивание с некоей сущностью, помещаемой ими внутри «сознания» (еще одна философская номинализация). В результате философы пустились на поиски «бога из машины». Разумеется, в машине сознания нет никакого бога.
Что же в ней есть? В ней есть рефлексивность. Есть тот факт, что мы можем концептуально сделать шаг назад от своих мыслей и поразмыслить об этих мыслях. Но это все равно делаем мы сами. Это все равно делает наш мозг. Мы думаем на Первом Уровне: «Перейти ли мне на новую работу? Не знаю. Если я это сделаю, я получу то-то и то-то, но при этом мне придется отказаться от таких-то и таких-то преимуществ».
Но на этом наши мыслительные процессы не заканчиваются. Мы пускаемся в размышления по поводу наших мыслей. Эти вторичные мысли переводят нас на более высокий логический уровень: «Почему я никак не могу принять решение? Терпеть не могу, когда я впадаю в это состояние нерешительности». Внутри нашего сознания нет никакого духа или сущности, которая бы порождала эти мысли: все это тоже наши мысли. Но в данном случае мы размышляем о первичных мыслях, наслаивая на них тем самым вторичные мысли.
В результате мы продолжаем этот процесс все дальше и дальше: «Я был на тренинге Метасосояний и знаю, что, если я терпеть не могу мои собственные состояния, я обращаю собственную энергию против себя. Это просто отвратительно. Я не только окончательно запутал себя, я нарушаю те самые принципы, которые изучил на этом тренинге. Черт! Опять то же самое. Опять я испытываю отвращение к собственным мыслям. Сейчас из всего этого опять вылезет это ужасное Состояние Дракона. Да что со мной такое, что я никак не могу начать управлять своим мозгом более эффективно?.. Стоп! Хватит! Я снова попал в петлю. Мне нужно выбраться из этой петли… и все началось с этой чертовой нерешительности. Я боюсь того состояния, из которого все это исходит».
Попадание в подобного рода негативные петли – неотъемлемая и неизбежная часть человеческого опыта. Нам всем знаком этот опыт, все мы через него проходили. Это пример того, как работает наше системное сознание. Подобно тому как петли и сети петель (петли обратной и прямой связи) заложены в саму биологическую структуру нашего мозга, такие же петли присутствуют и в нашем сознании. В модели Метасостояний мы используем метафору дракона и обозначаем негативные петли как «состояния дракона». Это просто метафора, описывающая, как наше хождение по кругу и обращение нашей ментальной и эмоциональной энергии на себя ставит нас в положение внутреннего конфликта. Для нашей энергии не остается иного выхода, кроме как нападать на себя. Это плохо. Это создает такие негативные состояния, как внутренний конфликт, неконгруэнтность, ограничения и путы, которые мы сами налагаем на свое сознание.
Рис. 5.7. Уровни сознания
Стоящий за этим механизм представляет собой не что иное, как рефлексивность. Мы просто рефлексируем по поводу себя и наших мыслей и эмоций. Нам вовсе не нужно постулировать некие сущности, духов или демонов. Мы просто наслаиваем одни мысли и эмоции на другие мысли и эмоции – просто вводим себя в метасостояния. Мы бездумно рефлексируем о своих мыслях. Решение проблемы в том, чтобы вернуть осмысленность, в том, чтобы начать осознавать процессы наслаивания, порождения петель, чтобы начать осуществлять контроль качества своего сознания, тем самым заставив его работать себе на пользу, а не во вред.
Еще на заре НЛП Бэндлер и Гриндер осознали тот факт, что мы можем попадать в петли, но полагали, что если мы «оказываемся в петле», то это всегда плохо. Однако в этом пункте они неверно интерпретировали природу метасостояний, тем самым упустив из виду истинную природу «логических уровней». Бывают и хорошие петли.
Собственно говоря, все, что нам нужно для того, чтобы управлять высшими уровнями своего сознания, это просто осознавать возможность попадания в петли. Признав существование этого механизма, мы можем обрести над ним контроль. Это означает, что мы можем спокойно наслаждаться нашим опытом, лишь краем глаза отслеживая те мысли и чувства, которые мы используем по умолчанию и рефлексируем на себя. Такое решение может поначалу показаться нам противоречащим нашей интуиции. «Неужели достаточно просто замечать и принимать?» Да. Посредством принятия, наблюдения, регистрации мы вводим себя в метасостояние. Начав делать это, мы можем осуществлять контроль качества тех конкретных мыслей и эмоций, с помощью которых мы осуществляем рефлексию на самих себя. Затем мы можем прервать эти мысли и эмоции и переключиться на более эффективные и/или использовать широкий спектр паттернов НЛП.
Картирование смыслов наших фильмов
Уровни порождения мыслей и эмоций (уровни мышления), описываемые в модели Метасостояний, представляют собой упрощенную и облегченную версию модели Кожибски. Его концепция Структурного Дифференциала содержала модель уровней абстракции. Описание этой модели можно найти в работе «Наука и здравый смысл». В рамках модели Метасостояний выделение логических уровней позволяет нам проводить различения между порождаемыми уровнями картирования.
1. Картирование восприятия
Процесс картирования начинается с нашей нервной системы и сенсорного аппарата, включающего глаза, уши, нос, кожу, внутреннее ухо и другие органы, абстрагирующие информацию от мира внешних проявлений энергии и картирующие эти проявления. В этом состоит процесс восприятия. В моменты, когда внешние энергии достигают и стимулируют нас, воздействуют на наши сенсорные рецепторы, мы создаем свои первые неосознанные карты реальности. Мы переживаем этот опыт как зрительное, слуховое, обонятельное или вкусовое восприятие. Наше неврологическое картирование является предсознательным и представляет собой часть того, что Лакофф и Джонсон (Lakoff & Johnson, 1999) назвали «когнитивным подсознанием». Поскольку строение нервной системы у всех нас достаточно сходно, мы все переживаем сходные ощущения и создаем аналогичные карты мира.
2. Репрезентативное картирование
Мы видим, слышим, ощущаем запахи и т. д., не осознавая того, как мы это делаем. Осознание нашего осознания является следующим шагом в нашем индивидуальном развитии. Маленькие дети начинают осознавать окружающую реальность задолго до того, как они начинают осознавать факт своего осознания. Они видят маму и папу. Однако на этом этапе у нас еще отсутствует «константность репрезентации». Мы не способны «удерживать» воспринимаемые нами образы. С глаз долой из – сердца вон. Вот почему младенцы и маленькие дети получают такое удовольствие от игры в «ку-ку». Лицо родителя, исчезающее и снова появляющееся перед их взором каждый раз, дает встряску их осознанию. Но с детьми постарше и со взрослыми этого уже не происходит. Почему? Потому что даже когда объект исчезает из виду, они удерживают в сознании его ментальные снимки и фильмы.
Благодаря этой способности удерживать стабильность наших репрезентаций мы можем манипулировать ими, изменять, корректировать и трансформировать их. Мы называем это «мышлением». Но по сути дела это не просто мышление, а осознание своего мышления и творческое обыгрывание наших ментальных фильмов. Именно на этом этапе появляются индивидуальные различия. Мы переживаем одни и те же события и воспринимаем их примерно одинаково, но то, что мы кодируем внутри своего организма и на чем мы сосредоточиваем свое внимание, для нас уникально.
Наше репрезентативное картирование дает нам феноменологическое «ощущение» мира. Сначала мы переносим его из области сенсорного опыта на карты, проецирующиеся на экран нашего сознания и составляющие наш внутренний персонализированный кинотеатр осознания. Затем мы используем результаты своего сенсорного картирования с целью ре-презентации окружающего мира. Можно приближать и удалять его образы, представлять их цветными или черно-белыми, большими или маленькими, можно изменять громкость, тональность или высоту звучания звуковой дорожки. Можно записать на них новые звуки. Именно это мы и называем репрезентативным картированием.
3. Концептуальное картирование
Переходя к концептуальному картированию, мы поднимаемся по уровням своего сознания, наслаивая на свои фильмы идеи и понятия, которые получаем извне или формируем самостоятельно. Мы используем их как фреймы референции и фреймы смыслов наших фильмов. Это создает наши внутренние контексты порождения смысла, определения того, что является реальным, что является важным и что оказывает влияние на наше самоопределение. Наше концептуальное картирование включает обобщения, которые мы создаем и используем в нашем бытии, деятельности, мышлении, чувствовании, в установлении взаимоотношений, формировании убеждений и ценностей. В значительной степени мы усваиваем способы концептуального картирования из культурных фреймов, в которых мы воспитываемся и которые неосознанно впитываем в себя. Сюда также относится культурное картирование, наследуемое нами от социальных групп, в которых мы воспитаны.
Уровни смыслов наших фильмов
Что означает «смысл»? Само это слово указывает на нечто, «удерживаемое в мыслях», в «сознании». То, что мы «удерживаем в сознании», наделено для нас смыслом. Если мы не удерживаем нечто в сознании, оно лишено для нас смысла. А поскольку мы картируем реальность на различных уровнях, мы также конструируем различные типы «смыслов». Существует два основных типа смыслов, и мы переносим оба из них в наши ментальные фильмы.
1. Смыслы первичного уровня
Любые «смыслы» вначале возникают как простые ассоциации. То, что «означает» некий объект на этом уровне, определяется лишь тем, с чем мы его ассоциировали, какие стимулы и с какими мыслями и чувствами мы связали. Поскольку наш мозг перемещается вместе с нами в разные ситуации, мы репрезентируем различные референты и связываем их с другими референтами, с чувствами, с эмоциями, с идеями. Эти ассоциации, как внешние («аптайм»), так и внутренние («даунтайм»), порождают смыслы первичного уровня в виде взаимосвязей. Мы связываем между собой то, что близко соседствует в пространстве и во времени, или то, что относится к одной и той же области. То, что означает для человека «огонь», определяется его личным опытом. То же самое касается «критики», «обучения», собственного «я» или любого другого понятия.
2. Смыслы метауровней
Вслед за ассоциациями первого уровня мы создаем более высокие формы «смыслов». Смыслы высших уровней принимают форму ментальных фреймов, сообщаемых нами нашим фильмам. Подобно тому как мы концептуально фреймируем реальные объекты, мы фреймируем и наши фильмы. Рассмотрим, к примеру, что происходит, когда мы проигрываем в своем сознании фильм «остерегайтесь критики». Мы берем ассоциации (и позитивные и негативные), которые связываем с «критикой», и то, что прежде являлось «объектом» референции, становится «фреймом» референции, переживаниями или ассоциациями, которые мы используем при размышлении о других вещах, относимых нами к той же категории. Если мы ассоциировали «критику» с тем, что нас оскорбляют, унижают, физически наказывают или беспокоят, мы делаем обобщение на основании этого опыта и используем представление об «обиде» или «огорчении» как фрейм референции для любого рода коммуникации, в которой мы слышим нечто иное и более негативное, чем мы хотели бы услышать. Такое картирование смыслов уже не является простой ассоциацией. Оно относится к более высокому уровню. Оно предполагает, что мы классифицируем или категоризируем событие (произнесенные кем-то слова или тон голоса) в рамках фрейма «обиды» или иного аналогичного фрейма.
В данном случае мы имеем контекстуальный смысл. Мы используем представления как систему референции. Мы начинаем использовать референт как способ размышления о чем-то ином. Мы больше не рассматриваем его как событие. Теперь мы используем его как концептуальную категорию. Мы встречаем человека, наделенного властью, когда тот находится в дурном настроении и грубо обходится с нами, и приходим к заключению, что «от влиятельных фигур следует ожидать угрозы и неприятностей». Конкретный человек и событие уже больше не рассматриваются как таковые. Они возводятся в ранг категории сознания. Мы начинаем размышлять в терминах этого события и применять его к другим событиям. Этот процесс вхождения в метасостояние описывает способы использования нами референтов и возведения их в статус классов, категорий или фреймов сознания. Такой способ рассуждения лишен смысла, он нелогичен. Однако он порождает для нас «психо-логический» смысл.
Используемый как контекст или фрейм, смысл порождает другие виды смыслов, отличные от ассоциативных смыслов. Мы называем такие смыслы контекстуальными, или структурными. Теперь мы сформировали для себя понимание вещей не благодаря тому, что нечто связали с ними, а благодаря той категории представлений, в которой они для нас существуют.
Базовый паттерн вхождения в метасостояние
Теперь, учитывая все сказанное выше, мы готовы ознакомиться с упрощенной версией процесса вхождения в метасостояния. Мы представляем вам базовый паттерн, используемый во всех процессах входа в метасостояния. Этот паттерн реализуется всякий раз, когда мы осуществляем переход по логическим уровням, входим в логические уровни или работаем с любыми метауровневыми феноменами. По сути дела, это паттерн вхождения в иное состояние или в некоторый аспект состояния, мысли, эмоции, физиологической реакции, а также применения его к другому состоянию путем организации этого паттерна в соответствии с пятью факторами, обозначенными нами следующими терминами (по странной случайности все они начинаются в английском языке на букву Л):
1. Получение доступа(access) кресурсному состоянию.
• С помощью каких ресурсов вы хотели бы воздействовать на первичное состояние и какие ресурсы к нему применить?
• Эти «ресурсы» могут представлять собой мысли, чувства, представления, убеждения, ценности, воспоминания, образы.
2. Максимальное усиление(amplify)и якорение.
• Придайте полноту вашему ресурсному состоянию и задайте для него якорь в форме прикосновения, зрительного образа, звука или слова.
3. Применение(apply)его к другому состоянию.
• Воздействуйте с помощью вашего ресурса на первичное состояние (это формирует метауровневое якорение) или встройте первичное состояние в ресурсное состояние.
4. Введение(appropriate)ресурсного состояния в вашу жизнь путем внедрения его в ваше будущее («подстройка к будущему»).
• Представьте, что эта многослойная ментальная конструкция является фреймом вашего сознания, когда вы двигаетесь в будущее.
5. Анализ(analyze)качества, здоровья, равновесия (экологичности) системы.
• Если вы зададите данный ресурс в качестве фрейма референции для вашего переживания первичного состояния, улучшит ли это вашу жизнь? Будет ли этот фрейм согласовываться с каждым из аспектов вашего сознания-и-тела?
Развитие навыков с помощью метасостояний
1. Идентифицируйте приятный референтный опыт.
Когда вы делали нечто весело и с удовольствием? Варианты: рисовали, пекли пирожные, катались на лыжах или на роликовой доске, пели, играли.
Представьте себе этот восхитительный опыт как можно более полно, чтобы вы смогли увидеть, услышать и почувствовать его. Испытайте захватывающее чувство радости, восторга и веселья.
2. Усильте ваш опты и примените его.
Испытывая все эти чувства, думайте об «обучении…». Подумайте о своем текущем и будущем опыте обучения мастерству НЛП и НС. Подумайте о других формах обучения, присутствующих в вашей жизни.
3. Обратите внимание на трансформацию.
Испытывая эти чувства радости по поводу опыта обучения, имевшего место в вашей жизни, заметьте, как окрашивание вашего текущего опыта этими переживаниями изменяет вещи, трансформирует вещи… Останьтесь на мгновение наедине с этими чувствами.
4. Подтвердите перенос опыта и включения его в свою жизнь.
Нравится ли вам этот опыт? Ценны ли для вас те мысли и чувства радости, которые сопровождают ваш опыт обучения? Хотели бы вы сохранить их? Правда?
Данный паттерн помогает распознать и взять под свой контроль глубинные «силы» или функции нашего нейро-лингвистического функционирования. Делая это, мы закладываем фундамент личной эффективности, ответственности и проактивности.
1. Получите доступ к полноценному переживанию ваших четырех глубинных сил.
В каждом из нас присутствуют две личные и внутренние силы: 1) мышление (репрезентация, убеждение, оценка, понимание, рассуждение) и 2) эмоции (чувствование, соматизация, оценка). В нас присутствуют две публичные и внешние силы: 1) речь (владение языком, использование и манипулирование символами, утверждение) и 2) поведение (действие, реагирование, установление взаимоотношений). Отметьте момент, когда вы войдете в них полностью. Войдите в них настолько полно, чтобы вы начали ощущать в себе эти силы. Обозначьте эти силы жестами рук в своем личном «пространстве», чтобы создать круг силы, влияния и ответственности.
2. Получите доступ к ресурсному состоянию обладания и усильте его.
Был ли в вашей жизни период, может быть в детстве, когда вы произносили «Мое!», испытывая всю глубину и силу этого ощущения? Подумайте об этом периоде вашей жизни. Окажитесь там. Испытайте это чувство, когда вы ясно ощущаете, что нечто принадлежит вам, когда вы всеми фибрами своей души говорите: «Мое!» Начните с простых примеров: «Моя рука!», «Мой глаз!», «Моя кошка!», «Моя зубная щетка!»
3. Получите доступ к состоянию принятия и оценки ощущения «Мое!»
Представьте себе референтный объект, позволяющий вам глубоко и полно почувствовать ощущение принятия… когда вы просто признавали и допускали нечто: дождливый день, шум машин… А теперь почувствуйте это принятие в отношении чего-то, что принадлежит вам. Вспомните референтный опыт, позволяющий вам почувствовать теплое ощущение принятия чего-то, когда ваша жизнь наполняется значимостью и восторгом от того, что вы цените нечто. Почувствуйте ценность своего ощущения обладания чем-либо.
4. Усильте эти состояния до такой степени, что ваша неврология начнет излучать энергию.
Усильте эти ощущения обладания, затем принятия, а затем признания и оценки и приложите их к вашей зоне силы. Позвольте вашим словам выразить это чувство и эффективно сформулируйте свой опыт: «Это моя зона силы. Я полностью ответствен за реакции моего сознания, за мои эмоциональные, речевые и поведенческие реакции…»
5. Осуществите подстройку к будущему.
Представьте, как вы неделя за неделей, месяц за месяцем проходите по жизни с этим фреймом сознания, касающимся вашей зоны ответственности, силы и т. д.
Искусство выявления метауровней
Для того чтобы стать мастерами НЛП и Метасостояний, мы должны научиться переходу на метауровень. Фильмы, проигрываемые в кинотеатре нашего сознания, многократно фреймированы и встроены в слои мыслей и чувств и метаслои понятий. Поскольку эти метафреймы высших уровней охватывают подавляющую часть структуры субъективного опыта, мы должны уметь выявить эти высшие фреймы, чтобы иметь дело со всей матрицей сознания.
Все метауровни нашего сознания состоят из того же «материала», что и первичный уровень. Мы используем визуально-аудиально-кинестетические репрезентации и слова, выстраивая смыслы метауровней, матрицы нашего сознания. Следующий ниже набор вопросов, относящихся к различным категориям, дает нам множество возможностей для исследования и выявления структур высших уровней. Используя их, помните о том, что различные категории не являются различными вещами – это лишь иные способы выражения одних и тех же вещей, метафреймы. Это означает, что мы можем рассматривать «смыслы» как убеждения, ценности, идентичность и понимание. Любой фрейм содержит внутри себя каждую из этих категорий. Звучит запутанно? Именно это делает для всех нас запутанной сферу высших уровней сознания. Когда мы номинализируем эти категории: «убеждения», «ценности» и т. д., эти слова дезориентируют системы нашего сознания-тела, и мы начинаем думать о них как об «объектах», каковыми они не являются. Все эти слова не более чем обозначения различных ментальных процессов – фреймы, формирующие нашу нейро-семантическую реальность.
1. Смыслы: «представления», которые мы удерживаем в сознании.
• Что это для вас означает?
• Что еще это для вас означает?
• Насколько это для вас осмысленно?
2. Убеждения: «представления»-, которые мы подтверждаем, обосновываем и доказываем.
• Каковы ваши убеждения, связанные с этим предметом?
• Насколько высоко вы цените это убеждение?
• Есть ли у вас какие-либо убеждения по поводу этого убеждения?
• Удалось ли вам подтвердить это убеждение?
• Насколько убедительно это подтверждение?
3. Ценности: «представления», которые мы ценим, считаем важными, значимыми, которые мы почитаем.
• Насколько это для вас важно?
• Какие убеждения связаны для вас с этой ценностью?
• Почему это для вас важно или ценно?
4. Идентичность: «представления», которые мы выстраиваем по поводу своего «я» и используем для самоопределения.
• Затрагивает ли это ваше самоопределение или идентичность?
• Как это влияет на ваш образ мыслей о самом себе?
• Что это говорит о том, как вы воспринимаете себя?
5. Суждения: наши «представления» о других представлениях.
• Что вы об этом думаете?
• Что вы чувствуете по этому поводу?
• Что приходит вам на ум, когда вы думаете об этом предмете?
6. Принципы: «представления», которые мы рассматриваем как рекомендации, законы, окончательные выводы.
• Каких принципов вы придерживаетесь по этому вопросу?
• Что я понимаю в связи этим предметом?
• Как функционирует это представление?
7. Решения: «представления», которые мы выделяем и «отсекаем» от других представлений и вариантов выбора, что позволяет нам сказать одним альтернативам «да», а другим – «нет».
• Какое решение движет вами?
• Что вы сделаете в связи с этим?
• Как вы можете закончить следующие фразы: «Я буду…», «Я выбираю…», «С этого дня я…»?
8. Намерения: наши «представления» о наших мотивах, замыслах, мечтах, желаниях.
• Какую цель вы преследуете, делая это?
• Каковы ваши намерения, замыслы?
• Что вы можете от этого получить?
• Когда вы получите именно то, что хотите, что вам это даст?
• Почему это имеет для вас ценность?
9. Результаты: наши «представления» о целях, результатах, желательных исходах событий.
• Как вы хотите, чтобы обернулись события?
• Что вы хотите от них получить?
• К каким последствиям, вы надеетесь, это приведет?
10. Понимание: наши «представления», «стоящие за» событиями, и поддерживающие наш индивидуальный мир.
• Каково ваше понимание этих событий?
• Какими знаниями вы обладаете по этому вопросу?
11. Ожидания: наши «представления» о том, что, как мы полагаем, произойдет.
• Итак, чего вы ожидаете?
• На чем основаны эти ожидания?
12. Парадигмы, модели, схемы: наши «представления», соединяющиеся в более сложные формы картирования.
• Какие парадигмы (модели, схемы) движут вами и информируют вас о том, что делать?
• Основываясь на каких парадигмах вы формируете свое понимание?
13. Метафоры, нелингвистические символы: «представления», которые мы формируем посредством нелингвистических механизмов.
Это может быть поэзия, музыка или визуальный образ.
• На что это похоже?
• Если бы этот образ был цветным, какого он был бы цвета?
• Если бы это было животным, каким животным это было бы?
• Как это звучало бы, если бы вы переложили это на музыку?
14. Прозрения: представления, внезапно развивающиеся в новые идеи, мысли, переживания, «Эврика!»
• Как вы переживаете осознание этого?
• После того, как вы осознали это, что вы думаете?
• Теперь, когда вы узнали это, что вы собираетесь делать?
• Теперь, когда вы уже осознаете это, что приходит вам на ум?
15. Разрешения: представления о том, какой опыт дозволен, а не табуирован.
• Что произойдет, если вы дадите себе разрешение испытать опыт X?
• Следите за тем, что происходит, когда вы даете себе такое разрешение. Легко ли оно укладывается в ваше сознание?
• Сколько еще раз вам придется давать себе разрешение?
Резюме
Не все нейро-лингвистические состояния тождественны. Наши состояния относятся к различным уровням. У нас возникают состояния сознания-тела по поводу других состояний сознания-тела; таким образом, мы имеем первичные состояния и метасостояния. Это позволяет ввести в сферу НЛП третью метауровневую модель наряду с Метамоделью (язык) и Метапрограммами (восприятие). Модель Метасостояний содержит описание уровней или слоев сознания, а также любых метауровневых феноменов, описание того, как мы сами создаем для себя метапрограммы и как мы формируем насыщенные и многоуровневые ментальные и эмоциональные состояния.
Все четыре метасферы описывают один и тот же референт – субъективный опыт человека. Одна метасфера рассматривает его сквозь призму языка, другая – сквозь призму паттернов восприятия и мышления, третья – сквозь призму состояний сознания и, наконец, последняя – сквозь призму кинематографических характеристик, закодированных в кинотеатре нашего сознания. Метасостояния являются неотъемлемой частью нашего опыта, благодаря от природы присущей нашему сознанию рефлексивности. Мы рефлексируем по поводу наших собственных мыслей, чувств и физиологии наших состояний. Мы никогда не ограничиваемся просто мышлением, мы всегда размышляем о своих мыслях. Метасостояния представляют собой реакции на наши реакции.
Принимая во внимание феномен метасостояний при исследовании структуры опыта, мы привносим в НЛП новый образ мышления. Этот образ мыслей от начала и до конца носит нелинейный и системный характер. Это означает включение в арсенал НЛП не только линейных пошаговых процессов – «стратегий» переноса репрезентаций на экран нашего сознания, но и процессов распознавания метауровневых фреймов, управляющих нашими репрезентациями.
Модель Метасостояний говорит о том, что помимо сенсорных фильмов, проигрываемых в кинотеатре нашего сознания, – фильмов, посылающих сигналы телу и выполняющих функцию проектов, согласно которым мы мыслим, чувствуем, поступаем и живем, – мы также располагаем фреймами, обрамляющими эти фильмы, воздействующими на них и контролирующими их.