Вот где было ее слабое место. Не внутри (Яна жила в мире с собой), не вовне (она умела зарабатывать и исполнять собственные желания), а на границе с миром, там, где происходит общение человека с человеком. Яна поверила, что она недоступна для других людей, а другие недоступны для нее. Раньше она думала, что просто еще не встретила тех, с кем может возникнуть близость. Егору удалось внушить ей, что она в принципе дефектная, что близость с ней невозможна, а ее чувства настолько необычны, что их вряд ли кто-то захочет уважать и разделять.
— Не такая как другие.
— Конечно, ты же у нас особенная.
— Есть люди, а есть Яна.
— Никому не интересно, что ты там имеешь в виду.
— Пытаешься притвориться человеком?
И до Егора всю свою жизнь Яна была немного отчуждена от других. Не Егор создал это отчуждение, но он подчеркивал его и углублял. Может быть, из этого Яне и хотелось вырваться. Но если бы она ушла от Егора, тем самым она подтвердила бы его правоту: ты не человек среди людей, ты не можешь быть ни с кем.
Яна пыталась доказать себе, что это не так.
20
Чтобы сбросить напряжение, Яна стала все чаще звать нянь с кидс аут и уходить по вечерам гулять. Стояло жаркое лето. Егор приходил за полночь, и обычно к этому времени она успевала вернуться. На прогулке Яна с кем-нибудь знакомилась, сидела в баре или гуляла по паркам. Интрижек на стороне она не заводила, но все больше пила.
> Обнаружила, что Москва наводнена крафтовым пивом. Столько новых сортов.
> Я не по этой части. Даже смешно. У нас, сама понимаешь, пивная столица мира, а мы с Петером какие-то совсем не пивные люди.
> А я так полюбила это все. Каждый раз пробую что-то новое.
> С Егором?
> Ой неет, Егор с друзьями водку пьет, а мне мораль читает.
В конце концов, однажды Яна к приходу Егора не вернулась. Войдя в домик, Егор обнаружил клюющую носом няню Зарему и спящих там и сям пискунов. Он позвонил Яне.
— Слышь, гулена. Няню-то отпусти, у меня денег нет. Переведи ей на номер телефона.
— А! Конечно! Сейчас! — за кадром слышался бешеный пьяный хохот. Спустя десять минут няне пришли деньги, и она уехала. Мрачный как туча Егор снова набрал Яну.
— Или через час ты будешь дома, — отчеканил он, — или можешь выметаться куда хочешь. Ясно?
— Конечно-конечно! — заверила Яна. — Спешу!
Прошел час; Яны не было. Егор почувствовал тяжелую, нестерпимую ненависть и отвращение. Он снова набрал номер.
— Ну и где?
— Иду по Масловскому путепроводу в сторону метро! — веселилась Яна.
На самом деле Яна и не думала идти ни по какому путепроводу. Вечером, прокатившись по Москве, она припарковалась, зашла в бар, быстро напилась и познакомилась со случайной компашкой, совершавшей пробег по злачным местам. Яна присоединилась к ним. Было весело, все шутили и смеялись.
По временам Яна заглядывала в водосточные трубы и кричала:
— Господи Боже! Слышишь ли ты меня? Чудны дела твои, Господи!
Домой ее привели только к утру. Проспавшись, Яна с трудом вспомнила, где оставила машину. Егора и пискунов дома не было.
> Люба, какой кошмар.(((Я опять напилась, а Егор увез малышей.(((Телефон выключен(((. Похоже, конец, я больше их не увижу.(((
> Яна! Подожди, не торопись с выводами! Наверное, они просто гулять пошли!
> Нет, я точно знаю, это все. Он сказал, что уйдет, если я не приду через час. И он ушел(((так мне и надо, суке(((
> Блин. Ну погоди, главное, без резких движений. Подожди часик и иди искать.
> Нашла! Слава Богу, они на детской площадке были! Блин, завязываю с алкоголем навсегда!!
> Да, наверное, это разумно. Что Егор говорит?
> Молчит))) ну и хрен с ним, главное — нашлись)))
Молчал Егор в тот раз неделю. Потом заговорил, и сказал вот что:
— Пьяная баба пизде не хозяйка. Не ври, что ни с кем не спала. Отныне ты для меня как женщина не существуешь. Только как мать моих детей, и мать предельно скверная.
Спустя пару недель Яна обнаружила, что беременна третьим.
21
> Он не верит, что это его ребенок.
> А ты уверена?
> Абсолютно. Я ни с кем не была, кроме Егора. Да, я напивалась, но не до такой степени. У меня пока нет провалов в памяти.
> Очень сочувствую. Но когда ты родишь, он увидит, что ребенок похож на него, и все встанет на свои места.
> Да так и будет, только ждать долго. Он от ревности облезет за это время.
Егор действительно дико ревновал. Началось это еще до того, как Яна начала «выходить в свет». Он много рассказывал ей о своих предыдущих девушках, сравнивая ее с ними не в Янину пользу. В какой-то момент, еще в начале их отношений, Яна тоже рискнула рассказать Егору — не про московских «чуваков», а про свою первую любовь, которая случилась в восьмом классе.
— Хе, да ты у меня еще и Лолиточка, — развеселился Егор. — Вот это номер. Значит, я свою молодость продрочил, а ты времени зря не теряла!
Яна еще не раз пожалела о своей откровенности. Егор чуть что поминал Лолиту, ласково называл Яну извращенкой и нимфоманкой. Но если поначалу все это было как будто в шутку, то после Яниных «выходов», а особенно когда обнаружилась третья беременность, дело обернулось иначе. Егор дни и ночи просиживал глядя в экран. Он перестал помогать Яне по хозяйству и с детьми. Яна пробовала объясняться, просить прощения, но Егор оставался каменным.
> Не понимаю, как его вывести из этого состояния. Еще и токсикоз, блин, в первые два раза такого не было.
> Ты как вообще, справляешься?
> Соу соу. Честно, ощущение полного ада.
Но в этот самый момент ситуация вдруг круто переменилась к лучшему.
22
Дождливым осенним днем Егору позвонил тот самый вальяжный галерист, которому весной понравились работы Яны. Он предложил крупный заказ. Его знакомый инвестор купил один из старых московских заводов и решил сделать в нем «пространство трансформации» — не просто очередной лофт, но нечто, по словам галериста, небывалое и неслыханное.
— Поэтому нам нужны самые безумные художники, — сказал галерист, — а кто у нас самый безумный? Ты и твоя жена Яна. Возьметесь?
— Надо подумать, — сказал Егор.
Он положил трубку и впервые за месяц отправился гулять с пискунами. Вечером он приготовил ужин, и Яна старалась ничем не выдать радостного волнения.
— Нам работу предложили, — сказал Егор ночью, когда пискуны давно спали.
— В каком смысле «нам»? — удивилась Яна.
— Мне и тебе, — нехотя сказал Егор. — Ну, если ты, конечно, захочешь присоединиться.
Нижние два этажа лофта взял на себя Егор, верхний достался Яне. Дети бегали по гулкому бетонному коридору, а Яна увлеченно красила. Нужно было справиться за несколько месяцев. К февралю все было готово.
Я побывала в пространстве, о котором идет речь, уже после смерти Яны. Галеристу удалось хорошо продать всю историю, народ валил валом посмотреть на их работы, в сети обсуждался морально-этический аспект такой популярности. Но и безо всякой истории работы Егора и Яны впечатлили бы любого зрителя. Егор создал мрачные и спокойные композиции, в которых природные объекты как бы мерцали, казались то случайными пятнами краски, то гиперреалистичной фактурой дерева, облака, картофельного поля. Работы Яны, желто-розовые и ярко-зеленые на черном фоне, выглядели как яркие щели и дырки в другие миры. (К сожалению, спустя три года новый инвестор снова все закрасил, и сейчас пространство выглядит совершенно иначе.)
Наступила весна, а денег за проект Егору так и не заплатили. Так как Яна отложила все другие свои работы, творожки в холодильнике начали заканчиваться.
— Чего-то он не договаривает, — жаловался галерист на инвестора. — Надо бы тебе, Егор, пойти с ним объясниться.
— Не буду я объясняться, — злился Егор. — Я художник, а не спец по выклянчиванию средств. Пусть это остается на его совести, если у него она есть.
Дело осложнялось тем, что никакой внятной суммы в договоре прописано не было. После коротких переговоров галерист доложил, что инвестор готов заплатить художникам около двухсот тысяч рублей за все про все.
Услышав об этом, Яна взбунтовалась.
— Сколько-сколько?.. Двести на двоих?! После того как мы четыре долбаных месяца сутками облизывали там каждый квадратный сантиметр?! Ну уж нет, я у него наши денежки из горла вытащу!
Поразмыслив, Егор присоединился к Яне. Вместе с галеристом они явились к инвестору. Переговоры вела Яна. Она озвучила сумму: два миллиона рублей.
— Многовато, — сказал инвестор.
— Вот смета, — сказала Яна. — А вот сколько это стоит на рынке. Вот похожие по объему проекты.
— Мне кажется, что требование более чем разумное, — поддержал Яну галерист.
Егор и Яна получили свои два миллиона.
Яна сразу же предложила Егору вложить большую часть в первоначальный взнос и взять ипотеку.
— Делай что хочешь, — сказал Егор сумрачно. — Эти деньги твои. Я ничего не заработал.
23
Самолюбие Егора страдало из-за того, что не он, а Яна вытащила из заказчика деньги. Более того, он подозревал, что и сам заказ они получили из-за Яны, которая «понравилась» галеристу. Это было не так, но мнительный Егор повсюду видел унижение. В самом деле, ведь он настоящий художник, а Яна рисовала всерьез всего пару лет, и то урывками.
Что же касается Яны, то она была счастлива. Квартиру они купили на двадцать пятом этаже, окнами на лес, поле, железную дорогу и небо.
> Поздравляю! — написала я. — Потрясный вид!
> Вот никогда не верила в заек-лужаек, а поди ж ты.
> Ты ипотеку-то потянешь?
> Придется. Ну, ввязались, дак чо.
> Егор про ребенка больше не ревнует? Что он вообще думает на эту тему?
> Понятия не имею! Кажется, ничего не думает. Не спрашивать же у него:) могу себе представить, как он мне ответит))
Яна родила в июне. Лето выдалось теплое, не слишком жаркое. Казалось, сбываются мечты Яны о счастливой и спокойной жизни с детьми. Увидев малышку и убедившись, что она поразительно похожа на деда по отцовской линии, Егор немного успокоился и оттаял. Они ездили купаться, плели венки. Инстаграм Яны наполнился фотографиями новой детки. Успевала Яна и рисовать. В ее манере появилось нечто новое. Хотя я мало понимаю в искусстве, но мне кажется, что за короткое время Яна успела пройти большой путь.