[!!!] - видеть стольких горделивых царей и ложных богов томящимися в гнуснейшем застенке мрака; стольких судей, гонителей имени Христова, - плавящимися на кострах, много лютее тех, что насылали они на головы христиан; столько угрюмых философов - рдеющими в багряном огне вместе с их призрачными слушателями; стольких прославленных поэтов - дрожащими перед престолом не Мидаса, но Христа; столько трагических актеров - небывало искусными сегодня в изображении неподдельных мук!" - так писал современник Иустина, отчасти знакомый нам Тертуллиан (De spectaculis 30 - цитировано по Х.Л.Борхесу)...
Прочтя такое и согласившись с ним, и разделив радость и восторг сего апологета абсурдизма веры, еще ли можно без издевки говорить о благовестии Иисуса - "Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас." (Мф 5:44) ? Еще ли можно говорить о Христовой любви? Злорадство, если не мстительный садизм, - вот единственно верная характеристика, могущая придти на ум. И костры видений Тертуллиана вскоре нашли свое воплощение в "кострах, много лютее тех", от которых страдали ранние христиане.
Впрочем, мы договорились, что не будем объяснять прописных истин о Христовой любви. Вернемся к нашей главной теме - предопределению - и тому, почему сие понятие не нравится Иустину.
Иустин пишет далее: "Когда говорим, что будущие события были предсказаны, - не то говорим, будто они совершаются по необходимости судьбы, но то, что Бог, зная наперед будущие дела всех человеков. и определяя в себе, что каждый человек должен получить воздаяние по достоинству дел своих, предсказывает через пророчественного Духа, что они получат от Него сообразно с достоинством своих дел." (Апологии 1.44).
Но, если Бог, зная наперед все дела человеков, уже определил каждому воздаяние наперед, как излагает сие Иустин, то как может человек использовать свою пресловутую свободу для изменения итога? И коль скоро конец предопределен, то в чем заключается тогда свобода? В концепции единственности человеческой жизни эти вопросы, хоть и вопиют, но остаются неразрешенными - они представляют классическую антитезу: человек свободен идти вперед, назад, направо или налево, но уже известен, предопределен, каждый его шаг, и человек обязан следовать сему предопределению, не имея возможности сделать ни одного другого шага, кроме тех, что уже определены. Если же он волен сделать иное, значит он может свое предопределение изменить, и тогда такому предопределению грош цена. Это все равно, что сказать, что солнце свободно восходит и заходит, а мы заранее знаем точное время не только его восхода и захода, но и обстоятельства всех его затмений. Если совсем немного продолжить цепь такой логики, то от построений Иустина мы прямиком попадаем в бред о свободе как осознанной необходимости.
Что же касается учения о палингенезии, то в нем проблема эта есть лишь вопрос того, чтобы научиться "отвергать худое и избирать доброе." И, когда человек достигает качеств тех, у кого "чувства навыком приучены к различению добра и зла" (Евр 5:14), становится совершен, то лишь тогда он обретает свободу, становится свободным, ибо достигает познания истины (Ин 8:32). Тот же, кто утверждает о своей свободе, не имеет нужды и стремиться к познанию истины, ну а если такой человек все же к истине стремится, то он сам о себе, хотя и бессознательно, свидетельствует, что нуждается в освобождении. Поэтому совсем другое дело - понимать свободу как осознанную волю Божию, познанную истину.
Обратим внимание читателя на очевидную тавтологичность словосочетания "свободная воля", ибо в русском языке "воля" и "свобода" являются синонимами. И пока человек не стал свободным, о какой воле может мечтать он, будучи по своей сути рабом? Ему остается лишь прикрыться иллюзией. А теперь вспомним такое: "Мудрость разумного - знание пути своего [предопределения] , глупость же безрассудных - заблуждение [о своей пресловутой свободе воли]." (Прит 14:8). И ведь заметьте - для безрассудного единственное спасение заключается в таком заблуждении, ибо иначе - чем бы было знание своего пути для человека, предопределенного к погибели в ближайшей палингенезии или на ближайшем отрезке пути? Не потому ли и дана в Законе заповедь: "Не должен находится у тебя... прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошаюший мертвых. Ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь, Бог твой, изгоняет их от лица твоего." (Вт 18:10-12; см.тж. Лев 19:26,31).
"Итак, наша свобода заключается лишь в том, что мы не ощущаем нашей зависимости: этого достаточно, чтобы почесть себя совершенно свободными и солидарными со всем, что мы делаем, со всем, что мы думаем. К несчастью, человек понимает свободу иначе: он почитает себя свободным, говорит Иов, как дикий осленок." (П.Я.Чаадаев "Философические письма" IV). Человек с уровнем сознания разной степени несовершенства только блуждает, с безрассудством кичась не чем иным, как свободой заблуждаться. А когда знаешь волю Божию, не надо более выбирать!
Если рассмотреть проблему свободной воли под иным углом, то мы вернемся к основному вопросу философии - вопросу о том, что первично - материя или сознание. Парадокс заключается в том, что те, кто называет себя философами идеалистического направления, говоря, что первопричина происхождения материального мира, более реальна, нежели тварной физический мир, настаивая на том, что из "невидимого произошло видимое" (Евр 11:3), то есть на первичности сего невидимого по отношению к видимому, никак не могут принять практических отражений этого основополагающего принципа, одним из коих и является предопределенность происходящего в невидимом мире и, как следствие, проекция этой предопределенности в физический мир. Ибо что может сделать со своей "свободной волей" тот, чьи поступки предузнаны и предопределены Тем, Кто представляет Начало того, из чего произошло видимое?!
И все равно, несмотря на все нами сказанное, катехеты традиционного христианства еще долго будут талдычить свое о "свободной воле", тезис которой необходим им, чтобы подобно Иустину и вослед ему продолжать судить ближнего своего, обвиняя его в злоупотреблении свободной волей. При этом они смотрят на сучок в глазе брата своего, не чувствуя бревна в своем глазе (ср. Мф 7:3; Лк 6:41). А многие имеют таковые бревна, от которых не могут никак избавиться, не только в обоих глазах, но и в ушах. А если было бы не так, то они увидели бы и услышали, что черным по белому написано в Священном Писании:
"С клятвою говорит Господь Саваоф: как Я помыслил, так и будет; как Я определил, так и состоится... Таково определение, постановленное о всей земле, и вот рука простертая на все народы. Ибо Господь Саваоф определил, и кто может отменить это? руки Его простерта, - и кто отвратит ее?" (Ис 14:24,26,27);
"От Господа направляются шаги человека." (Прит 20:24);
"Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляв шествием его." (Прит 16:9);
"Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом." (Прит 19:21).
"Он есть руководитель к мудрости и исправитель мудрых. Ибо в руке Его и мы, и слова наши, и всякое разумение, и искусство делания." (Прем 7:15,16); "Бог производит в вас и хотение и действие по [Своему] благоволению." (Флп 2:13).
Возможно, что найдутся слепцы, и приведенные фрагменты Священного Писания могущие истолковать как свидетельство о свободной воле человека, но вот слова великого пророка, с которыми уже никак не поспоришь: "Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим." Иер 10:23)! - (Иер 2:31):
"Зачем же народ Мой говорит:
"мы сами себе господа."?"
А народ действительно говорит именно это, причем чуть ли не теми же самыми словами: "Мы сами себе господа." Но даже если именно эта формула и не произносится, то уж положение о свободной воле человека является неотъемлемой частью учений всех ныне существующих "сынов света" независимо от того, прикрываются ли они именем Иисуса Христа или нет. Уберите догмато свободной воле, и в пыль рассыпается здание православия; рушится Каббала и иудаизм вместе с ней; камня на камне не остается от католицизма, не говоря о направлениях "либеральной" теологии; даже такие учения, как теософия и антропософия, без свободной воли не подлежат восстановлению. Мы не хотели бы говорить тех же самых слов и по поводу индуизма с буддизмом, ибо для суждения по этому вопросу нужно быть специалистом по писаниям этих религий, однако то, как преподносится "карма", в популярных учениях, свидетельствует о том же.
Та же пресловутая свобода воли, которой, как может показаться. обладает человек, является не более, чем иллюзией. Справедливость требует признания - иллюзия иллюзии рознь. И мы даже не говорим, что отделаться от этой иллюзии почти невозможно, но само осознание иллюзорности сей свободной воли представляется как весьма и весьма проблематичный и требующий усилий акт. Приходится ли удивляться, что столько людей находятся в плену этой иллюзии?
Множа примеры подтверждения этого взгляда, нельзя пройти мимо одного из ключевых эпизодов Нового Завета - допроса Иисуса Понтием Пилатом, как он представлен Евангелием от Иоанна: "Иисус не дал ему ответа. Пилат говорит Ему: мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя? Иисус отвечал: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше..." (Ин 19:9-11). Именно в плену иллюзии находится Пилат, воображая себя во власти сделать то или это. Иисус же, как стоящий несоизмеримо выше Пилата на лестнице духовного развития, не имеет иллюзий и пытается развеять заблуждения Пилата, причем не без успеха, ибо после вышеупомянутых слов "Пилат искал отпустить Его." (Ин 19:12). Где взять и нам такую силу убеждения?..