Феминистские мотивы всегда были особенно близки Перл Бак. Об этом свидетельствуют образы китайских женщин, принадлежащих к разным слоям общества, в трилогии «Дом земли», героинь ряда других ее романов, а также ее работа в «малом», специфически американском жанре новеллистики.
Ранние сборники рассказов Перл Бак увидели свет в 30-х годах («Первая жена и другие рассказы», 1933; «Далекое и близкое», 1934); в дальнейшем они дополнялись, переиздавались и переводились на многие языки. Перл Бак, мастеру новеллы, присущи простой, лаконичный стиль, занимательный сюжет, четкая, порой без полутонов, обрисовка характеров. Ей удается проникнуть во внутренний мир женщины, показать ее переживания, порой смутные, неясные. Такова миссис Барклей, пытающаяся разобраться в своем отношении к младшему сыну («Мать и сыновья»); юная японка Эцу, оказавшаяся в зависимом положении от своего ухажера, солдата-янки, несущего комплекс «победителя» («Домашняя девочка»); китаянка Филис, по-своему протестующая против модного у молодежи «западного» стиля поведения («Возвращение блудных сердец»).
Присуждение Нобелевской премии было звездным часом писательницы. Некоторым ее недоброжелателям, настаивавшим на том, что награда была дана не по «эстетическим», а по «политическим» мотивам, убедительно ответил критик О. Карджилл: «Для мыслящих американцев, не имеющих отношения к литературным группировкам, для людей проницательных премия стала, в итоге, убедительным напоминанием, что чистая эстетика — это еще далеко не самое главное в литературе… Перл Бак обладала такой универсальностью и популярностью, какую нечасто встретишь».
В Нобелевской речи, произнесенной по традиции 10 декабря (1938), она тепло говорила о «народе Китая, с которым жила одной жизнью в течение многих лет». Тогда же ею была прочитана и Нобелевская лекция, адресованная членам Шведской академии. В лекции, озаглавленной «Китайский роман» (в дальнейшем была издана отдельной брошюрой), она нарисована широкую картину развития этого жанра, начиная с древнейших времен. В ней, в частности, Перл Бак высказывала мнение, что влияние эстетики китайского романа, вобравшего в себя традиции народного сказа и фольклора, во многом определило особенности ее собственной писательской манеры. Убежденность в непреходящей значимости искусства, уходящего корнями в народную жизнь, определяет пафос и многих других ее выступлений по вопросам литературы, в частности докладов, прочитанных в Пекинском университете (1932) и Рандолф-Мансонском женском колледже (1933).
Нобелевская премия застала писательницу, как стало ясно позднее, на определенном рубеже ее творческого пути. Достаточно самокритично оценивая свои заслуги, она рассматривала премию как «аванс на будущее». Впереди были еще три с лишним десятилетия интенсивной работы, ознаменовавшейся появлением около 70 книг в разных жанрах. «Американские» годы Перл Бак — интересный и малоизученный этап ее творчества. Но, как это нередко случалось с нобелевскими лауреатами, достигавшими вершины своего творчества в момент присуждения премии, ей не удалось повторить триумфа, выпавшего на долю китайских романов.
С конца 30-х годов географические и тематические горизонты творчества писательницы расширились: Перл Бак стала больше привлекать Америка, ее люди и проблемы. Но Китай до конца жизни оставался в сфере ее внимания как писательницы. Об этом, в частности, напомнил роман «Патриот» (1939), в котором воссозданы революционные события в Шанхае на исходе 20-х годов, приход к власти Чан Кайши, первая фаза японо-китайской войны. Роман содержит критические оценки как политики гоминьдановцев, так и действий коммунистов. Перл Бак пробует свои силы в драматургии, пишет пьесу «Полет в Китай». В 1941 г., откликаясь на феминистские проблемы, выпускает том публицистики «О мужчинах и женщинах».
В годы второй мировой войны Перл Бак целиком посвятила себя антивоенной борьбе. Она выступает с серией радиопередач на Китай, участвует в работе организации Объединенная помощь Китаю, основывает Ассоциацию «Запад Восток» с целью достижения большего взаимопонимания народов двух полушарий. Среди ее многочисленных и остро злободневных выступлений военного времени — очерк «Задание на завтра», в котором развернута конкретная программа противодействия подрывной японской пропаганде, разыгрывавшей «цветную карту» и стремившейся натравить азиатов на белых.
Публицистика Перл Бак в эти годы тесно связана с ее художественным творчеством. Живое дыхание современности ощущается в одном из лучших ее романов «Драконово племя» (1942), перевод которого на русский язык появился в журнале «Интернациональная литература» в трудную военную пору (1943). Это было последнее крупное произведение Перл Бак, изданное в нашей стране. В центре романа, завершенного писательницей как раз накануне событий в Пёрл-Харбор, — судьба крестьянина Лин Тана и его сыновей, живущих неподалеку от Нанкина, которые открывают для себя страшную реальность войны — японскую оккупацию. В «Драконовом племени» Перл Бак вернулась к ясной манере, соединяющей сказовую безыскусственность с библейской возвышенностью, как и в романе «Земля», который в глазах читателей оставался своеобразным эталоном, точкой отсчета в ее творчестве. Дальнейшая судьба семьи Лин Тана стала темой романа «Обещание» (1943), действие которого происходило на Бирманском фронте в 1942–1943 годах.
На рубеже 40 — 50-х годов в обстановке «холодной войны» и маккартизма Перл Бак сохраняла верность своим гуманистическим убеждениям и демократическим идеалам. Она была противником коммунизма и не раз высказывалась о его враждебности индивидуальной свободе и нетерпимости к инакомыслию. Это не мешало ей критиковать и некоторые стороны внешней политики США, в частности непризнание Китая, где к власти в 1949 г. пришли коммунисты.
После 1945 г. ее творчество еще более «американизируется». В этот период ряд ее романов выходит под псевдонимом Джон Седжес. Некоторые критики, не знавшие, кто автор, сразу же отметили, что по стилю он напоминает Перл Бак. Из пяти романов, опубликованных под этим псевдонимом, по единодушному мнению критики, наиболее удачен «Горожанин» (1945), действие которого происходит в маленьком городке Медиан в Канзасе на рубеже XIX–XX веков. В романе проявились присущие Перл Бак реализм, точность деталей, включая использование диалектальных особенностей и местного колорита. В начале 50-х годов, когда всем стало ясно, кто такой Джон Седжес, она вновь начала печататься под своей фамилией.
В послевоенные годы сочинения Перл Бак продолжают переводиться, находят массового читателя, хотя и не вызывают такого живого интереса, как в 30-х годах. Она по-прежнему пишет легко, занимательно, но при этом не прибегает к шаблонам «массовой» беллетристики. Если можно в чем-то упрекнуть Перл Бак в поздний период творчества, так это в стремлении объять необъятное, в то время как скорость появления ее книг озадачивала издателей. Порой очередной том «перебивал» и обгонял тот, который еще находился в производстве. Писательнице просто не хватало времени для основательной стилистической отделки текстов и работы над формой.
Неутомимый писательский груд дополнялся в эти годы гуманитарной деятельностью. Предметом ее забот были дети-сироты азиатско-американского происхождения (главным образом внебрачные дети американских солдат), для которых под ее покровительством был создан специальный приют «Уэлком хауз». Она мечтала, что когда они вырастут, то станут живым «мостом» между Востоком и Западом.
При жизни Перл Бак (она умерла 6 марта 1973 г.) воспринималась как живой классик. Один из критиков даже нажал ее «императрицей американской литературы». К ее голосу прислушивались в мире. «Все, что она творит, — писала в первой биографической книге о Перл Бак ее младшая сестра Корнелия Спенсер, — призвано служить установлению контактов между людьми, достижению справедливости для всех… Она писала так, чтобы каждый мог стать ее читателем, потому что стремилась быть писателем для народа».
Это определило особый статус Перл Бак в литературе. Прирожденный рассказчик, она хотела, чтобы ее книги «доставляли удовольствие», «развлекали», «увлекали». Но она жила в бурное «политизированное» время. И это не могло не сказаться на ее творчестве. Дочь миссионеров, она унаследовала от родителей проповеднический пыл. С годами он явно возобладал над всем остальным вопреки ее собственным декларациям в пользу «объективного» искусства. Она сделалась «ангажированным» писателем в лучшем значении этого понятия. Поэтому, о чем бы она ни писала, все в конце концов подчинялось одной задаче — защите человека, демократии и свободы.