15
На этот раз она не собиралась проезжать через село, однако, перебирая в памяти разговор с Гергиновым, сама не заметила, как свернула на дорогу, ведущую в Малиново. Проезжая мимо карьера, она бросила взгляд вниз, но никого там не заметила. Перед корчмой стоял «форд» темно-синего цвета, и рядом с ним Ванда увидела инспектора Стоева, который разговаривал с молодым мужчиной. Ванда видела его среди других членов оперативно-разыскной группы, когда был найден труп Войнова.
Стоев издали махнул ей рукой, словно они ее ждали.
— Ты что тут делаешь, Беловская? Ведь ты же собиралась приехать позднее.
— Вот решила проверить, может быть, мой знакомый решил открыть магазин, — ответила Ванда, подумав, что, по сути, она именно из-за этого и приехала.
— Стоян Николов Радков? Его здесь нет. Ты лучше дома его поищи, если только он не свалил куда-то.
— Как это — свалил? Почему?
— Откуда мне знать. От бывшего уголовника всего можно ожидать. Кто знает, во что он снова влез.
— Вижу, ты хорошо подготовился. Что-нибудь еще?
— Тебе этого мало? Ладно, слушай. Радкову шестдесят три года. Шесть из них он провел в тюрьме за махинации с НДС в особо крупных размерах и за подложные документы. Четыре года назад вышел на свободу и с тех пор держит в Малиново корчму и магазин. До этого работал бухгалтером. Мне не совсем ясно, что их связывает с мэром, должно быть, они дружат. А возможно, у них какие-то общие делишки. После отсидки Радков ни в чем незаконном не замечен, выглядит чистым.
— У него есть семья?
— Он разведен. Двое взрослых детей, которые не хотят даже слышать о нем. Трое внуков, которых Радков, по словам его бывшей жены, никогда не видел и не увидит.
— Адрес его знаешь?
— Перник, квартал «Восток», дом 272-а.
— Хочешь поехать со мной?
— Если нужно…
Стоев отдал ключи от «форда» молодому коллеге и направился с Вандой к ее машине.
— Есть тут одна… Радка Йорданова, — снова заговорил Стоев, когда село осталось у них за спиной. — Мой коллега Мирослав поговорит с ней. То «ауди», которое ты вчера видела, вроде бы принадлежит ее внуку.
— Я, кажется, знаю, о ком ты говоришь. Позавчера я на нее наткнулась. Она мне показалась довольно приятной. Во всяком случае, дом у нее в хорошем состоянии, гораздо лучшем, чем другие дома.
— Ее внук считается бизнесменом. Владеет сетью пунктов по приему металлолома.
— Да ты что!
— На деньги, вырученные от бизнеса, смог построить небольшой отельчик на море, в Несебре. Есть у него и два заведения в Пернике.
— Вот тебе и металлолом!
— Держу пари, что цыгане, которые обнаружили труп, собирались красть провода, которые потом снесли бы в один из его пунктов.
— Думаешь, они с ним связаны?
— Убежден.
Перед нужным им домом в квартале «Восток» царило оживление. Несколько пожилых женщин сидели на скамейке у подъезда и с таинственным видом вели беседу. Мать покрикивала на детей, игравших на импровизированной детской площадке. Один ребенок упал и разревелся. Мать аккуратно погасила сигарету, которую курила до этого, прибрала окурок обратно в пачку, подошла к ребенку, подняла с земли и залепила ему пощечину. От неожиданности ребенок оторопел и даже перестал реветь. Но от страха разревелся другой.
Машина с софийскими номерами и мигалкой, хотя и убранной за стекло, привлекла внимание старух, и когда Ванда и Стоев подошли к подъезду, они смолкли и принялись внимательно разглядывать гостей. Ванда сначала хотела спросить их, в этом ли подъезде живет Стоян Радков, но в последнюю минуту передумала. Вряд ли тому будет приятно внимание соседей. Вместо этого Стоев быстро окинул взглядом надписи на звонках и сразу обнаружил нужную им фамилию.
Стоян им открыл сразу. Было видно, что ему не особенно приятно посещение полицейских, но он не собирался скрываться. Возможно, их приход породил у него неприятные воспоминания. Хотя Ванда видела его во второй раз, она как-то не могла представить его в хорошем настроении, а тем более улыбающимся.
Стоян пригласил их в гостиную, где царила спартанская обстановка. Единственной ценной вещью был телевизор, и это сразу бросалось в глаза. Дверь на балкон была открыта, и оттуда долетал шум играющей детворы. Стоян закрыл дверь и молча указал на диван, приглашая садиться. Сам он устроился на единственном стуле напротив дивана.
— Вы уже два дня не появлялись в селе, — сказала Ванда. — Люди беспокоятся.
— Пусть беспокоятся. Я болен.
— Что с вами?
— Сердце прихватило… Ничего, пройдет…
— Мы бы хотели задать вам несколько вопросов, — включился в разговор Стоев. — Речь пойдет о Малиново. Позавчера в разговоре с инспектором Беловской в связи с убийством Войнова, вы на что-то намекнули. Не могли бы сейчас рассказать нам поподробнее?
— Я не помню такого, — резко ответил Стоян.
— Хорошо, я вам напомню, — сказала Ванда. — Когда в корчме мы говорили о том, кто бы мог это сделать, селяне утверждали, что цыгане. И только вы сказали, что это мог быть кто-то другой. Я не утверждаю, что именно так вы сказали, но смысл был такой.
— Я ничего такого не помню, — повторил Стоян.
— Вы знакомы с бизнесменом Николаем Йордановым? Он приходится внуком Радке Йордановой из Малиново, — спросил Стоев.
— Может, он и заходил в корчму, но с точностью не могу утверждать. Я могу его узнать только по машине. Даже не помню, как он выглядит.
— А он один приезжает? Нет ли с ним охраны? Или каких-нибудь женщин?
— Какая охрана! — засмеялся Стоян. — Он — мелкая рыбешка, ему охрана не полагается.
— Значит, он все-таки вам знаком, — заметила Ванда.
— Так люди говорят. Я действительно, не знаком с ним лично.
— Позавчера вы были более разговорчивым, — обронила Ванда.
— Я не разговорчивым был, а любезным. Как вы знаете, я сидел, поэтому стараюсь с ментами быть любезным.
— Ну-ка, скажи мне, Стоян, кого ты боишься — нас или кого-то другого?
Инспектор Стоев вдруг перешел в наступление, и Ванда решила последовать его примеру. Ей все еще казалось, что они сумеют разговорить Малиновского трактирщика.
— Никого не боюсь.
— В таком случае, почему ты не поедешь сейчас в село? Неужели тебе все равно, что ты терпишь убытки? А твой бизнес?
— Да какой там бизнес?! И так все в долг даю!
— Тогда говори правду. А то возьму и арестую тебя на трое суток, а может быть, и на больше…
— Не имеете права! Без санкции прокурора…
— А я скажу прокурору, что ты мешаешь следствию. К тому же, когда он узнает, что ты сидел, то наверняка не станет раздумывать.
Стоян побледнел. Ванда не могла поверить, что он купился на столь дешевый трюк. А с другой стороны, Стоеву ничего не стоило выполнить свою угрозу. Особенно, если он лично знаком с прокурором, что было вполне вероятно.
— Вы не сделаете этого!
— Еще как сделаю! К тому же у меня есть свидетель. — Стоев указал на Ванду. — Так что двое против одного. Причем двое инспекторов полиции против одного уголовника. Пусть даже и отсидевшего. Ну так как?
— Ладно, — неохотно сдался Стоян. — Я расскажу вам, что знаю, но вы делаете ошибку. Иорданов и вправду — мелкая рыба. Он даже работает не на себя, а на кого-то другого, но, клянусь, я не знаю, на кого. Ему поставили задачу разрушить село, причем как можно скорее, потому что хотят что-то делать в районе карьера. Какой-то грандиозный проект — площадку для гольфа или спа-центр. Не знаю.
— Какой гольф на этих холмах, о чем ты говоришь, Стоян? — удивилась Ванда.
— Во всяком случае, что-то очень большое. Потому этот так называемый бизнесмен, внук бабы Радки, настраивает сельчан против цыган, а с другой стороны, дает цыганам деньги, чтобы они издевались над стариками. Они и без денег это делают, а с деньгами так совсем распоясались. А ему только это и нужно. Проект появился, когда цыган поселили в Малиново. Для бизнесменов это было как гром среди ясного неба. Но вскоре они поняли, что могут использовать цыган, чтобы побыстрее избавиться от местных, а потом расправиться и с цыганами. Ведь никто не знает, сколько всего цыган, есть ли они или их вообще нет. А старикам надо немного. Поиздеваются над ними, они и готовы. Их и без того почти не осталось, особенно с тех пор, как появился новый мэр.
— А тебе от этого какая выгода? — спросил Стоев. — Может, этот Николай Йорданов тебе тоже платит?
— Ну да, как же, платит он мне! — Стоян презрительно пожал плечами. — Он обещал устроить меня на работу, когда осуществится проект. Своего рода компенсирует мне потерю корчмы и магазина, которые придется закрыть.
— И кем ты собираешься у него работать?
— По специальности, — пояснил Стоян. — Я ведь работал бухгалтером.
— А он знает, что как раз по специальности ты и сидел?
— Знает. Также знает и то, что я все выплатил. Баланс у меня сходится.
— Ну, значит ты — хороший бухгалтер, раз у тебя сходится баланс, — подначил его Стоев.
— А убийство? — вмешалась в разговор Ванда. — Ты на Николая мне тогда намекнул?
— А, нет, нет, с чего вы взяли? — Стоян бросил на нее быстрый взгляд, и она поняла, что больше он им ничего не скажет. Просто человек боялся. Кого или чего — об этом было известно только ему. — Я действительно не помню, что я тогда говорил, но даже если что-то и сказал, то это просто так, для разговора.
Ванде показалось, что Стоев хочет еще о чем-то спросить, и она умолкла, чтобы дать ему эту возможность. Однако Стоев молчал. В воздухе повисла тягостная пауза, которую никто из собравшихся не осмеливался прервать. Наконец Стоян поднялся со стула, подошел к балкону и открыл дверь. Галдеж снаружи немного поутих, но продолжал долетать ровный шум, похожий на сонное бормотание квартала, который будто разговаривал сам с собой под майским солнцем. Ванда вдруг подумала, что ее квартира мало чем отличается от жилища бывшего заключенного. Она должна себе признаться, что несмотря на все усилия сделать свой дом уютным и привлекательным, ей это не удалось. В своей собственной квартире ей было так же неуютно, как и здесь, в абсолютно чужом месте. Но отсюда, по крайней мере, она могла уйти.