е всегда поступает по их приказу. Если мы когда-нибудь увидим ее, то никому не будем рассказывать о нашей встрече. И папе тоже, потому что мы не хотим его расстраивать, правда? Это наш с тобой секрет, и мы сохраним его навсегда, хорошо?
Чаингу не хотелось лишний раз расстраивать вспыльчивого отца, который не стеснялся охаживать сына ремнем, когда тот поступал неправильно. Казалось, как бы Чаинг ни старался, он очень часто поступал неправильно.
— Угу, — торжественно кивнул он. — Это наш секрет.
Его мать умерла три года спустя. Однажды вечером отец в очередной раз вернулся домой пьяным и начал бить ее. Она стояла на верхней ступеньке лестницы, когда на нее обрушились жестокие удары. Мама упала и сломала шею, не успев долететь до середины лестницы.
Суду понадобилось полдня, чтобы установить виновность отца и приговорить его к пожизненному сроку на Падруйских рудниках.
Чаинга отправили в приют. К тому времени, как и все дети на Бьенвенидо, он знал, что нельзя выдавать секреты — ни о своей памяти, ни о встрече с Ангелом-воительницей — и ничего, способного вызвать подозрение. На Бьенвенидо вслед за подозрениями всегда следовало обвинение, а после приезжали офицеры НПБ.
Каждый ребенок, взращенный государством, обязан был отдать долг родной планете, послужив ей без лишних вопросов и рассуждений. Сдаешь экзамен и ждешь результаты тестирования, а потом офицер по распределению на работу рассказывает тебе, как дальше будет идти твоя жизнь. Уровень интеллекта Чаинга оказался слегка выше среднего (но не подозрительно высокий), а двухлетняя принудительная служба в полку вполне удовлетворительная, и его отправили в кадетский колледж НПБ, и в тот самый миг он осознал, как же ему повезло избежать пристального внимания нового начальства.
Грязным элитарием он не был, но какой-то дальний его предок, верно, совершил ошибку, женившись не на той, на ком надо. Однако благодаря удаче, или счастливому случаю, или, скорее, хитрой уловке удалось скрыть семейную историю, и информация не попала во всеобъемлющее досье НПБ.
Чаинг унаследовал отличную память, и в этом не было его вины. Наоборот, с ее помощью ему удалось стать более эффективным офицером НПБ, посвятив жизнь выслеживанию гнезд паданцев и спасению граждан, как говорилось в присяге.
А насчет Ангела-воительницы мама была права. Она всего лишь легенда, одна из элитариев, участвующих в уголовно наказуемой пропаганде. Именно поэтому он всегда искал ее в толпе.
Единственное… он помнил, что она безупречна. В его видении она носила длинный коричневый кожаный плащ, который колыхался на ней, словно шелк; рыжие волосы, ниспадая на плечи, напоминали огненный нимб. В воспоминаниях губы ее застыли в вечной полуулыбке. И видение беспокоило его. Очень сильно.
Другой человек, более низкого ранга, мог бы решить, что у Чаинга навязчивая идея.
Чаинг начал протискиваться сквозь веселящуюся толпу, не обращая внимания на раздраженные взгляды тех, кого он расталкивал локтями. Призрачная девушка находилась лишь в десяти метрах от него, легко лавируя между группками смеющихся людей. Когда он приблизился к ней, первоначальное изумление уступило место гневу. Она бросила его на тридцать чертовых лет, и ему почти удалось убедить себя, что он все нафантазировал от испуга. И вот она снова появилась и, учитывая его звание капитана НПБ, могла запросто прикончить его.
Группа женщин в накидках из желтых перьев и невероятно высоких золотисто-изумрудных головных уборах продефилировала мимо, поддерживая друг друга под руки и осторожно ступая. Когда он попытался прорваться сквозь них, они начали пьяно возмущаться. Чаинг огрызнулся и обогнул их — начни он препираться, вытаскивать значок НПБ, ушло бы гораздо больше времени. Чаинг лихорадочно крутил головой, и ему удалось разглядеть рыжую гриву за кучкой юнцов, которые, по всей видимости, украдкой раскуривали трубку с парником. Чаинг почти бежал, но девушка каждый раз оказывалась впереди. Достаточно близко…
— Эй, ты! — Он протянул руку и схватил ее за плечо. Сердце встрепенулось, когда он прикоснулся. «Она реальна!»
А затем девушка обернулась, и он увидел ее лицо. Но не то, что в видении. Свет и кутерьма веселящейся толпы обманули его. Перед ним стояла женщина средних лет, круглощекая, с маленьким ртом и золотистой тушью на ресницах. Раздраженное лицо придвинулось к нему.
— Чотенадо? — спросила она с явным раквешским акцентом.
— Ты кто такая? — задохнулся он. Он мог поклясться, что шел именно за Ангелом-воительницей.
Женщина расхохоталась.
— Ангел-воительница, и моя подруга тоже.
Она обняла за плечи стоявшую рядом девушку и притянула к себе. Белокожая подруга тоже нарядилась в коричневый плащ, из-под съехавшего набок рыжего парика виднелись черные пряди волос.
Чаинг отдернул руку как ошпаренный.
— Чонетак? — спросила женщина.
— Ты не она, — кое-как пролепетал Чаинг.
Вторая девушка окинула его хитрым оценивающим взглядом.
— Для тебя, парниша, могу быть кем угодно.
Он нахмурился.
— Почему вы себя так ведете? Идет фестиваль. Праздник. Одеваться в костюм Ангела-воительницы неприлично. Она всего лишь ретроградный миф. Да к тому же преступница.
— Да пшёлты, придурок, — окрысилась первая. — Нам она нравится. Она сделала для этого паршивого мира гораздо больше, чем любой полковой прыщ. А ты ваще кто такой? Мажор?
— Верняк, — заржала ее подруга. — Держу пари, и от службы его влиятельный папенька отмазал. Так ведь, гуляка? Поди нашел тебе тепленькое местечко в конторе?
Чаинг отпрянул, чувствуя, как краска заливает щеки.
— Так нельзя. Вам не следует наряжаться в ее костюм.
Женщина показала ему неприличный жест.
Чаинг отвернулся, пристыженный и раздраженный, но злился он на самого себя. Люди обязаны уважать НПБ и относиться соответствующе. Впрочем, вел он себя не совсем так, как полагается офицеру НПБ. Над головой взлетел первый фейерверк, коронуя черное безоблачное небо венцом мерцающих рубинов и топазов. На другой стороне улицы Широкой он снова увидел ее, стоящую в толпе зевак, разодетых в огромные серебристые скафандры; она смотрела на него, теперь по-настоящему. Именно это лицо, испещренное разноцветными вспышками фейерверков, являлось ему в видениях.
От удивления он открыл рот. Затем посредине улицы прошагал бравый полковой оркестр, ликуя и что-то выкрикивая. Чаинг вытянул шею, пытаясь разглядеть девушку, но увидел лишь толпу в карнавальных костюмах астронавтов, которые, ужасно фальшивя, пели хором «Блюз Древопада». Призрачная девушка исчезла.
— Чертов Уракус!
Один неверный взгляд — и привидения мерещатся на каждом углу. Чаинг вздохнул и пошел по улице Широкой, направляясь к громадному зданию Биржи Филберта, которое стояло в двухстах метрах. На Бэйсдейл-роуд, сбоку от крытого рынка, толпа начала рассеиваться, Чаинг повернул туда, когда все небо расцвело шипящими вспышками фейерверков. Дорога вела к району Врат — самому центру города, больше трех квадратных километров, застроенному как попало. Когда-то тут столкнулись два древних клана основателей, улицы шли вкривь и вкось, поскольку никто не хотел соглашаться с чужим планом. Здесь стояли узкие высокие дома с деревянными балками, кирпичными стенами, покрытыми штукатуркой, и острыми черепичными крышами. Некоторые давно покосились, нависая над мощеными улицами, словно соседние дома выталкивали их из строя.
Главным развлечением на празднике Огненного года служила выпивка. На первых этажах квартала Врат теснились лицензированные забегаловки, где семьи продавали все то же самое, что и их предки больше двух тысяч лет тому назад. Во многих имелись свои пивоварни и перегонки. Сквозь открытые окна было видно: в маленьких барах не протолкнуться. Из окон клубов побольше доносилась ритмичная современная музыка.
Хотя Чаинг наизусть знал план города, до улицы Нижних Ворот, пересекавшей середину квартала, он добрался небыстро. Улица оказалась невыносимо узкой: вытянув руки в стороны, человек мог коснуться пальцами домов, стоящих по обе стороны. Даже рикша бы здесь не протиснулся, не говоря уж о современном фургоне. Чаинг не удивился, когда узнал, что городской совет окончательно отказался от мысли установить тут электрические фонари. Тусклое освещение улицы обеспечивали открытые окна и редкие масляные лампы, висящие у дверей. Казалось, он переместился во времена до Перехода.
Кафе «Ненад» — место сборища студентов. Неровный потолок, находившийся на десять сантиметров ниже комфортного уровня, вызывал у более солидных людей приступы тревоги. У одной стены стояли стеллажи «бесплатной библиотеки» с хорошим выбором книг в кожаном переплете, подаренных выпускниками Опольского университета: он располагался на границе с южной окраиной квартала Врат. Чаинг оглядел столы с нарисованными на них шахматными досками и тех, кто сидел за ними. В свои тридцать пять лет он обогнал остальных посетителей лет на десять, не меньше. К счастью, благодаря хорошим генам выглядел он довольно молодо. Чаингу нравилось, что из-за своей густой шевелюры, бледно-оливковой гладкой кожи и подтянутой фигуры он вполне мог сойти за двадцатипятилетнего.
Когда глаза привыкли к полумраку, разгоняемому только несколькими свечами, Чаинг увидел невысокую девушку: она сидела одна, поджав ноги, на видавшем виды стуле и читала запрещенную листовку, на столе перед ней стояла недопитая кружка горячего шоколада. Судя по внешности, юнице не исполнилось еще и двадцати. Чаинг понимал: ему никогда не удастся так изогнуть конечности, несмотря на отличную физическую форму, которой он гордился. Костюм девушки состоял из темно-синего вельветового пиджака поверх черной блузки и черной юбки. Волнистые угольно-черные волосы стягивала бархатная лента. Карие глаза на овальном лице казались слишком большими для столь миниатюрной фигурки.
Он колебался. Перед ним была определенно капрал Дженифа; он узнал ее по фотографии из личного дела. Но выглядела она намного моложе своих двадцати двух лет. «Наверное, именно поэтому ее и выбрали для миссии», — подумал он. Угрюмое выражение ее лица даже отталкивало.