Молчание. Только ночной ветер зашелестел листвой ей в ответ.
Испугавшись, Кара принялась осматривать деревню дом за домом — может, отыщется хоть кто-нибудь, кто объяснит ей, что происходит.
Она не нашла никого. Двери были незаперты, многие стояли нараспашку даже в тех домах, которые остались нетронуты, так что она могла осмотреть все без помех. Но все уцелевшие кровати были пусты, и на крики ее никто не ответил.
В конце концов, убедившись, что, кроме нее, в деревне нет никого — ни живых, ни мертвых, Кара снова вышла на центральную площадь.
Она увидела следы, что вели на юго-восток, и заметила, что раскрытые двери, разрушенные стены, снесенные крыши и все такое находятся в основном в южной или восточной части деревни. Она глянула в том направлении, пытаясь хоть что-то разглядеть во тьме, — и не увидела ничего.
На миг ей захотелось последовать за всеми, пойти на юг за пропавшими друзьями и семьей. Это стремление странным образом все росло. Кара даже сделала шаг...
И остановилась. Она не прожила бы семидесяти трех зим в северных горах, если бы позволяла минутному порыву управлять собой или слепо следовала за другими. Что-то увлекло селян в том направлении, и теперь вот пытается увлечь и ее — ну, так она не пойдет.
Кара повернулась и двинулась прямо на северо-запад. Она выбрала это направление просто потому, что оно было противоположно пути, которым ушли все, но старуха знала и то, что делает первые шага по дороге к Сардирону-на-Водах, где собирался Совет баронов. Если ничего не помешает, она намеревалась пройти путь до конца и попросить у Совета помощи.
Путь должен занять по меньшей мере шесть дней, но здесь ей теперь делать было нечего.
А в Этшаре-на-Скалах, самом маленьком и самом северном из великих городов Гегемонии, стоял у окна своей комнаты и смотрел на безумцев человек по имени Шембер, сын Парла.
Он проснулся от кошмара, дрожащий и потный, и, потянувшись к кувшину у изголовья, обнаружил, что обрел вдруг способность колдовать и может передвигать вещи, не касаясь их. Услышав шум на улице, Шембер выглянул, чтобы понять, что происходит, и какое-то время стоял у окна, смотрел, слушал и размышлял.
Были и другие, кто обрел магическую силу — все они суетились, носились без толку взад-вперед, кто-то грабил, кто-то бил окна или поджигал дома, и все кричали о конце света, и многие улетали на восток.
Какие же они все глупцы, думал Шембер. Это вовсе не конец света. Неясное чувство, побуждающее лететь на восток, вызывало у Шембера слабое раздражение — не больше. Воровать и крушить — все это слишком громко, слишком явно, слишком напоказ. Рано или поздно, а городская стража и опытные маги непременно придут в себя, сговорятся и жестоко расправятся со всеми этими кретинами. Волшебство наверняка закончится — чары развеются сами или какой-нибудь чертов маг отыщет способ развеять их. И тогда всех этих бесноватых психов похватают и выпорют или вообще перевешают. Они упустят шанс, который выпадает раз в жизни.
Шембер же не собирался терять столь нежданно-негаданно полученную возможность отомстить всем своим недругам. Он обдумывал все очень тщательно, шаг за шагом. Начнет он с квартирной хозяйки. Шембер не коснется ее — она просто свалится с лестницы в подвал и раскроит голову о каменные ступени.
С его новой силой это удастся.
Потом придет черед братца Нерана — нечего хвастаться своими успехами первоклассного резчика и тыкать Шембера носом в то, что тот не поднялся выше портового грузчика. Бедняжка Неран напорется на один из собственных резцов. А еще та ведьма Дэта с Холма, что много лет назад отказалась взять Шембера в подмастерья, посоветовав искать свой собственный путь, — что ж, свой путь она найдет под обрывом в конце Крепостной улицы, на скалах во время отлива.
Фалнсса, Киррнс, Лура и другие женщины, отказывавшие ему все эти годы, — у кого-то разорвутся сердца, а другие просто загадочным образом задохнутся.
Дальше шли магистрат, который в прошлом году приговорил Шембера к трем ударам бича за похищенную с тинталлионского корабля статуэтку, и капитан, поднявший из-за ее пропажи шум.
Шембер не был уверен, что магические способности не исчезнут прежде, чем он успеет наказать всех. Список был длинным.
К тому же, подумалось ему, он и так уже потратил немало времени, обдумывая все это. Пора начинать действовать и посмотреть, насколько далеко успеет он продвинуться, прежде чем сила оставит его.
Мысль, что его могут остановить гораздо раньше, в голову Шемберу не приходила: он ведь не такой дурень, как те, что носятся по улицам.
Уж он-то использует свои дар как надо, сказал он себе, открыл дверь и позвал хозяйку.
Кто мог его остановить?
Глава 7
Лорд Ханнер шагал по широкой, тускло освещенной Аренной улице, а за ним шло и летело с дюжину обретших магическую силу. Остальные, что толклись на Ведьминой аллее — мужчина в сером, старик в лохмотьях, увязавшийся за Рудирой из Казарм, и большинство других, — или отрицали наличие у себя новых способностей, или предпочли незаметно исчезнуть, а не подчиниться Ханнеру.
Но эти признали его главенство. Сейчас, как сказал им Ханнер, они направлялись во дворец, предложить свои услуги правителю, а по пути должны будут задерживать других новоиспеченных магов и не давать им творить безобразия.
— Видите кого-нибудь? — спросил Ханнер у летунов.
— Нет, милорд, — крикнула вниз Рудира. Ханнер поспешил отвести взгляд, чтобы не заглядывать под ее трепещущую на ветру юбку.
— И как это у нее выходит вот так летать? — пробормотал стражник слева от Ханнера. — Я едва на фут от земли отрываюсь, а она — нате вам, резвится там, как пушинка!
— А я так вообще не могу от земли оторваться, — отозвался Ханнер. — Очевидно, эта штука действует на людей по-разному.
— Ну, на вас-то, милорд, эта штука вообще не подействовала, — заметил солдат. — Вещи я двигаю не хуже нее, а вот летать не могу.
— Значит, в ней этого... чародейства больше, чем в тебе, — сказал Ханнер.
— Но почему?
— Я думаю, это просто случайность.
— Милорд! — окликнул его летун, старик в вычурной льняной тунике.
Ханнер взглянул вверх и понял, что должен знать, как зовут этого человека, — но имя вылетело у него из головы напрочь.
— Что там?
— Там кто-то летает, — доложил старик. — Справа, на Цирковой улице.
— Я взгляну, — сказала Рудира.
— Давай, — крикнул Ханнер, и женщина развернулась и понеслась к Цирковой улице. Ханнер помчался бегом — через перекресток и за угол.
Остальные заколебались, переглядываясь и не зная, что делать.
— Ждите тут, — крикнул им Ханнер через плечо, всматриваясь во тьму. В этой части Цирковой улицы не было ни лавок, ни фонарей, и ни одно окно не светилось в маленьких деревянных домах; скудный свет давали только факелы на углу.
Теперь Ханнер видел, на кого нацелилась Рудира, — мальчишка, едва доросший до длинных штанов, парил в воздухе над серединой улицы.
— Назад! — крикнул малыш и выставил вперед руку — предупреждающе, но не очень решительно.
Рудира вдруг неподвижно застыла в воздухе. «Вряд ли она остановилась намеренно, — подумал Ханнер, — это мальчишка как-то остановил ее».
— Ах вот как! — протянула Рудира, и мальчик вдруг кувыркнулся в воздухе и упал спиной на мостовую. Рудира повернулась и аккуратно приземлилась рядом. Она не касалась его, но Ханнер видел, что мальчишка безуспешно пытается сесть.
— Не пытайся пинать меня, мои миленький, — сказала Рудира.
— Не трогай его! — Ханнер подбежал, переводя дух. — Мы еще не знаем, натворил ли он что-нибудь...
— Ничего я не натворил, — выдохнул мальчишка.
— Он пытался сшибить меня, — заявила Рудира, — я почувствовала.
— Я просто хотел тебя оттолкнуть, — возразил мальчишка. Ты... ты меня напугала!
— Чем это? — сердито поинтересовалась Рудира. — С чего бы тебе меня бояться?
— Ты летаешь!
— Ты тоже!
— Но я... ты больше меня!
Это было не совсем правдой, учитывая маленький рост Рудиры, но она была взрослой, а мальчишка — нет.
— И волшебство мое круче. — Рудира наконец позволила мальчику сесть. — Постарайся это запомнить.
Опустившись на колено подле мальчика, Ханнер оглянулся на Рудиру, но ничего не сказал. Ее слова не очень-то пришлись Ханнеру по вкусу: слишком уж уверена она была в своей новой силе. Да, она была, безусловно, самой могущественной в его команде, но это еще не давало ей права помыкать остальными.
— Ты в порядке? — спросил он мальчика, подавая ему руку, чтобы помочь встать.
— В порядке. — Тот ухватился за руку и поднялся на ноги. Ханнер заметил, что мальчик смотрит ему за спину; он глянул через плечо: его люди сгрудились на углу и внимательно наблюдали. Двое летунов, старик в льняной рубахе и кругленькая, совершенно неприметная женщина, теперь стояли на земле.
Ханнер пожалел, что не выяснил заранее, кого как зовут: тогда он смог бы давать поручения, а теперь такой возможности не имел. Он снова повернулся к мальчику.
— Что ты делаешь на улице ночью? Разве не лучше быть дома, с родителями или наставником?
— Родители велели мне оставаться на улице, пока я не перестану двигать вещи и все сшибать. Я пытался научиться управлять этой магией.
— Чародейством, — поправил Ханнер. — Ведьмы думают, что это скорее чародейство.
— Чем бы оно ни было, я о нем не просил! — выкрикнул мальчишка. — Я проснулся от кошмара, болтаясь в воздухе над кроватью, а когда опускался, задел кувшин, а он свалился с тумбочки и разбился — вдребезги! — и проснулись сперва все мои братья, а потом мама, и она пришла и велела мне не путаться под ногами, пока она не наведет порядок, и я побежал вниз по лестнице, и взлетел, и перевернул лампу, а тут отец: рявкнул на меня и приказал выметаться, коли я намерен обо все биться. Я так и сделал, и вот учусь здесь летать. И всему другому.
Он бросил взгляд на Рудиру.