― Ничего себе! ― тихо сказал Егор.
― Вот именно, ― подтвердил Игнатий. ― Поэтому меня так заинтересовало ваше сообщение о реставрации исторического центра. Это удивительное, потрясающее событие для кладоискателей! Когда старый дом реставрируют, то из него, как правило, вынимают все внутренности. Оставляют только фасад. Одна ночь до прихода строителей ― ночь кладоискателей. Они простукивают стены, потолки, осматривают подоконники, просеивают строительный мусор… Знаете, сколько добра можно найти в щели между подоконником и стеной?
― Нет! ― ответил Егор, хотя вопрос был риторическим.
― То-то и оно, что много! В одной старой квартире нашли 74 монеты разного достоинства. Они падали за подоконник на протяжении всех семидесяти лет жизни дома!
― Вот это да! ― сказал Егор севшим голосом. Откашлялся и признался: ― Никогда в жизни не думал, что это так интересно. Жаль, что мы еще ни разу не реставрировали дома. Мы только новые строили.
― Вы думаете, это менее интересно? ― воскликнул Игнатий. ― Да знаете ли вы, молодой человек, что после чердаков старых домов самым заманчивым местом для кладоискателей являются подвалы?! И не только подвалы. Скорее то, что находится под ними.
― А что находится под ними? ― удивился Егор.
― Как что? Старинные колодцы, которые ныне завалены строительным мусором, бывшие выгребные ямы… Да-да, молодой человек, можете сколько угодно морщить нос! Профессия кладоискателя и брезгливость ― несовместимы! Между прочим, совсем недавно, при строительстве на Цветном бульваре роскошного здания под названием «Палаццо на Цветном» был обнаружен колодезный сруб, сделанный в семнадцатом веке на берегу Неглинки. Сама-то Неглинка сейчас течет под бульваром в бетонной трубе… Кладоискатели сняли несколько нижних венцов сруба и извлекли из колодца вещи, прямиком поступившие в лучшие антикварные магазины Москвы!
Игнатий мечтательно закатил глаза.
― Серебряный молочник! Бог мой, какая работа! Золотой эфес шпаги времен Николая первого! Позолоченный подсвечник! Это, не считая монет, пуговиц, фарфоровой посуды, мелочей и безделушек!
Он взволнованно перевел дыхание.
― А еще ниже под асфальтом и фундаментами домов проходят трубы ливневой канализации, откуда удачливые кладоискатели вынимают монеты всех времен целыми ведрами!
Егор поморщился.
― Из канализации?..
Игнатий рассердился.
― Говорю же вам, кладоискательство и брезгливость ― две вещи несовместимые!
― Неужели овчинка стоит такой выделки? ― не удержался Егор.
Игнатий минуту смотрел на него широко раскрытыми глазами, потом громко и нервно расхохотался.
― Бог мой, до чего же вы наивны, мой друг! ― сказал он, отсмеявшись. ― Это состояния! Понимаете? Целые состояния! На повороте канализационных труб или в карманах от раскрошившихся кирпичей скапливается все то, что люди годами, веками теряли на улицах! Кладоискатели специальными приспособлениями – нечто вроде проволочной корзинки на длинной ручке – вычищают эти карманы. И выгребают, между прочим, золотые изделия десятками граммов за один раз!
Егор недоверчиво поднял брови.
― Уверяю вас! ― убеждал Игнатий. ― Я знаю людей, которые в недавнем прошлом на эти брошки-колечки-цепочки построили себе недурные квартирки! Да и теперь им вполне хватает на безбедную жизнь. Вот так!
Они немного помолчали, допили холодный чай. Егор мысленно просеивал услышанное. Неужели правда? Нужно спросить у Ники. В конце концов, возможно, Игнатий привык рассказывать внучке сказки на сон грядущий. Хотя звучит все очень правдоподобно. Может потому, что ему хочется в это поверить?..
― А почему я ничего не слышал про городских кладоискателей? ― спросил Егор.
Игнатий пожал плечами, словно гость ляпнул редкую глупость.
― Да потому, что кладоискатели не любят афишировать ни себя, ни результаты своей работы! Причину, надеюсь, сами понимаете?
Он вздохнул.
― А вообще ― это люди упорные, грамотные, прекрасно знающие историю и архитектурный план Москвы… Вот только занятие их…
Игнатий поискал слова и добавил извиняющимся тоном:
― …не вполне законное. Видите ли, право на раскопки в Москве имеют лишь две организации: музей истории Москвы и Институт археологии. Кстати, кем-то из них при широко известных раскопках на Манежной площади был найден крупнейший клад серебряных монет.
Игнатий помедлил.
― Восемьдесят тысяч штук!
Егор подавился.
― Восемьдесят тысяч?!
― Да, ― подтвердил Игнатий. ― И это, кстати, только часть находок в историческом центре! Помню…
Тут в дверь позвонили, и Игнатий прервал свой рассказ.
― Это Ника, ― сказал он.
Егор торопливо проглотил остатки булочки во рту.
― У меня к вам просьба… Даже две, ― неожиданно сказал Игнатий.
Егор немного растерялся.
― Да, пожалуйста…
Лицо Игнатия приняло умоляющее выражение.
― Если вы все же получите разрешение на эти реставрационные работы…
― Я сообщу вам об этом обязательно, ― пообещал Егор.
Игнатий расцвел:
― Спасибо!
Звонок повторился.
― А вторая просьба?
Игнатий, уже вскочивший со стула, немного замялся.
― Не говорите об этом Нике, ― попросил он. ― Хорошо?
И не успел Егор ответить, как он уже убежал в коридор. Чавкнул отпирающийся замок, в коридор ворвался веселый голос:
― Давно ждете?
Игнатий что-то негромко пробубнил в ответ.
― Извините, раньше не получилось, ― ответила Ника.
Зашелестели какие-то пакеты, зашлепали, приближаясь, босые ноги. Егор напрягся.
Ника вышла из-за поворота коридора и подошла к столу. Егор поднялся ей навстречу.
― Извините, Егор Ильич, ― сказала она все так же весело. ― Тяжелый день.
― Ни… ничего.
― Я смотрю, вы чаевничаете? Да вы садитесь, садитесь, не нужно так официально…
Егор неловко уселся на краешек дивана. Он отчего-то ужасно робел в присутствии этой девчонки. Это ж надо! Она задавила его морально!
Фантастика…
― Да, я угостил молодого человека своими булочками, ― ответил из коридора голос Игнатия. Он вошел на кухню следом за внучкой и велел:
― Руки мой и садись с нами.
― Позже, ― ответила Ника лаконично.
Отщипнула кусочек аппетитной булочки и спросила, не глядя на мужчин:
― Вы тут не скучали?
― Да нет, ― ответил Егор. ― Мы очень даже интересно провели время. Во всяком случае, я.
― О чем говорили? ― продолжала допытываться Ника, отщипывая второй кусочек.
Егор взглянул на Игнатия и увидел умоляющее лицо с пальцем, прижатым к губам.
― О строительстве, ― сказал он хладнокровно. И даже сам поразился своей способности врать, не задумываясь.
― Да?
Ника подозрительно покосилась на Игнатия.
― А дед вас ни о чем не просил?
― Мы для этого недостаточно близко знакомы, ― ответил Игнатий с достоинством. ― За кого ты меня принимаешь?
― Да?
Ника еще раз обвела их подозрительным взглядом.
― Ну, ладно, ― решила она. ― Оставим это. Егор Ильич, если вы допили чай, займемся нашими делами.
Егор с готовностью поднялся с дивана и пошел следом за Никой в уже виденную комнату с портретом меланхоличной молодой женщиной на стене.
― Ой! ― вдруг воскликнула Ника.
Егор вздрогнул от неожиданности и заглянул через ее плечо.
― Какие розы!
Егор скромно потупился.
― Чудные, правда? ― спросил Игнатий, бесшумно возникая на пороге. ― Это Егор мне принес.
Ника спрятала лицо в розовых бутонах. Ее плечи подозрительно затряслись.
― Вы будете здесь разговаривать? ― продолжал Игнатий, не замечая беззвучного веселья внучки. ― Принести вам сюда чай?
― Нет, Игнатий, спасибо, ― ответила Ника наконец. Она подняла голову и посмотрела на деда веселыми зелеными глазами. ― Нам придется книжки полистать, а ты же знаешь, я не люблю, когда на них что-то проливают. Мы немножко поговорим, а потом вернемся на кухню. И ты нас ужином накормишь. Договорились?
Игнатий воодушевился.
― Прекрасно! Вы любите омлет по-марсельски? ― обратился он к Егору.
― Обожаю! ― ответил тот с энтузиазмом.
― Решено!
И Игнатий растворился в полумраке коридора.
― Кстати, ― шепотом спросил Егор у Ники. ― Чем отличается омлет по-марсельски от обыкновенного омлета?
― Названием! ― ответила она.
― А-а-а, ― протянул Егор понимающе.
Обвел взглядом книжные шкафы, вольготно расположившиеся вдоль стены.
Да. Этот дом ему нравится.
А его обитатели нравятся еще больше.
●●●
Ника прошлась вдоль огромных книжных шкафов, просмотрела выставленные книги задумчивым хозяйским взглядом.
― Вы мне не поможете? ― обратилась она к Егору.
Тот с готовностью вскочил с дивана.
― Во-он там, на последней полке здоровенный том, видите?
Он подошел к Нике, проследил за движением смуглой руки.
― «Золото Скифии»? ― спросил он, прочитав на корешке название.
― Точно!
Он потянулся за огромным тяжелым фолиантом. Ника опасливо предупредила:
― Не уроните!
Егор только молча усмехнулся. Достал нужный том, положил его на журнальный стол перед диваном.
― Что-то еще?
― Пока довольно, ― ответила Ника.
Уселась на диван, раскрыла книгу и рассеянно похлопала ладонью рядом с собой.
― Присядьте. Я вам сейчас кое-что покажу…
Егор осторожно присел не диван рядом с ней. Ника нетерпеливо листала глянцевые страницы, а он украдкой разглядывал ее профиль с чуть вздернутым носом и четко очерченной линией подбородка. Упрямая…
Прядь волос снова выбилась из-за уха, Ника нетерпеливо поправила ее. А потом повернула голову и в упор взглянула на Егора.
Тот быстро отвел глаза, чувствуя, как начинают краснеть уши. Это просто неприлично в его возрасте. Так смущаться от женского присутствия можно только в пятнадцать лет. Хотя он, кажется, и тогда смущался гораздо меньше.
― Что вы знаете о скифах? ― спросила Ника.
Егор усмехнулся, не поворачивая головы.
― Ах, ну да! ― спохватилась она. ― Простите меня, педагогический рефлекс… Так вот, Геродот представлял Скифию как четырехугольник. На юге ― побережье Черного моря. На востоке ― берега Азовского моря, на Западе ― Дунай, а на севере ― неведомые страны.