— Дайте их мне, — попросил Глашкин и взял у Смолича папку фотографий.
Остальные хранили молчание. Глашкин поочерёдно посмотрел на Мухина и Вишневецкого, затем раскрыл папку и, вытащив оттуда фотографию, положил её на стол:
— Вам знаком человек, изображённый на снимке?
Вишневецкий сразу же узнал Гусева. От волнения у него на лбу выступили капельки пота. Гусев казался прозрачным, бестелесным и каким-то размытым, но самым главным было другое — это, несомненно, был Гусев и Вишневецкий был абсолютно в этом уверен. Мухин взял в руки фотографию и, повертев её некоторое время в руках, вновь положил на стол:
— Мне кажется, что это… — Мухин нерешительно посмотрел на Вишневецкого. — Вы с ним чаще работаете, но… Мне кажется, что…
— Во всяком случае, если это и не Гусев, то человек или фантом, очень на него похожий, — пришёл на помощь Мухину Вишневецкий. — Но… Я специально проверял его в связи с тем, что Гусев в той или иной мере был участником, присутствовал или находился поблизости во время большинства странных событий. У Гусева полное алиби. Во-первых, его в это самое время видел в управлении дежурный, Романенко, да и я сам. Я разговаривал с Гусевым в своём собственном кабинете практически в то же время, когда произошло второе ограбление валютного отдела.
— Тогда как вы можете объяснить наличие изображения Гусева? — спросил Глашкин.
— Я не знаю… Я не могу найти этому рациональное объяснение, хотя мне всегда казалось, что Гусев имеет ко всему этому какое-то отношение, пояснил Вишневецкий.
— Как новые камеры? Есть ли какие-то результаты? — Глашкин раскрыл папку и медленно перебирал фотографии.
— Привезли ещё одну. Теперь две камеры в управлении — одна снаружи, одна, скрытая — внутри, в коридоре второго этажа. Ещё одна — возле валютного отдела и, скрытая, на площади Свободы, — доложил Олешковский то, что уже знали Мухин с Вишневецким.
— Все работают. Слежение — круглосуточное, — доложил Смолич. — Но пока ничего нет.
— Думаю, есть смысл проверить Гусева через порошок, — заметил Глашкин.
— Почему Гусева? — оживился Мухин. — Его изображение пока ни о чём нам не говорит.
— Оно и в самом деле ни о чём не говорит, но пока это изображение единственная зацепка. Думаю, что стоит обработать руки Гусева «позитивным» порошком, а двери валютного отдела — проявителем. Если Гусев возьмётся за ручку, на ней неизбежно останется его след, — пояснил Глашкин.
— А если он наденет перчатки? — возразил Вишневецкий.
— Можно заранее, на всякий случай, обработать и перчатки. Они, как и пальцы, всегда имеют индивидуальный узор в местах складок и морщин.
— Может, он другие перчатки наденет? — вновь засомневался Вишневецкий.
— Вы и в самом деле подозреваете Гусева в ограблении банка? — кисло улыбнулся Мухин. — Но как же человек мог в одно и то же время находиться и в банке, и в управлении?!
— Я ничего не подозреваю. Но есть факты — с личностью Гусева слишком многое пересекается, да и изображение оставляет ещё больше вопросов. Может быть всё, что угодно — Гусев может быть непричастен к ограблению банка или надеть совсем другие перчатки, но мы должны пробовать. К тому же, «проявитель» строго индивидуален — его можно маркировать радиоактивными изотопами. Они безвредны, зато позволяют безошибочно отделить одну порцию порошка от другой. Мы начнём с Гусева, но постепенно, если понадобиться, расширим круг поиска. Думаю, помимо Гусева нам стоит заняться Романенко и банковскими служащими.
— Но ведь Гусев может просто поздороваться за руку — например, со мной. Тогда ко мне на ладонь попадёт порошок и, теоретически, я могу взяться за ручку двери, и там останутся уже мои следы, а не следы Гусева?! скептически заметил Мухин и посмотрел вначале на Глашкина, а затем перевёл взгляд на Вишневецкого.
— Здесь есть ещё одна тонкость. «Позитивный» порошок может передаться с руки на руку или на другой предмет в течение всего шести-семи минут. Если за это время Гусев ни с кем не поздоровается, порошок уже не сможет никуда перейти, а вот при взаимодействии с «проявителем» негативное изображение появится — способность к химическому взаимодействию с «проявителем» «позитивный» порошок сохраняет около двух недель, — пояснил Глашкин, — И, опять же, с помощью изотопных меток мы сможем точно выяснить, кто оставил след — Гусев, работник банка, Романенко или кто-то ещё. Вы, Алексей Иванович, знаете ситуацию на месте лучше, чем я, так что нужно подготовить мечение рук Гусева, а чуть позже — Романенко и банковских работников. В дальнейшем, если не будет никаких результатов, список помеченных порошком можно будет расширить.
— Хорошо — Вишневецкий всё сделает, — согласился Мухин и кивнул в сторону своего заместителя. — Только…
— В качеству эксперта включим в группу капитана Смолича, если вы не возражаете?! — предложил Глашкин.
— Вы меня опередили — я хотел сказать то же самое, — кивнул Мухин.
Через два часа, ближе к концу рабочего дня, Вишневецкий вызвал к себе Гусева.
— Вызывали, Артём Фёдорович?
— Проходи, Слава, — предложил Вишневецкий, подняв голову от стола и указав на стул.
— Что-то минчане к нам зачастили. Не проверка ли намечается? — как можно более равнодушно произнёс Гусев, хотя ещё вчера заметил минскую «Волгу», но нигде не мог узнать цели приезда столичных гостей.
Впрочем, после двух ограблений валютного отдела и поползших по городу слухах о полтергейсте и «барабашках» не нужно было быть особенным провидцем для того, чтобы догадаться, зачем приехали минчане. Вишневецкий сразу же это подтвердил:
— Специальная бригада — для усиления. Всё же валютные отделы не каждую неделю дважды подряд грабят. Я поручил это дело Олешковскому, да и сам за него перед Мухиным отвечаю. Но пока подвижек нет — никаких следов и сплошные загадки. Да, кстати, тут Попов как-то перед Новым годом заходил — я забыл тебе сказать. Так вот — Попов под большим секретом сообщил мне, что как-то в парке Фрунзе видел, как ты исчез, а затем появился вновь прямо из воздуха. То ли он «Витьбичей» начитался, то ли просто не в себе.
Вишневецкий вспомнил про Попова как бы между прочим, но Гусев сразу же насторожился — шеф никогда и ничего не делал случайно или просто так. Вячеслав посмотрел на стол Вишневецкого и увидел, что под газетой лежит какой-то предмет, размером напоминающий пистолет.
— Так что с Поповым — будешь работать с ним дальше? — переспросил Вишневецкий, пристально посмотрев Гусеву в глаза.
«Словно кобра», — подумал Вячеслав и пожал плечами:
— А куда я денусь? Хотя с его «глюками» не соскучишься. Вроде и не пьяный был, когда я с ним встречался. Он мне и сам про это исчезновение все уши прожужжал.
— А ты?
— Как мог, попытался убедить, что я по воздуху не летаю. Попов вроде даже поверил, а сам к вам пришёл, — пожал плечами Гусев и вновь скользнул взглядом по предмету, лежащему под газетой.
Это не укрылось от Вишневецкого и подполковник, хлопнув рукой по газете, спросил:
— Знаешь, что здесь? На что похоже?
— Пистолет? — улыбнулся Гусев.
— От тебя ничего не скроешь. «Макаров». Тот самый, который у Калины отобрали при задержании. Узнаёшь? — Вишневецкий снял газету, поднял пистолет за ствол и протянул его Гусеву рукояткой вперёд.
Гусев взял пистолет и повертел его в руках:
— Они все похожи друг на друга. Только по номеру и узнаю. А так… У меня почти такой же.
— Э, нет — не скажи, Слава — предметы, они ведь, как люди! Двух одинаковых не бывает. У одного пистолета рукоятка чуть потёрта, у другого царапина на стволе, третий чуть чернее. Я свой и без номера среди сотни найду. Как ты думаешь — зачем я его тебе дал?
— Про Барловского напомнить? — неуверенно предположил Гусев.
— В том числе. И не только о Барловском, а и о нашей службе. С Барловским и Калиной надо быстрее решать. Минчане не зря здесь вертятся. Мухин в Минск планируется, а у нас сплошные минусы — Олешковский с ограблениями без подвижек, у вас с Романенко тоже пока не всё гладко — не протоколы допросов, а книжки фантастики! Так что или срочно выправлять ситуацию, или лучше застрелиться из этого самого пистолета! Вот тебе моя шутка, в которой слишком много правды. Давай сюда пистолет.
Гусев вернул пистолет Вишневецкому. Тот вновь положил его под газету и пояснил:
— Проверяли, не засветился ли пистолет в Смоленске. Тихо. В своё время он принадлежал отставному генералу МВД в Воронеже и пропал сразу же после его смерти.
— Разрешите идти?
— Иди, Гусев — иди! И помни про мои слова, — кивнул Вишневецкий.
После разговора с Вишневецким Гусев с Романенко отправились в СИЗО. Допросы Калины и его охранников практически ничего не дали. Калина стоял на своём — мол, приехал к Барловскому посоветоваться по поводу перспективы открытия казино в Витебске. То же в один голос твердили и вышколенные им охранники. Деньги, якобы, везли именно для этих целей, а Барловский их просто выкрал во время разговора. По сути, всех охранников нужно было отпускать, да и с Калиной возникало немало вопросов. Единственная зацепка незаконное хранение оружия. Но тот же Калина заявил, что ровно через неделю у него на руках будет разрешение на хранение оружия, которое он «впопыхах забыл дома». Гусев, хорошо зная российские реалии, не сомневался, что так оно и будет. Тогда придётся отпустить и Калину. Есть, конечно, задержанные спиртовозы, но доказать, что они предназначались именно для Калины, было практически невозможно. Единственным слабым звеном во всей этой криминальной цепочке был Барловский и Гусев с Романенко решили попытаться его дожать. Барловского с самого начала держали в одиночке, чтобы исключить какое-либо общение через всевозможные «малявы», «коней», перестукивания и тому подобные виды тюремной почты и к тому же отдельно от Калины и охранников, сидевших в обычном СИЗО, поместили в следственный изолятор КГБ, но в итоге всё оказалось напрасным — на последнем допросе Барловский, первоначально дававший смутные и сбивчивые показания, всё же получил каким-то образом указания от Калины и теперь уверял, что Калина и в самом деле приезжал для переговоров и уточнял детали снабжения алкогольной продукцией игорных и развлекательных заведений в Белоруссии. Во время разговора Барловский не удержался от искушения и похитил часть денег.