Следовательно, придется снова побеспокоить Фэрклота. Однако это очень неудобно: сначала сказать, что свое обещание выполнить не могу, поскольку намеченных было Грибовского и Докукина придется немедленно занять этим пустым делом о бета-углероде, везти который в Россию никто и не думает. И сразу же после этого просить о помощи: дайте, мол, мне все, что можете, по Докингу, и не фигурировал ли в его делах какой-нибудь россиянин…
Нет, так нельзя. Надо ему дать хотя бы одного работника. Пусть одного, зато уж хорошего. Эх, с великой охотой предложил бы ему такого человека, если бы только такой был…»
Минут десять, не меньше, Мерцалов сидел, опустив голову, как бы напряженно размышляя, на самом же деле просто медитировал. Такой отдых ему бывал необходим. Потом встрепенулся и провозгласил:
— А подать сюда Тяпкина-Ляпкина!
Он нажал звонок. Вошедшему секретарю сказал:
— Найдите мне Милова.
— Сергей Симонович!
— Все знаю. Что он не на службе, а в отставке. Что он обретается неизвестно где — где-то между Северным полюсом и Южным. Тем не менее, он мне нужен. Не далее… не далее, чем завтра я должен если не увидеть его, то во всяком случае связаться с ним.
Секретарь был офицером молодым, самолюбивым и намеренным продвигаться по службе быстро и в избранном направлении.
— Товарищ генерал, может быть, вы разрешите мне заняться этим делом? Английский у меня — свободно…
— При чем тут английский?
— Вы разговаривали нынче с Лондоном. Может быть, нужно туда что-нибудь отвезти? Я готов ехать.
Помедлив, Мерцалов кивнул:
— Поезжайте. И немедленно. Только не в Лондон — еще успеете — а на станцию телесвязи. И передайте там
мое приказание: найти Милова, при необходимости обращаясь к антиконтрабандным комиссиям разных стран, вызвать на связь и переключить на меня.
— Откуда же у него, если он к тому же неизвестно где, возьмется приемник телесвязи? Даже если бы он у Милова сохранился, какой, извините за выражение, дурак потащит такой аппарат с собой в какие-нибудь субтропики, на отдых?
— Вы Милова знаете?
— Конечно. Когда я начинал работать, он еще был…
— Вот вы, оказывается, сколько у нас работаете. И в самом деле, пора вас перевести из канцелярии… А вот Милова вы не знаете.
Лейтенант промолчал, однако лицо его свидетельствовало о полном несогласии с начальством.
— Если бы вы знали Милова, лейтенант, — сказал Мерцалов медленно, — то вам было бы известно, как дважды два, что он, даже выходя на десятиминутную прогулку, берет с собой все, что может понадобиться для срочной работы. А тут как-никак, в другое полушарие поехал, не знаю только, то ли в западное, то ли в южное… Одним словом: там, где Милов — там и его техника: все, что может понадобиться милиционеру, находящемуся в свободном полете… Уяснили?
— Так точно.
— Выполняйте.
Роялиста привезли, вытряхнули из машины во дворике небольшого, темного дома. Настолько темно было вокруг, что киллеру показалось вдруг, что вот подфартило, и можно смыться даже и со связанными руками… Он даже сделал легкий, непринужденный шажок в сторону, и тут же получил по шее. Удар сопровождался наставлением:
— Шаг влево, шаг вправо — попытка к бегству, ноги из жопы выдираются без предупреждения. Усёк?
— Усёк, — пробормотал Петр Стефанович.
— Сроков-то много мотал? — более дружелюбно поинтересовался его проводник.
— Сколько было — все мои, — ощетинился было Роялист, снова нарываясь, возможно, на неприятности. Но тут второй из привезших его вышел из дома, по-прежнему темного снаружи.
— Давай его туда. А ты, — это было сказано уже водителю, — будь на месте. Потом гетман скажет.
По едва освещенной лестнице пришлось подниматься на второй этаж. В комнате было неожиданно светло. Просто окна были плотно занавешены. Мебели почти никакой не было, несколько стульев и стол. И за столом этим сидел человек очень внушительного вида, внушительного и безжалостного, так что Роялисту снова сделалось весьма не по себе.
— Ну, падло, — сказал человек за столом. — Петь будешь? Или тебе глотку прочистить? Мы можем.
— Ничего не знаю… — пробормотал Семя. И совсем громко: — Ничего не знаю, ничего. Маму мне дайте…
Рассчитывал он на то, что блатной эту «маму» поймет, мусор же — далеко не всякий.
— Маму, значит, — проговорил сидевший. — А я и есть мама. Так что думай. Одну минуту. Больше не могу. Время не ждет, милый, нам еще потом за твоей географией ехать, справедливость соблюдать…
«Знают, — понял Петр Стефанович. — И про деньги мои знают, абреки, кошатники, три погибели на них… Ну, что же это такое, господи! Откуда? Одно только может быть: кто меня подрядил — тот и заложил в сундук, сдал этим на ходу. Оттого и грины отдали так легко: знали, что к ним вернутся. Но за что, за что? Что я этого не смог? Ну, не повезло, бывает со всяким, кто мог угадать, что тот не в номере, а куда-то шастанул… Что они теперь со мной? Ведь наверняка боятся, что я, в случае чего, их теплыми сдам — а значит, хана мне, кранты…»
И ему стало вовсе не по себе.
— Западно делаете, — сказал он, держась из последних сил.
— Ты так считаешь? Ну, давай тогда потолкуем, разберемся…
Глава 5
Снова «Таймс оф Индиа», первая полоса:
«Пожелавший остаться неизвестным источник в Министерстве Внутренних дел сообщил нашему корреспонденту: весьма вероятно, что один из неустановленных самолетов, пролетавших над полуостровом в день похищения запаса бета-углерода, имел на борту именно этот груз. После того, как самолет благополучно приземлился невдалеке от Амбалы, спутниковым наблюдением был зафиксирован караван из нескольких машин, направлявшийся на запад, к границе с Пакистаном. Из-за сильной облачности в этом районе проследить машины на всем пути их следования оказалось невозможным; местонахождение каравана в настоящее время неизвестно.
Мы хотели бы услышать мнение правительства страны по поводу того, означает ли это, что мы должны в ближайшее время ждать ядерного, нападения со стороны державы, испытывающей в отношении демократической Индии традиционно недоброжелательные чувства и намерения? И намерено ли правительство принять какие-либо эффективные меры, направленные к умиротворению в Кашмире?»
— По-моему, мы явно куда-то не туда заехали, — пробормотал Милов, отчаянно выкручивая баранку, чтобы не воткнуться в «кэдди», только что лихо подрезавший джипу нос. — Нас перенесло куда-то в Париж, а может, в Мюнхен или Будапешт. В Москве после этого езда покажется, чего доброго, сплошным удовольствием. Да к тому же еще левостороннее движение — без привычки…
И в самом деле, уже на подступах к Майруби шоссе оказалось набитым плотно, как хорошая колбаса, и отвлекаться от дороги нельзя было ни на секунду. В самом же городе, который скорее можно было бы принять за американский или австралийский, ехать стало и того труднее. А припарковаться казалось и вовсе невозможным: в шеренгах машин вдоль тротуаров не было видно ни единой щелки, куда можно было бы втиснуться. Улицы были заполнены автомобилями, автобусами, туристами, торговцами, по сторонам возвышались дома, порой очень интересные — сплошное стекло, высоченные арки, какие-то башни на крыше… Пальмы, велосипеды, люди — черные, белые, индийцы, арабы…
— Надо купить план, — решила более привычная к такой обстановке Ева. — И разыскать хоть какой-нибудь отель.
— Вряд ли стоит особенно засвечиваться тут, — не согласился Милов. — Может быть, поищем сразу воздушное агентство? А еще раньше — полицию. Помнишь, как нас обшаривали на границе? Строгий режим, скорее всего из-за этого самого углерода. И, будь уверена, наши имена у них уже в списке. Как и то, что виза у меня, да и у тебя, по-моему, тоже, всего лишь транзитная, и у нас нет права останавливаться в стране даже на небольшой срок.
— По-моему, нам и незачем тут задерживаться. Конечно, город приятный, не жарко, после нашей поездки неплохо было бы отдохнуть, запастись сувенирами… Но у нас осталось так мало времени, что зря терять его здесь, право же, не нужно!
— Если бы мы не видели того, что происходило. Нельзя же оставить это без последствий! Закон требует…
— Да почему? Какое тебе в конце концов дело до здешних проблем?
Милов вздохнул. Лишь дернул плечом, тем самым давая ответ на недоуменный вопрос Евы. И она поняла — настолько она этого человека уже знала. Ей оставалось только поинтересоваться:
— Как мы найдем тут хоть что-нибудь без карты?
— Попробуем, — усмехнулся Милов. — Авось, машина сама приведет.
Это «авось» он проговорил по-русски: не смог найти английского эквивалента. И тут же включил компьютер. Загрузил список городов, заложенных в память, надеясь, что почти двухмиллионный Майруби не окажется забытым. Конечно, если бы его программировали в Штатах или России, могли бы и пренебречь, однако для Израиля Ксения была вовсе не такой уж далью.
Так и получилось. Майруби нашелся, а вслед за тем высветился его план, на котором крохотным рубином обозначился и сам джип, перемещавшийся на какие-то доли миллиметра.
— Поищи там; надеюсь, это тебя не затруднит, — попросил Милов, в очередной раз движением руля увертываясь от дорожной неприятности.
Ева занялась компьютером.
— Если никуда не будем сворачивать, — сказала она через минуту, — то окажемся на шоссе, что ведет к аэропорту Кувала.
— Это тупик?
— Нет, дальше дорога идет на Нонбассу.
— Где нас наверняка ждут, — хмуро заключил Милов. — А с другой стороны к аэропорту нельзя подобраться?
— Можно, — ответила Ева. — Небольшой крюк, миль пятьсот всего-навсего — и два пересечения границы: в Данзанию и обратно. Уже без виз, между прочим. А на большой дороге контрольный пункт наверняка имеется. Зато увидим Килиманджаро, хотя и издали…
— Соблазнительно, — усмехнулся Милов. — Но придется отложить до другого раза. Значит, ничего другого не остается, как рисковать. Сильно подозреваю, что на выезде из города нас будут поджидать. Ну, ты нашла полицейское управление?