— Вы так полагаете?
— Берфитт знает, кто такой Докинг и чем занимается. В его приезде он ощутил серьезную опасность для самого себя в первую очередь, ну, и для своего дела. Вам известно, зачем он прибыл в Москву?
— Мы знаем только, что на второй день он улетел в Майруби — скорее всего, с намерением вернуться: номер остался за ним.
— Ас кем он встречался в Москве?
— Сейчас мы пытаемся эти факты установить. Но когда он вернется, мы будем тщательно фиксировать все его встречи. Если он вообще возвратится.
— Полагаю, что непременно — если не успел заключить каких-либо сделок. Какой бы ни была его настоящая цель, но ему нужны и явные, так сказать, поводы: он ведь деловой человек — по легенде, да и на самом деле тоже.
— В таком случае, мы будем встречать каждый борт из Майруби.
— Не только. Он опытен. И может вернуться в Москву совсем с другой стороны. Вероятно, надо встречать если не все рейсы вообще, то во всяком случае все африканские.
— Если он так опытен, то может прилететь и откуда-нибудь из Голландии, скажем. Или из Южной Америки… Тут нужна куча народу.
— За Европой мы будем присматривать: все московские рейсы.
— Лучше не только московские: он может прилететь, скажем, в Петербург и оттуда приехать поездом.
— Да, не исключено. Если вам удастся его опознать…
— Вряд ли: Докинг не оставил его фотографии. Он вообще не собирался подключать нас к этому делу.
— Мы немедленно передадим вам по связи.
— Хорошо. Если мы его опознаем, то постараемся, чтобы он не ускользнул.
— Мне кажется очень важным установить, что он намерен делать у вас. С кем встречаться. Чего добиваться. Нам представляется весьма вероятным, что Берфитт намерен восстановить в Москве свой транспортный узел, но с использованием новых способов контрабандной перевозки, о которых мы пока ничего определенного не знаем. Может быть, наблюдая за ним, вы сможете, анализируя его поведение, прийти к каким-то выводам в этом отношении. А может быть… может быть, им движут и еще какие-то интересы, но пока не хочется об этом говорить, чтобы не сориентировать вас ложно. Я сделаю это, как только у нас появятся хоть какие-то реальные зацепки.
— Это было бы очень интересно. И полезно. А не собирается ли вернуться в Москву и мистер Докинг?
— Он, насколько могу судить, зацепился за что-то там, в Африке, тоже идя по следам Берфитта. И намерен продвигаться оттуда по направлению к вам. И если бы вы сумели одновременно двигаться с вашей стороны навстречу ему…
— Как в туннеле: их обычно прокладывают с двух сторон, чтобы сбойка произошла в середине.
Как передать горняцкий термин «сбойка» Мерцалов не знал, и употребил военное слово approach. Фэрклот, однако, понял.
— Вот именно. Хотя мне кажется, что лучше всего было бы накрыть его именно в Москве. Потому что если он приехал, чтобы построить что-то на пустом месте, то именно там можно будет наблюдать весь процесс этого строительства; а всесторонне изучив процесс…
Мерцалов воспользовался крохотной паузой:
— Иными словами, вы хотите, чтобы мы ему не препятствовали, но лишь вели наблюдение?
— Я думаю, что вы сформулировали совершенно правильно. Однако, чтобы иметь возможность успешно следить за ним, вам следовало бы уже предварительно установить круг его знакомств: кто его встречает, кто охраняет, информирует и так далее.
«Ну вот, еще учить станет».
— Именно так мы и собираемся работать. Скажите, а там, дома, он находился в поле вашего зрения?
На сей рас пришла пора запнуться Фэрклоту.
— М-м… Последние годы — нет.
«Вот то-то».
— Жаль. Потому что у него наверняка были какие-то связи со здешними людьми. Иначе откуда взялись бы эти встречающие?
— Ну, это могли быть и не его личные связи. Он работает сейчас для двух фондов.
— Это мне известно.
— Возможно, именно с фондами или одним из них, а вовсе не с ним лично, поддерживал связь кто-то из ваших людей — деловых или иных…
— Хорошая мысль. Постараемся установить.
— И еще. Не кажется ли вам, что у вас имеется какая-то утечка информации? Иначе откуда стало бы известно о приезде Докинга?
Такого Мерцалов стерпеть не собирался. Подобными соображениями делиться с англичанином он вовсе не был намерен.
— Ну, тот, кто знал о его вылете из Лондона…
Он не стал заканчивать фразы: сам поймет, не маленький.
— И все же я прошу вас подумать об этом. Я, со своей стороны, сделаю то же самое.
«Ага. Отступил, но при оружии и знаменах».
— Непременно, мистер Фэрклот. Но если что-то выяснится у вас…
— О, разумеется. Вам будет сообщено об этом незамедлительно.
«Слава Богу, — думал Милов, скупыми движениями пальцев пошевеливая руль и внимательно следя за маячившей впереди полицейской машиной, — это просто прекрасно, что Ева успела улететь, и сейчас дремлет, наверное, спокойно в кабине, приближаясь постепенно к своей райской Америке… А что, страна и в самом деле неплохая; только не для меня, это уж точно. Нет, россиянину надо жить в России — при всех ее вывертах. Слишком уж мы незаконопослушный народ. В Штатах я бы долго не выдержал, даже если бы Ева сделала такое предложение; а она — иногда чувствуется — бывает близка к этому, но потом что-то ее пугает, и она снова внутренне съеживается. Ну и хорошо, пусть все остается так, как есть. И для нее хорошо, и для меня, пожалуй, тоже, хотя порой и надоедает это бытие отставного гусара… Жизнь в России, как нигде больше, располагает к постоянной готовности к неожиданностям. Вот и сейчас Ева переволновалась бы, даже перепугалась, чего доброго, да и я переживал бы — за нее, конечно, не за себя. Мне-то что, я как старый барабан, привык к тому, что лупят палками, кожа толстая, специально для этого обработана. Вот и теперь, интересно, палками будут бить, или пальчиками простукивать?..»
Размышляя так, он не забывал следить за улицей и за полицейским крейсером; привычка реагировать на неожиданности сработала и на сей раз, и он мгновенно отозвался на слишком поздно — случайно или с намерением — включенный сигнал африканского фараона, мигом щелкнул мигалкой и круто переложил руль налево. Места, по которым ехали сейчас, показались ему знакомыми, да и экранчик компьютера подтвердил: дорога вела к полицейскому управлению, где так быстро по нем соскучились. «Интересно, с чего бы это? — продолжал он неспешно размышлять. — И в самом деле истосковались по собеседнику из таинственной страны? Да нет, если им уж так приспичило, позвонили бы в посольство и поболтали в свое удовольствие. До посольства пять минут езды; если бы только что не взяли левый поворот, а ехали по-прежнему прямо, то в два счета и оказались бы возле кусочка российской территории в экваториальной Африке… Интересно, кстати: а если мне понадобится звякнуть в посольство — разрешат? Хотя я, пожалуй, не стану, даже если возникнет повод: дипломаты — народ трусливый и мнительный, в любой миг готовы из небольшого членистоногого сделать крупное хоботное млекопитающее… Ладно, а какие вообще возникли ко мне претензии за такой малый срок? Может, я где-нибудь правила движения нарушил? Но за это меня даже в Штатах не тормозили, а уж там в этом отношении строгости великие… а здесь они сами ездят так, что даже наш русский гаишник не выдержал бы. Вот смотри-ка…»
Последнее относилось к полицейской машине впереди; водитель ее без всякой к тому надобности очень лихо сделал полицейский разворот, сработав газом и тормозами, перед самым своим департаментом, взвизгнул шинами и остановился. Милов и сам мог бы не хуже, даже получше, но решил тут особо не форсить и, развернувшись по всем правилам, приткнулся борт о борт с задержавшим его блюстителем порядка. Выключил все системы, вышел и аккуратно запер за собой дверцу. Если захотят втихаря обшарить машину, то без его согласия ничего у них не получится…
Коллега-фараон уже ждал его на полдороге к подъезду; ни слова не сказав, кивнул, приглашая. Милов, тоже без звука, кивнул в ответ и проследовал мимо постового и, повинуясь жестам проводника, направился к одному из лифтов.
Мерцалов внимательно слушал доклад.
— Установлено, что за время своего пребывания в Москве интересующее нас лицо имело две встречи с государственными чиновниками: одну — в Министерстве здравоохранения России, другую — в резиденции губернатора Московской области. Кроме того, посетил клинику, в которой заканчивается установка оборудования…
— Какую именно клинику?
— Сто семьдесят третью.
— Ту самую, что куплена фондом «Лазарет»?
— Совершенно верно.
— Это все, что он успел до отъезда?
— Да. А кроме того, был еще выезд за пределы города, продолжительностью в несколько часов. Куда — пока не узнали. Скорее всего, куда-то в Подмосковье.
— Ас кем конкретно он встречался во всех случаях?
— В Министерстве — с помощником начальника отдела лечебных заведений. В Губернаторстве — пока не выяснили. Во всяком случае, ни с губернатором, ни с вице-губернатором он не виделся.
— О чем шел разговор?
— В Министерстве, как установлено, сверялись графики установки оборудования. Интересующее нас лицо, как мне сообщили, выражало некоторое неудовольствие замедленным темпом работы и указывало, что, согласно контракту, за опоздание установщики будут платить немалую неустойку. А также предупредил, что не позже, чем завтра в клинику прибудет новый главный врач. После этого в клинике замечено усиление активности.
— Они уложатся в срок?
— Сомневаюсь. Но если и опоздают, то ненамного.
— Интересно, оговаривал ли Берфитт какие-то конкретные сроки?
— Речь шла о двух неделях, Сергей Симонович.
— Ага, так и запишем…
Мерцалов и в самом деле сделал отметку в блокноте. Выключил.
— Если он появится у нас вновь — я в этом не уверен, — то необходимо будет сразу же взять под контроль все его контакты. При этом постараться выяснить: после его возвращения не пойдет ли речь о каких-то других сроках.