— Виталий? Ну, как игралось?
— Да нормально…
— Приходится тебя огорчить. Срочно вылетай в Элисту — есть сигнал, что там готовится крупный прорыв по линии наркотиков. Надо их на пару дней усилить. Кроме тебя — больше некому.
— Слушаюсь, — ответил Надворов после крохотной паузы. — Лечу.
— Шеф! — мисс Кальдер прикоснулась к плечу Урбса. — Пора делать привал.
— По-моему, еще рано.
— У меня точный отсчет. Ветеранов надо питать. Потом — прогулять. Сменить повязки…
— Черт, — пробормотал Урбс, зная, что она права. — На сколько же это нас задержит?
— Три с половиной — четыре часа.
Урбс сморщился.
— Почему мы не можем везти их в выключенном состоянии?
— Хотя бы потому, что отекают мышцы, плохо вентилируются легкие, которых у них и так недочет…
— Вы что — заботитесь об их комфорте?
— Ничуть; о нашем благополучии. Если они не получат возможности регулярно двигаться и глубоко дышать, то там, где нам придется ставить их на ноги, они будут напоминать компанию перепившихся солдат — и непременно привлекут к себе внимание полиции: вы знаете, в аэропортах сейчас немалые строгости. И там они должны выглядеть нормальными инвалидами. А у нас, не забудьте, всего один генератор повышенной мощности.
Урбс успел уже справиться с досадой.
— Что же: действуйте. Но не теряйте ни минуты.
И он скомандовал каравану остановиться. Вышел. Огляделся.
— Вот, пожалуй, в той роще будет удобно — подальше от лишних глаз.
Он распорядился — и колонна, съехав с дороги, направилась в указанном направлении. Доехав до рощи — рассредоточилась, машины остановились в тени деревьев, и санитары распахнули дверцы микроавтобусов. Уже через минуту мисс Кальдер в сопровождении санитара повела первых двух ветеранов к длинному мерседесовскому автобусу — походной операционной, где успевший уже прийти в себя доктор Курье готовился делать перевязки. Осмотрев первого пациента, он кивнул удовлетворенно: у этих выродков раны заживали на удивление быстро. Доктор решил на досуге подумать о возможных причинах этого. Где-то в глубине души у него еще теплилась мысль когда-нибудь сказать и свое слово в медицинской науке. Как только он заработает достаточно, чтобы создать лабораторию, заняться самостоятельными исследованиями. Совсем скоро, наверное?
Урбс наблюдал, пока не показалась вторая пара. Сверился с часами. Да, девица, похоже, знала, что говорила: в таком темпе они справятся за три с небольшим часа.
Но и то была чувствительная потеря времени, тем более что такие остановки придется делать еще не раз.
Урбс не боялся опоздать в Москву; напротив, если он немного задержится, там, надо полагать, будут даже довольны. Но до Москвы надо было еще добраться. Долететь. Чтобы долететь, следовало вылететь. А для этого необходимо запастись билетами на всю команду. В Майруби, куда они сейчас направлялись, задерживаться, мозолить глаза было совершенно ни к чему: слишком неординарными были его подопечные, неизбежно привлекут к себе внимание, значит— запомнятся, и, следовательно, если кто-нибудь пойдет по их пятам, то легко отыщет правильное направление.
Будь Урбс один или вдвоем-втроем, он сделал бы пару пересадок, улетел хотя бы в Буэнос-Айрес, оттуда — в Стамбул, возможно, и лишь потом… Но его группа была слишком громоздкой: с персоналом — полсотни голов. С нею не обернешься. Да и такое количество билетов стоило бы ему чертову уйму денег. Жаль, что ветеранов нельзя отправить багажом. «В гробах хотя бы», — подумал он и невольно усмехнулся, представив, как он отправлял бы сорок гробов; ну, пусть тридцать восемь…
Через полчаса размышлений он выработал программу действий: колонна пусть движется, как и полагается, со всеми привалами, ночлегами и прочим. Но сам он немедленно отправится в Майруби. Возьмет билеты — наверняка не на самый ближайший рейс: пятидесяти билетов может и не оказаться на первый и даже на второй московский борт. Но первые же полсотни он возьмет — целый салон туристического класса, по сути, — вернется к колонне, и они поедут так, чтобы прямо с дороги — в аэропорт, а там из машин — непосредственно в самолеты. Потом Вернер поведет караван обратно в Приют, а он, Урбс, со своей командой покинет этот континент и полетит навстречу богатству и покою, как следует надеяться.
Билеты надо обеспечить как можно быстрее. Иначе можно неожиданно засесть надолго. Жаль, что он сообразил это только сейчас. Что же — придется дополнительно потратиться на вертолет. Хорошо, что отсюда можно до него докричаться…
Урбс вытащил свой телефон, действовавший в радиусе ста миль. Если бы они отъехали еще миль на двадцать-тридцать, сигнал могли бы и не принять.
Он настроил аппарат на нужную частоту и принялся вызывать пилота.
Подвал оказался надежным, с бетонными стенками; обставлен он был странно: три длинных, узких металлических стола, длинная же — в рост — каталка, несколько табуретов, три канистры — двадцатилитровые и, судя по весу, сейчас полные, несколько простых табуретов и в противоположной от входа торцевой стене — невысокая металлическая двустворчатая дверь. Пахло тут холодной гарью и еще чем-то — керосином, что ли? А у левой, считая от входа, стены располагался дизель-генератор, выхлопная труба была вмазана в стену и вела, конечно, наружу, а провода от генератора, в надежной изоляции, уходили в бетон над дверью и дальше, наверное, расходились по всему хозяйству. Был тут и верстак, и шкаф с инструментами. Вентиляционное отверстие затягивала крепкая сетка. Да, тут можно было бы, в случае нужды, долго отсиживаться. Но сейчас Докинга это, похоже, не очень радовало. Опустив за собою крышку лаза, повернув запорный штурвал, он озабоченно покачал головой:
— Боюсь, что слышимость будет слишком плохой.
— Если мы не очень наследили, — ответил Милов, — то вряд ли они станут обыскивать дом. Возможно, это вообще посторонние — ищут, чем поживиться. Да и заблокироваться мы успеем в любом случае: услышим, если кто-то пойдет сюда. Так что лаз надо приоткрыть; важно — понять, чего они хотят.
После непродолжительного колебания Докинг кивнул и закрутил колесо в обратную сторону. Установил у выхода свой микрофон, уже сослуживший ему службу в Москве, и начал искать, медленно вращая лимбы наводки. Подвал заполнился странными звуками: басовитым визгом, гулкими ударами, свистом, резким шорохом — словно металл оттирали крупнозернистым наждаком. Милов поморщился:
— Потише, пожалуйста. Не то они услышат нас прежде, чем мы их. Что это за какофония, по-вашему?
Докинг убавил звук.
— Это всего лишь они идут. Смещаются половицы, мы слышим дыхание людей… Пока ничего интересного.
— Слушайте, — сказал Милов, — а я пока осмотрюсь тут. Похоже, за той железной дверкой у них — запасной выход. Было бы очень кстати. Если только он у них не заблокирован снаружи.
Он медленно обвел лучом дверцу, осторожно прикоснулся к ней, нажал ручку — и сразу же отскочил в сторону. Ничего, однако, не приключилось, дверь, во всяком случае, вроде бы не была минирована. Тогда он потянул на себя — и обе створки послушно распахнулись, как бы приглашая. Пригнувшись, Милов светил, внимательно разглядывая следы на стене, на полу. Морщась от неприятного запаха, кивнул, словно соглашаясь с самим собой. Поглядел в другую сторону. На полу близ печи валялось что-то — похоже, чемодан. Милов очень внимательно осмотрел его. Где-то он видел подобные — с хитрыми шифровыми замками… Где? Он напрягся и вспомнил: в той конторе, в которой договаривался насчет этой вот поездки, ему показывали такие — фирменные контейнеры от «Братьев Симс». Ну вот, все сходилось… Сундук этот, вероятно, хотели сжечь — но не успели.
— Милф! — негромко окликнул его Докинг. — Разговаривают!..
Милов поспешил на зов.
Звуковая картина была теперь совсем другой. Обращали на себя внимание ритмичные звонкие удары — неравными сериями, с перерывами.
— Отпирают сейф… — проговорил Докинг тихо. — Не ломают, знают код.
Протяжно пророкотало; видимо, дверца отворилась. Послышалось:
— Ого!
— А что я говорил?
Пауза, заполненная шорохами.
— Сколько же здесь, а?
— Тысяч на сто, могу поспорить. Если оптом. Тридцать килограммов потрохов, не меньше. И все свеженькие. Возьми контейнеры в кладовке, уложим и — в дорогу.
— Оставить бы малость себе…
— Из твоей доли, если захочешь.
Снова протянулась пауза.
— С чего же это он так раздобрился? Непохоже на шефа.
Послышался короткий смешок.
— Подперло, вот и подобрел. Ему подвалил другой груз, поценнее. Вот он и отдал — две трети ему, одна — нам…
— Ты что — и в самом деле думаешь…
— Нашел дурака. Сдадим и смоемся.
— Не налететь бы на него…
— Нет. Он подался в Австралию — через Бомбей, оттуда морем. А мы — в другую сторону. Пусть потом ищет.
— А откуда ты знаешь?..
— Сам сказал. Ладно, здесь нам околачиваться нечего: нагрянут либо наши из леса, либо того хуже — бахуту. Где мешки?
— Держи.
— Раскрывай…
Снова послышались шорохи. Докинг проговорил:
— Интересная информация. Хорошо бы проверить. Но пока эти не уберутся, мы тут заперты…
Он хотел уже было убрать микрофон; Милов удержал его за руку.
— Погодите… Слышите?
И в самом деле, какие-то новые звуки возникли, но уже не возле сейфа. Докинг закрутил лимбы. Сейчас голоса были слышны хуже.
— Не в доме, — шепнул он. — Снаружи.
Голоса доносились приглушенно:
— Решили без нас?..
— Мне приказано…
— А клал я на все приказы. Сейчас поделить на всех!
— Убери грабли!
Шум. Выстрел. Другой…
— Да, — сказал Милов. — Действительно, пора уходить.
— Это сейчас-то?
— Я тут обнаружил запасной выход. Берем сумки.
— Куда он выведет?
— Вообще-то он — на тот свет. Тут они сжигали трупы или остатки их, оттого и запах такой — горелой человечины… Заметил, какой мощный у них генератор? Но я посмотрел — труба прямоточная, широкая, хоть лифт в ней устанавливай. Так что выберемся. Заведем туда каталку — с нее удобнее будет забираться.