— Боюсь, — сказал Милов, — что одна, самое малое, будет. Первый ветеран.
— Что там с картинкой? — поинтересовался Мерцалов нетерпеливо.
— Готово, — откликнулся оператор.
— А они там не заметят ваши камеры? — встревожился Докинг.
— Там нет камер, — успокоил его Мерцалов. — Совсем другой принцип.
— Интересно, — сказал Докинг. — Какой же?
— Наш, — сказал Мерцалов. — К сожалению, не имею права…
— Оптика — в оконных стеклах? Догадываюсь…
— Чего не знаю, того не знаю, — сказал Мерцалов. Усмехнулся. — Мое дело маленькое: требовать, чтобы картинка была. А уж как они там ее обеспечат — их проблема.
В дверь автобуса постучали. Уверенно.
— Что за новости? — нахмурился Мерцалов. — Лейтенант, ну-ка выгляните, шуганите этого любопытного…
— Это Надворов, — сказал осторожно выглянувший из окошка Милов.
— А… Ну впустите.
— Едва нашел вас, — сказал Надворов хмуро. — Думал, вы в конторе… Что это у вас тут за представление?
Он всмотрелся в экран, потом в другой.
— А, ничего интересного. Так что, пожалуй, мешать вам не стану — у меня своих дел прорва…
— А почему ты здесь? — спросил Мерцалов. — А не в Элисте?
Надворов слегка покраснел.
— У меня невезуха, Сергей Симонович.
— В чем дело?
— Да Загорский этот… Я сделал глупость: взял его с собой, думал по дороге разговорю. А он, как только приземлились там, решил судьбу испытать — пустился в бега. Пришлось стрелять. И, к сожалению — наповал…
— Оставайся, раз пришел, — сказал Мерцалов. — Раз такая твоя судьба. Руки!
— Что?
— Руки! Перед собой! Лейтенант, наручники!
Будь в автобусе просторнее, Надворов, возможно, стал бы сопротивляться. Но тут он был втиснут между двумя электронными шкафами.
— Генерал, да что вы в самом деле…
— Потом поговорим, Банкир, — сказал Мерцалов. — Сейчас недосуг. Милов обещает интересное представление. Скажу только: с Роялистом ты опоздал — мы его успели выпотрошить. Так что зря взял ты на себя лишний грех.
— Банкир? — спросил Милов недоуменно. — Почему банкир?
— Потому что в его распоряжении был весь наш банк данных, — пояснил Мерцалов, даже не глядя в сторону Надворова. — Большой капитал. А он на него получал и немалые проценты. — Только теперь он повернулся в сторону полковника. — Вы перепугались, Надворов, и оттого бросились убивать Роялиста. Зря, все равно, мы на вас уже вышли — с другого боку. Через клинику в Лере. Так что будьте уверены, придется вам спеть от первой ноты до последней. Роялист показал, что вы с ним одновременно лежали в «Гортензии», и оперировал вас обоих доктор Юровиц; вон он — узнаете? А вы о Роялисте знали, видимо, по старым делам. Я еще не установил, кто платил за вас обоих, но не сомневайтесь — узнаю.
Надворов не ответил ничего.
— За этот пропавший килограмм вы тяжело ответите, Урбс! — сказал Берфитт. — Я тоже, но вы — больше всего. И не только деньгами…
— Могли потерять и больше.
— Не только в этом дело. Вы же след оставили!
— Кому? Бахуту? В таких следах они не разбираются.
Они заканчивали мыться. Слышно было, как по соседней
операционной прошагал первый ветеран.
— Хорошо, — буркнул Берфитт, — договорим потом. Скажу лишь: просто чудо — что вы не притащили с собой целую ораву сыщиков.
— Не притащил же, — сказал Урбс, стараясь держаться независимо.
— Ну, идемте.
Вошли в операционную. Пациент лежал, медленно дыша, закрыв глаза, без реакций — растение, не человек.
Берфитт глянул на операционное поле.
— А быстро у них все заживает…
— Видимо, потому, — сказала мисс Кальдер, — что психика не препятствует выздоровлению. Работает одна физиология. Мы сами, к сожалению, без психики никак обойтись не можем.
— Очень хорошо, — сказал Берфитт. — А где эта… эта девушка? Мисс Кальдер, кажется?
Урбс огляделся. Ее не было.
— Отдыхает, наверное. Только что была — привела этого. Конечно, она устала за дорогу — женщина все же.
— Надо найти. Отдохнет потом. Кто же без нее приведет второго и прочих?
— Найдем. — Урбс снова огляделся. — Операционная сестра на месте. Из этой клиники. Вы забыли, сэр, что мы уже не в Приюте…
Берфитт усмехнулся. Кивнул.
— Начали, — сказал он и сделал разрез. Отогнул кожу.
— Электрофорез… Подошел санитар.
— Доктор Юровиц спрашивает — когда он сможет начинать. Его больной готов.
— Нужные ткани он получит… минут через двадцать. Берфитт проговорил это, не прерывая работы.
— И ребра, глядите, почти срослись. А много ли времени прошло?..
— Видите, — сказал Милов, — где они перевозили груз?.. На экране Берфитт только что извлек из грудной полости
оперируемого пластиковый пакет. Передал Урбсу. Велел:
— Отмойте. Только осторожно, иначе… Да, что нам тут нужно? Левая почка, а еще что?
— Больше ничего, — сказал Урбс.
— Хорошо. Шьем торакс и переходим к почке. Как он там?
— Давление, пульс — нормальны. В остальном…
— Какое же у него может быть остальное? — усмехнулся Берфитт.
Мисс Кальдер спокойно вышла из подъезда клиники. Никто не следил за ней, никто не удерживал: у всех и без того хватало забот.
Выйдя на улицу, она остановила первую же проезжавшую машину. Села. И сказала водителю:
— На Большую Ордынку.
Водитель знал, что на этой улице помещаются посольства и Бахрейна, и Гвинеи-Бисау, и Ксении, и Мавритании, и Киргизстана, и Раинды… Но на всякий случай уточнил:
— Посольство Израиля? Она кивнула.
— Уезжаете?
— Уезжаю.
— Туда, в Израиль?
— Не знаю, — ответила мисс Кальдер задумчиво. — Скажут.
— Теперь вы поняли, Докинг? — сказал Милов. — Ветеран у них — это и контейнер для постороннего груза, и живое хранилище тканей для трансплантаций. Вот вам, Докинг, и решение вашей проблемы с контрабандой тканей. Допустим, транспортируют какие-нибудь, ананасы в деревянных ящичках для фруктов, а поскольку ели или осины там не растут, ящички сколачивают из дощечек красного дерева. Все законно. И никто не виноват, если досочки эти потом тоже идут в работу — попадают к мастерам… Хорошо придумано, а? Так они уже не раз проводили вас за нос, пока вы думали, что контрабанду удалось пресечь, потому что не находили привычных контейнеров. Но ткани-то продолжали поступать в клиники, не так ли?
Докинг кивнул.
— Это и ставило нас в тупик. Мы понимали, что они что-то придумали. Но сообразить, что именно, не могли. Я вам очень благодарен, Милф. Но скажите: а вы сами — что вы искали и что нашли?
— Мы? — сказал Милов удивленно. — Разве я что-то искал? Вы просто попросили помочь вам — мы и помогли.
— Да перестаньте, Милф. Мы же только что видели, как они достали из этого пациента что-то… какой-то пакет. Что там, по-вашему, было?
— Я полагаю, — сказал Милов задумчиво, — что это было какое-то средство от моли. Вы не согласны?
— Секреты, секреты, — сказал Докинг. — У вас, русских вечно секреты.
— Да ну, — сказал Милов. — Какие секреты? Завтра вы прочтете об этом во всех газетах. И тем самым для них закроется одна тема, которую они обсасывали целую неделю. Да нет, больше! Да о чем мы. Поговорим лучше о ваших успехах: вы все-таки раскрыли их уловку.
— Теперь понятно, — сказал англичанин мрачно, — почему ветераны живут, в этих приютах так мало. — Он покачал головой. — Но мне обидно, Милф, откровенно скажу вам. Это ведь была моя проблема, и мне не хватило, может быть, какого-нибудь дня, чтобы догадаться. А вам повезло.
— Ну, — сказал в ответ Милов, — не только. Хотя мне вообще-то часто везет — в том смысле, что я попадаю в какие-то происшествия без малейшего желания с моей стороны. Я ведь ехал в Африку, чтобы отдохнуть вдалеке от всяких дел. Но мне, как вы говорите, повезло.
— Я должен был сразу догадаться, — пробормотал Докинг, — когда увидел то, что написал там, на стене, Томсон Одинга: внутри — значит, в людях, а не на них…
— Он и мне помог, — кивнул Милов. — Я нашел на нем этот якобы сердечный стимулятор, на самом же деле — приемник команд. Не понимаю только, как ему самому удалось не подчиниться этому влиянию.
Докинг усмехнулся:
— Это я, пожалуй, мог бы объяснить. Наши люди проходят не только физическую и психическую подготовку, но и… Впрочем, боюсь, что не вправе информировать об этом кого бы то ни было. Очень сожалею.
— И не надо, коли так, — сказал Мерцалов хмуро. Взял Милова за плечо, отвел в сторонку, несколько позволяла теснота, и грозным шепотом спросил:
— Так это что же ты выследил — неужели бета-углерод?
Милов пожал плечами:
— Не исключено.
— Ты… ты! На кого же ты работал? Постой, постой… Готов поспорить — на Географа! На его чертову контору! Да или нет?
— Спросили бы у него, — сказал Милов. — А я человек маленький и работаю по вольному найму. Мне предложили — я согласился. А есть такие, кто ничего не предлагает. А мне жить надо.
Мерцалов помолчал, шумно сопя носом.
— Ладно, черт с тобой. А Географу я еще скажу, как только увижу…
— Сейчас увидите, — предупредил Милов. — Вон его лимузин подкатил.
— Что ему здесь надо? Это моя операция!
— Наверное, — сказал Милов, — ему надо официально оприходовать то количество бета-углерода, которое они привезли, а мы сейчас изымем. Насколько я понимаю, чтобы потом официально купить его у владельцев. Теперь-то им придется продать, не то груз снова исчезнет где-нибудь в пути, и на этот раз уже безвозвратно. А они люди понятливые.
— Вот сукины дети, — сказал Мерцалов неизвестно в чей адрес. — Да, еще возни будет с этими инвалидами. Но у нас они проживут подольше, а? Кстати, я узнал в аэропорту одного парня. Менотти. Когда-то давно он служил в карабинерах, в Италии, и тогда мы пересеклись по одному делу. Воистину, все течет, все изменяется… или изменяет.
Впрочем, это пустяк. Погоди. — Он смотрел теперь на экран. — По-моему, у них там проблемы. Что это они так засуетились? А тут… Какого черта? Кто ломится?