– Я избавился от ее тела, – говорит Бено, проходя к столу. – Как и от других видий. Марциан бывает слишком любвеобилен. А эти видии… Не знаю, чем они ему не угодили. Ну правда, малышка, не думаешь же ты, что я стал бы убивать беспомощных женщин?
Он поднимает на меня взгляд, но я молчу. «Стал бы», – отвечаю ему одними глазами. Ради своей выгоды этот человек готов на все.
– Марциан не убивал их, – тихо произношу я, покачав головой.
– С чего бы тебе это знать? – Бено щурится, устраиваясь в кресле с мягкой спинкой и втирая в руку мазь, которую достал из ящика.
– Я знаю. Молли осталась жива, – отвечаю я, чуть краснея.
– Ты была у него? – прямо спрашивает королевский советник.
– Да, я была в спальне Марциана, – отвечаю я, подняв голову. Пусть Бено думает, что хочет.
– Тогда ты должна знать, как он может быть безумен. И по-прежнему будешь утверждать, что это не он? А может, это ты сама избавляешься от соперниц? Ах ты солнце мое! Как же я не догадался! Ревнуешь?
Я лишь сверлю его взглядом. Молча разворачиваюсь и ухожу.
– Жду тебя с книгой! – выкрикивает мне в спину Бено.
– Рада, что тебе уже лучше, – отвечаю я, подходя к двери.
Бено доставляет мне слишком много хлопот. Я совершенно не хочу возиться с ним или уж тем более – помогать. Но он многое знает обо мне, вот же неприятность.
– Стой! Вот, возьми перчатки! Не будешь же ты ходить по замку с силоцветом у всех на виду!
С этим сложно поспорить.
Прохожу несколько коридоров, люди не обращают на меня внимания или делают вид, что меня здесь нет. Иду быстро, обхватив себя руками. Только бы добраться до своей спальни. Но кто-то останавливает меня за локоть. Я не сразу узнаю эту девушку – фрейлину принцессы.
– Ирис, вот ты где! Я тебя повсюду искала. Ее Высочество просит тебя подойти в галерею, где она любит рисовать.
– Сейчас?
– Да, Ирис, она сказала, это очень важно. Ты знаешь, где это, или тебя проводить? И что у тебя за странный вид? – Девушка недоуменно оглядывает меня с ног до головы, а мне хочется провалиться сквозь землю. – Да, я все-таки провожу тебя, хоть это и недалеко.
Она снова берет меня за локоть и буквально тащит за собой. Никак не могу вспомнить ее имя. На вид девушка совершенно невзрачная, с русыми кудряшками и невыразительными чертами лица. Будто кто-то нарисовал ее портрет акварелью, размыв линии.
Когда мы доходим до галереи, я наконец вспоминаю ее имя. Кассара. Именно она была в покоях принца Марциана этой ночью. Моя нога зависает в воздухе, я останавливаюсь, но меня толкают в спину так, что я чуть не падаю вперед. За спиной захлопывается дверь, а меня окружают три фигуры. Кто-то из них успевает надеть мне на голову мешок. Меня больно пинают в живот, еще и еще раз. Я вспоминаю про панцирь, который покрывал мое тело в Сфере. Как вызвать его, как использовать камень? Не успеваю подумать, боль раскалывает меня напополам. Почему силоцветы не спасают меня? А мне ведь казалось, что я такая всевластная.
Удары сыплются с трех сторон, пока один не обрушивается мне на голову. И дальше – только тьма.
Призрак
Зачем я сболтнул девчонке, что меня послал ее отец? Сам не понимаю. Но я в долгу перед ним, и лучшего способа вернуть долг не придумать. Он держал свою дочь здесь, чуть ли не взаперти, ничего не рассказывая о силоцветах? Немыслимо! О таком ребенку рассказывают первым делом, ведь нужно учиться, много и усердно. Тренироваться каждый день. Когда дело касается силы камней, нельзя быть слабым.
Возможно, из этой девочки и выйдет толк, если взяться за нее всерьез. Но она чересчур наивна, а порой нелепа.
Пока она, уверен, приходит в себя после нашей утренней тренировки – хотя это была только разминка, я изучаю окрестности: сколько времени у нас есть, пока сюда не прибудут и другие стратумы?
Ящерица наконец привела меня к принцессе Витриции – и вновь погасла. Но чем больше я слежу за принцессой, тем больше понимаю: Проблеск у нее. Тамур тоже хочет заполучить эту великую силу. Вот только я ему не позволю. Не на этот раз, со злобой думаю я.
На моих глазах происходит чудо: принцесса находится в оранжерее одна, меня она не видит, но я прекрасно вижу ее. Мягкие черты лица, легкая грусть в зеленых глазах. Принцесса сидит за небольшим мозаичным столиком и разглядывает увядшее растение, будто думает, с какой стороны к нему подступиться. И вот она касается стебля у самого основания – я вижу легкое свечение, сияние, хотя силоцвета я не замечаю.
Возможно, сила – внутри принцессы.
Ирис
– Смотрите, очухалась! – проносится над головой язвительный голос. Я знаю его обладателя, но в голове так звенит, что я не могу собраться с мыслями.
– Давайте только побыстрее. – Тонкий голосок фрейлины Кассары.
Эта девчонка заманила меня в ловушку. Неужели все из-за того, что я прогнала ее из спальни принца? Не успеваю закончить эту мысль, как снова вижу яркий свет – с моей головы снимают мешок.
– Ну и как? Понравилось, когда тебя избивают в полной темноте? – Передо мной маячат серые туфли, выглядывающие из-под черных плащей. Обвожу взглядом галерею, пытаясь собрать воедино размытые образы, зажмуриваюсь и снова разлепляю глаза. – Чего молчишь, колдунья? Язык проглотила? Следовало отрезать его тебе, а не ей!
Пятна света наконец собираются в силуэты, становятся четче. Я поднимаю голову и вижу перед собой трех послушниц, облаченных в черное. Стара чуть ли не рычит, глядя на меня. Ее длинное лицо искажено, крупные зубы сверкают в оскале. В руке она держит секиру с короткой рукояткой и узорчатым лезвием. От ее вида я моментально прихожу в себя и отползаю назад.
По левую руку от Стары переминается с ноги на ногу Молли. Я никак не ожидала увидеть ее здесь после всего. Но она жива, и от этого на душе немного светлее. Вот только ее глаза: некогда серо-голубые, они стали абсолютно белыми. Взгляд видии устремлен поверх меня, в пустое пространство. Губы шевелятся, и я понимаю, что она выговаривает лишь одно слово, снова и снова: «Ирис, Ирис, Ирис…»
Она не видит, понимаю я.
«…В полной темноте», – проносятся в голове слова Стары. Неужели так обернулась для Молли эта злосчастная ночь? Неужели нам не удалось спасти ее целой и невредимой?
Но, вспомнив ту серебристую тварь, я радуюсь, что Молли в принципе осталась жива.
Справа от Стары возвышается третья видия. Она для меня еще большая неожиданность, поскольку ей не следует покидать Башни Тишины. Но вот она передо мной, как всегда надменная и прекрасная. На невозмутимом, некогда гладком лице пролегли тонкие морщинки, следы пережитой боли, отчаяния, страха. Это Кеззалия.
– Умоляю вас, быстрее, – тараторит фрейлина. – Сестра, сюда могу прийти в любую минуту.
Я перевожу взгляд на девчонку и неожиданно для себя улавливаю на юном лице Кассары знакомые черты. Сестра? Они с Кеззалией сестры? Первая дочь стала видией, ей предрекали судьбу королевы. Младшая дочь – фрейлина принцессы. И игрушка в постели принца.
От всех этих мыслей мне невыносимо плохо.
– Чего вы хотите? – спрашиваю я.
– Избавить королевство от нечистой, – говорит Стара так, словно плюет мне в лицо. – От тебя. Мы давно заметили, какая ты. Не зря твою мать называли колдуньей, ты недалеко от нее ушла. Никто не хотел иметь с тобой дела, никто не хотел касаться этой… заразы. – Стара обводит взглядом девушек. Из-под капюшона выглядывает ее толстая и тусклая, как веревка, коса цвета соломы. Голубые глаза наполняются синевой, будто небо перед бурей. Она поднимает секиру, лезвие ловит солнечный лучик, который беззаботно скользит по нему, будто не зная о скрытой в нем угрозе. – Но ты сама так решила.
– Я? Ничего я не решала, – отвечаю я, сознавая груз своей вины за Кеззалию. Но оправдываться перед видиями я не собираюсь.
– Ты влезла в наши жизни, исковеркала их. Ты лишила Кеззалию языка и заперла в Башне!
Я не в силах посмотреть на новую Безмолвную. Нет, я должна. Должна увидеть то, что сотворила. И я поднимаю голову и смотрю. Глубоко в лазурных глазах Кеззалии притаился страх. Она боится меня. Они все боятся меня. И поэтому хотят избавиться.
– Ты убивала видий и прятала их тела! – продолжает плеваться ядом Стара. – Ты не могла смириться с тем, что не станешь королевой, да? Ты змеей проползла в кровать Марциана. А Молли. Посмотри, что ты сделала с ней! Она вернулась в келью в таком виде, ослепшая и рыдающая, в синяках, с твоим именем, запекшимся вместе с кровью на устах. И ты говоришь, что ты ни при чем?
Мне так тяжело, что не вздохнуть. Как доказать девушкам, что я не виновата? И почему я всегда должна что-то кому-то доказывать?
– Молли, – позвала я. – Молли, ты ведь знаешь, что это не так.
Я не понимаю, как мне призвать силы камней, столь отзывчивые прежде. Но почему они молчат сейчас, когда это так нужно, когда от этого зависит моя жизнь?
А ведь я только немного поверила, что могу быть сильной.
– Я бы очень хотела показать вам, вот только не знаю как… – шепотом произношу я.
Если бы девушки увидели, что мучило меня все эти годы, может, они поняли бы? Все тело болит от их несправедливых ударов. Или я это заслужила?
– Но Молли не погибла, – вслух говорю я. – И никто из видий больше не погибнет! – Мои слова наполняются решимостью. И что-то теплится в руке. Камушек, ты здесь? Мой новый силоцвет, тот, что в кольце, вдруг вспыхивает огнем, покрывая им всю мою руку. Я покажу им все, не знаю как, но покажу. – Молли, – снова зову ее я. – Дай мне руку, если ты веришь мне. – И я протягиваю к ней живой огонь. Я знаю, что он не причинит ей вреда. Мой огонь не таков.
– Она правда ведьма, – выдыхает за моей спиной Кассара. Я ощущаю, как она трясется от страха. Страх – теперь я понимаю, что сдерживало меня. Страх непонимания, страх вины… страх пустоты.
Стара заносит надо мной секиру. Я не моргая смотрю на нее, когда моей руки касается пухлая ладошка Молли.
– Я верю тебе, Ирис, – тихо произносит она, и ее мутно-белые глаза обращены ко мне. – Я верю тебе.