увшего удовольствия. Сейчас мне не хочется ни о чем думать, только парить… Высоко и безмятежно.
Но вдруг мое лицо щекочут мелкие крупинки. Песок, понимаю я с ужасом. Сверху на меня сыплет песок. Боюсь открыть глаза и вновь оказаться в пустыне, в Сфере. От одной этой мысли покрываюсь мурашками. Стряхиваю с лица песок, распахиваю глаза и не могу поверить. В отражении на меня смотрит другая.
Нет, лицо все то же, но волосы… Вместо беспроглядно черных они рыжие, совсем как камень в кольце на моем пальце. И точно так же сияют. Среди них чернеет лишь одна прядь – единственное напоминание о ночной шевелюре. Ахнув, я выпрыгиваю из своей ванной и поскальзываюсь на серебристо-белом песке. Кругом ни капли воды, только песок. Он не перестает наполнять комнату, но больше меня пугают отражения. В каждом я вижу перепуганную рыжеволосую девушку. Но это не я! Не я!
Слегка шатаясь, я встаю и наспех накидываю на себя кроваво-красный халат. Оглядываюсь – все полотенца теперь тоже алые, а не белые, будто пропитались кровью. Что происходит?
Сейчас все пройдет, дыши, Ирис. Это очередной приступ. Ты справишься. Правда? Чем глубже я дышу, тем сильнее навязчивый аромат проникает внутрь меня, забивая горло. Кашляю. Цепляюсь лишь за одну мысль – за дверью, в моей спальне, там ждет меня Призрак. Он выручит, спасет, в этом я не сомневаюсь.
Хватаюсь за дверную ручку и с ужасом отдергиваю ладонь. Вместо изящной латунной лозы теперь там сверкающая белая кость. Смотрю под ноги – весь пол усыпан костями, которые блестят, словно драгоценные камни.
О Великий Сотмир! Я набираюсь храбрости и снова берусь за ручку, поворачивая ее, и с неприятным хрустом дверь открывается, будто ломается чей-то позвоночник. Я распахиваю дверь все сильнее и сильнее, она туго поддается, скрип с каждым мгновением громче. Невыносимый, царапающий мой слух и разрывающий сердце.
Но в спальне темнота, наполненная густым ароматом. Я не боюсь темноты, напоминаю себе я. Вот только сейчас не вечер и тем более не ночь. Почему же так темно? Сердце колотится. Песок и кости, многие из которых торчат острыми пиками, царапают ноги. Я пробираюсь в спальню и тихо зову:
– Призрак, ты здесь? Что происходит?
Но он молчит. Я нигде не вижу его мерцающей фиолетовой тени. И вот тогда мне становится действительно страшно.
– Призрак! – Мой голос слишком громкий среди повисшей тишины. – Призрак…
Ничего не вижу, иду на ощупь. Зеркальная комната за спиной наполняется закатными тонами, но свет не проникает в спальню. Нащупываю комод, следом кровать…
– Где ты? Где же ты?
Вытягиваю вперед руку с кольцом. Оранжевый камушек слабо мерцает, и я напрягаю всю внутреннюю силу, чтобы он горел поярче. Силоцвет слушается меня даже в этом неправильном мире, освещая пространство кругом. Стоит свету соприкоснуться с тьмой, как знакомые предметы теряют очертания, и я переношусь в холодную заснеженную долину. Во все стороны раскинулись сугробы, по которым нещадно гоняет ветер. Снежная взвесь царапает лицо и руки. Но вот я замечаю нечто черное среди холода и снегов.
– О нет! Призрак!
Я кидаюсь вперед и поднимаю с земли черную перчатку с мелкими переливчатыми чешуйками. Она напоминает лапу убитого зверя.
Убитого?
Кружусь на месте, стараясь увидеть Призрака, разглядеть за стеной вьюги. И наконец я вижу его. Он раскинулся на заледеневшей земле, лежит спокойно, будто спит. Если бы не алый снег, ставший его ложем, я бы так и подумала. Мне не хватает сил стоять, и я падаю на колени, зажав в руке его перчатку.
– Нет, Призрак, только не ты!
Хочу заплакать, но вместо горячих слез на щеках застывает лед. И почему мне так невыносимо больно? Подползаю к нему на коленках, скрипя зубами от боли. Как такое случилось? Когда?
Сладкий аромат облаком висит над безжизненным телом. Иссиня-черные волосы покрылись инеем, белые губы поджаты, прекрасные доспехи разворочены на груди кусками оплавленного металла. Руку больше не защищает перчатка. Я касаюсь дрожащими пальцами холодной ладони с ярко-красными полосами немыслимых мучений. Кто оставил ему эти шрамы?
Трясусь от холода, страха и невыразимой боли.
Но вдруг громкий стук заставляет меня вскинуть голову.
– Ирис! Ирис! С тобой все в порядке?
Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с собой – с той, что спряталась за зеркалом. Вода стекает с моих черных волос, на плечи и грудь. Обхватив себя, я рыдаю так громко и горестно и в то же время радостно.
Он жив. Он жив.
– Все хорошо! – всхлипывая, выкрикиваю я. – Сейчас уже выйду!
Неужели это моя расплата за обладание силоцветами? Или это только начало?
Ноги предательски дрожат, когда я выхожу из ванной и осматриваю комнату. Здесь все как прежде. Ни песка, ни крови, ни костей или снега. Закутываюсь в белый халат и врываюсь в спальню, утыкаясь носом в теплую грудь Призрака. Он снял доспехи, оставшись в простой черной рубахе-безрукавке. Вот только перчатки так и не снял. Стискиваю мягкую ткань в кулаках и рыдаю, крепче прижимаясь к нему.
Он молча обнимает меня, гладит по волосам, но вдруг отстраняется, принюхиваясь.
– Ирис? Чем ты мылась? Этот запах…
– Что? – сквозь слезы спрашиваю я.
– Очень похоже на лунный цветок.
Я тру глаза, веки горят, будто в них еще остался песок.
Призрак возвращается из ванной со стеклянным флаконом, закупоривает его, открывает окно и выбрасывает на улицу.
– Что ты делаешь? – вскрикиваю я, представляя, как ароматный пузырек приземляется на голову прогуливающейся во дворе фрейлине. Но, подбежав к окну, вижу там густые заросли роз, среди которых теперь сверкает флакон.
– Лунный цветок иногда еще называют дурман-травой. Собранный в час Айсы, алой луны, он может причинить вред. Но некоторые силоманты пользуются им для усиления некоторых способностей, особенно психического характера.
– Например?
– Кто-то умеет читать мысли или видеть картины будущего…
Внутри все холодеет, совсем как в той заснеженной пустыне. Я видия, мог ли аромат этого цветка усилить мои пророческие силы, которых раньше и не было вовсе? Вот только теперь все изменилось, я могу то, о чем раньше и не подумала бы. Или даже больше… Знать бы, на что именно я способна и как с этим совладать. Призрак обещал научить меня, и может, это мой шанс узнать, кто я такая на самом деле.
Но если то, что привиделось мне, правда… Должна ли я рассказать ему?
– Хорошо, пора бы мне и отдохнуть, – говорю я неровным голосом и понемногу успокаиваюсь. – А ты пойди пока где-нибудь погуляй. Я не собираюсь спать с тобой в одной комнате.
– Но ты уже спала, – разводит руками Призрак, поблескивая лунно-серыми глазами.
– Мне пришлось. Тебе стоит подумать, где устроиться на ночлег… вне моей комнаты.
– Когда ты такая сердитая, мне очень страшно, – ухмыляется он. Потом подходит к подоконнику, на который кинул свои вещи, и достает из складок плаща белый тканый рулончик марли. – Давай сюда руку. Тебе нельзя ходить по дворцу с кольцом. В вашем королевстве с этим будет небезопасно. К тому же это идеально подойдет к твоему образу. – На мой удивленный взгляд он касается моей щеки, и я понимаю, что там, скорее всего, остался синяк.
Призрак усаживает меня на кровать и аккуратно перебинтовывает руку. Я завороженно смотрю, с какой ловкостью он делает это в своих когтистых перчатках, и вспоминаю его руки, покрытые пунцовыми шрамами.
– Скажешь, что случайно поранилась. Это будет намного лучше отрубленной головы.
Хочу спросить его про шрамы и почему он почти не снимает перчаток, но решаю, что пока мне достаточно того, что я знаю. Из головы никак не выходит образ из моего видения.
– Так-то лучше, – говорит Призрак, отпуская мою руку.
Мне даже чуточку жаль, что он закончил с перевязкой. А еще больше я жалею о том, что не чувствовала прикосновения его кожи. Что за глупые мысли? Встряхиваю головой и, ворча себе под нос, забираюсь под одеяло.
Призрак почти бесшумно устраивается на полу, ложась на спину и заводя руки за голову.
– Значит, ты остаешься, – скорее утверждаю, чем спрашиваю я.
Отчасти я даже рада этому, но в то же время меня пугает его близость. И будущее, которое неизвестным полотном раскинулось перед нами, позволяя лишь некоторым заглянуть в него и ужаснуться.
Следующие два дня Призрак живет в моей спальне. По ночам исчезает и возвращается под утро совершенно измотанный, рассказывая мне дворцовые сплетни. Знаю, что он опять ходил по дворцу невидимкой, и, похоже, это отнимает у него силы, хотя он ни за что не признается. Думаю, что всему виной та рана, которая еще до конца не затянулась, а может, так влияет на него сама природа силоцвета. Я ведь знаю о камнях ничтожно мало, что обязательно нужно исправить.
Принцесса будто позабыла обо мне среди суеты предстоящей свадьбы, не зовет меня на прогулки или на вечерние посиделки. Но мне самой нужно встретиться с ней и попросить о поездке в бабушкин особняк. Мне больно думать о том, что придется возвращаться туда, но другого выбора нет.
Только утром меня поймал в парке Бено и намекнул, что я должна побыстрее решить его проблему. Иначе ему придется сказать королю о пропавших видиях. Я знаю, как сильно доверяет ему король Марек, поэтому не могу просто отправить Бено ко всем демонам. Даже если он пойдет туда, то обязательно вернется. Уверена, он достанет меня из самой преисподней. Но в то же время мне жаль советника. Я видела, что с ним делала сила, и самое страшное – что он не нашел свой силоцвет.
Я постаралась как можно туманнее расспросить об этом Призрака. Что, если силомант не нашел вдруг камень? Призрак лишь прыснул со смеху и сказал, что так не бывает. Сила, открывшаяся внутри человека, обязательно сама притянет нужный драгоценный камень.
Я думаю о том, как это случилось со мной – и впрямь, камни будто сами попадались мне под ноги или бросались в руки. «Но вдруг такое все же случилось? – пытаю я Призрака. – Что тогда?» Он пожимает массивными плечами и говорит: «Понятия не имею. Наверное, силомант лопнет от переполняющей его силы. Пух!» Мне страшно даже представить себе такое.