– Мне он показался грубоватым.
– Что? – Витриция прекращает смеяться. Недоуменно смотрит на меня. И выдает еще более истеричный поток хохота. – Ирис! Ну и потеха! – Чуть успокоившись, принцесса произносит: – Он серьезный, возможно, чуть надменный, как и полагается лорду.
Я лишь раздраженно вздыхаю. Не хочу сейчас ни думать, ни говорить о Призраке. Мысли о нем выводят меня из равновесия.
Витриция смотрит на меня так, будто хочет сказать что-то еще. Взгляд ее мечется по сторонам. Я не решаюсь спросить о том, что увидела в яблоке видий. О голубом кристалле на груди принцессы. Как она связана с силоцветами?
По улицам города льется музыка. Девушки с цветочными корзинами дарят прохожим букетики и улыбки. На крышах сладко потягиваются коты.
Ко мне – не хуже вот такого кота – подпрыгивает Бено. Его лицо безмятежно, он совершенно спокоен. Все тревоги будто смыло вчерашним ливнем. Пробежавшая мимо девочка вложила мне в руку цветы – букетик фиалок, которые, как назло, снова возвращают меня мыслями к Призраку.
– Потрясающая работа, видия Ирис, – говорит королевский советник. – С твоей помощью я получил все, что хотел. Прими мои извинения за грубые слова.
Он не отрывает от меня восхищенного взгляда. Но мне неловко, потому что я больше не чувствую силы.
Букетик в моих руках покрывается серым налетом, чернеет. Я отбрасываю его в сторону, и он пеплом рассыпается в воздухе. Надеюсь, Бено ничего не заметил.
Вечером к королевству подползает туман. Он стелется по шероховатым булыжникам, покрывает их тонкой молочной дымкой. Мягкий, рассеянный свет окружает всех, кто выполз из домов на фестиваль. Стоит стемнеть, и жители Диамонта не высунут и носа, но не в эту ночь. Пестрят платья и мужские костюмы, передо мной мелькают яркие маски, расшитые блестками и перьями, колпаки, шляпы, атласные красные перчатки и разноцветные ленты в длинных русых косах.
Я и сама в маске. В черной маске, прикрытая черным плащом, я будто сливаюсь с темнотой. И мне нравится эта неприметность.
Уличные музыканты и придворные шуты, цветочницы и фрейлины, бродяги и принцы – сейчас нет никакой разницы. Маски и костюмы сделали всех равными.
Но я такая неуклюжая в этом платье Коломбины. Оно кажется мне слишком красочным, а декольте неуместно низким, и я плотнее закутываюсь в плащ, хотя совсем не холодно. Наоборот, этот вечер как теплый десерт на серебряном блюдечке принцессы.
Мое внимание привлекает группа бродячих артистов возле обшарпанной красной повозки странной округлой формы. Она стоит в укромном месте, под сенью двух дубов. Узкое длинное окошко прикрыто черными занавесками с рюшами, а под ним, на небольшом выступе, красуются бутылочки с разноцветными микстурами. Возможно, это и не лекарства вовсе, а огненные напитки.
Из повозки выходит женщина с длинными бордовыми волосами и тонким золотым обручем на голове. Ее шея и плечи совершенно оголены, из декольте легкой белой блузы с широкими длинными рукавами грозит выпрыгнуть пышная грудь. Будь я мужчиной, не смогла бы отвести от нее глаз. Да я и так, если честно, таращусь на незнакомку.
Она обходит повозку твердой походкой, подхватывает бутылек, откупоривает и выпивает залпом содержимое. Ее тело чуть заметно дрожит. Наши взгляды встречаются. Девушка манит меня пальцем и указывает на товар.
– Возьмешь парочку эликсиров?
Я робко качаю головой и отступаю на шаг.
Тут занавеска в окошке отъезжает в сторону, и на меня смотрит старушка. Ее лицо, сплошь покрытое морщинами, похоже на высушенный фрукт.
– Кто пожаловал в наш фургон? – кудахчет она и проваливается куда-то вниз.
Через несколько мгновений старушка оказывается возле меня. Она еле достает мне до пояса.
– Купи мой браслетик, сладкая, а я тебе погадаю, – крякает старушка. Красноголовая девушка хмыкает, в ее руке словно из воздуха появляется яблоко, которое она смачно откусывает.
– Спасибо, но у меня нет на это монет.
– На это – не на это. Откуда ж тебе знать, что пригодится! – взмахивает коротенькими ручками старушка.
Хочу уйти, но старушка так и суетится у меня под ногами:
– Раскрой ладошку, я тебе погадаю. Ты только погляди на браслетики! Разве тебе жалко пару монет для старухи?
И в самом деле, вдруг думаю я. Раскрываю ладонь. Старушка долго хмурится и что-то бормочет себе под нос. Потом сворачивает мою ладонь в кулак и улыбается беззубым ртом.
– Жить будешь долго, выйдешь замуж за принца, нарожаешь кучу детишек.
Она замолкает и хитро смотрит на меня, а я вспоминаю недавнее гадание для Витриции.
– А теперь моя пара монеток?
Она раскрывает почти детскую ладошку. Я качаю головой, и старушка хмурится:
– Ты должна отдать мне что-то взамен, понимаешь?
– Но у меня правда ничего нет.
Она всматривается в мое лицо, будто может увидеть его под маской.
– Ничего? А имя?
Какая ерунда. Кому интересно, мое имя?
– Как тебя зовут, милая?
– Ирис, – отвечаю я, сама не понимая зачем. Просто не могу держать язык за зубами. Слова скатываются с губ, словно горошины.
Старушка щерит рот с двумя выпавшими передними зубами. Распахивает пестрый балахон, и я вижу множество круглых деревянных бусин, нанизанных на нити. Удивительно, как она не падает под весом всех этих браслетов.
– Вытяни ручку, – велит она.
– Да бросьте, – вдруг говорю я, немного опомнившись. – Ваше гадание просто глупости.
Угораздило же ее выбрать для гаданий именно меня! Видию!
– Вытяни руку. – Глаза старушки вдруг как два серых камня.
Я снова подчиняюсь ей.
Она цепляет мне на запястье браслет-четки с круглыми деревянными бусинами и одной окрашенной в полуночно-синий цвет.
В ней виден отблеск Хильдегарды, тонкого золотистого полумесяца, похожего на кривую улыбку. Ухмыляется мне и старуха. В ее глазах шевелится нечто нехорошее. Волчье. Дикое. Древнее.
Но вдруг этот тайный уголок наводняет компания юношей и девушек в нарядах сельчан. Красным огнем поднимаются на ветру волосы девушки, и она скрывается в «фургоне», а старуха раздает девушкам деревянные браслетики. Звенят монетки. Звенит в ушах. Я безотрывно смотрю на запястье, на синюю бусину.
Я жду, понимаю я. Жду, что она окажется силоцветом. Но это просто крашеная деревяшка. Она молчит, как и мои камушки.
Неужели я на миг подумала, что я какая-то особенная? Что камни выбрали меня?
Теперь они изгнали меня, лишили своего покровительства. И я снова никто. Девочка, которая никому не нужна и никому не интересна.
На мои плечи вдруг ложатся теплые ладони. Невесомые, но уверенные.
Я не могу дышать. Оборачиваюсь, сердце замирает, а вместе с ним и душа. Она больше не мечется. Она спокойна.
Музыка смешивается с туманом. Призрак не сводит с меня серых глаз. Хорошо, что мое лицо наполовину скрыто маской – надеюсь, он не заметит румянца.
– Мне кажется или ты избегала меня? – без нотки веселости спрашивает он.
– Не про себя ли ты говоришь? – отвечаю я. – Ты был довольно-таки увлечен беседами с принцессой.
Музыка становится настойчивей. Ей сложно сопротивляться. Мы медленно идем по улице среди акробатов на ходулях, шутов и танцующих пар. Коломбина и Призрак.
Я замечаю вдалеке королевскую процессию, но мы не торопимся к ней. Замедляем шаг. Отчего-то я зла на Призрака, но не могу понять причину.
В какой-то момент его рука ложится мне на талию, а второй он подхватывает мою ладонь в перчатке, под которой спрятано кольцо с силоцветом.
– Мы могли бы немного… потанцевать? – спрашивает Призрак, желая поймать мой взгляд, но, встретившись с ним, отворачивается и выдыхает облачко пара. Странно, но я даже не почувствовала, когда похолодало.
Призрак отводит в сторону мой плащ, притягивая ближе к себе. Собираюсь ответить ему, что не умею танцевать, когда он делает первый шаг. Напористый, беспрекословный. Я вынуждена подчиниться, и мне это безумно нравится.
Туман приносит прохладу, но еще никогда мне не было так тепло. Мы неспешно кружимся по широкой главной улице. Я не замечаю никого, кроме Призрака. Он здесь, со мной, и смотрит лишь на меня. А вдруг он снова проверяет меня? – влетает в голову пугающая мысль.
Сбиваюсь с ритма, хочу убрать руку из его ладони, но он сжимает ее крепче, не отпускает. Сбежать я не могу. И не хочу.
Он останавливается между двумя танцующими парами и кружит меня на месте, после чего мощным рывком уводит за собой направо. Мы оказываемся в тесном переулке, где больше нет никого, кроме нас. Сюда не проникает даже свет фонарей. Темнота окутывает меня, я не вижу ничего кругом.
Мы все еще движемся в танце, медлительном, ленивом, будто покачиваемся на волнах этой ночи. Ночь Туманов. Белесый шлейф пробрался и сюда, рассеиваясь легкой синеватой дымкой. От каменных стен домов идет холод, и впервые за вечер мне становится по-настоящему зябко. Я не могу говорить. Забыла как. Да и Призрак тоже. Он лишь смотрит, и смотрит, и смотрит…
Взгляд его опускается вдруг ниже. Наконец он позволил себе посмотреть на мои губы. На них начертано тайное послание, которое сможет прочесть лишь тот, кто пожелает. Посвященный.
Сейчас я с радостью посвятила бы его в свои сокровенные мечты.
– Ирис… – Голос Призрака срывается.
Его рука в кожаной перчатке ложится на мою шею, припечатывая меня спиной к стене. Даже сквозь плащ камни холодят мне кожу.
Но губы горят пламенем, предвкушая совсем другой огонь.
Из глубины переулка доносится усмешка, пелена тумана скрывает двух людей. Оба крепкие, одного роста. Когда они выходят вперед, я вижу их лысые черепа со страшными татуировками в виде черной звезды. Одеты они в черную кожу со множеством металлических пластин.
– Кондор… Сайрос… – рычит Призрак, выпуская меня из объятий, полуживую.
– Наш Призрачный пустоцвет, – растянуто говорит мужчина с дикими красными глазами.
– Не далековато ли вы, щенки, забрели? Отбились от своей шайки?
Я вздрагиваю от грубого голоса Призрака.