— Мм… Я могу продать этот товар за пятьдесят процентов прибыли…
Торговцы, связанные с киноиндустрией, предлагали немалые деньги за эту записную книжку, но это была единственная вещь в мире, которую Фиглер ни за что не продал бы. Это был не просто источник его существования — это была его жизнь.
Он опустился на стул с книжкой в руках и закурил. Табачный дым забулькал в его заложенных бронхах, словно в кальяне. «Кх-кх!» — закашлялся Фиглер. Он выбросил окурок и надел шляпу, затем закрыл книжку, постучал себя по груди одежной щеткой и вышел на улицу.
Сначала он направился на Мортимер-стрит, где на первом этаже одного из зданий висела табличка: ПОСТАВКИ ДЛЯ РОЗНИЧНЫХ ПРОДАЖ. П. ПИНКУС. Фиглер вошел. Секретарша преградила ему путь.
— Пинкус у себя? — спросил Фиглер.
— О, мистер Пинкус очень занят, сегодня он никого не принимает.
— Понятно. В таком случае я пройду прямо сейчас, — сказал Фиглер. Глядя прямо перед собой с серьезным, сосредоточенным видом, он вежливо отстранил секретаршу и вошел в кабинет.
Это была крошечная, обитая фанерой каморка, не больше ванной комнаты средних размеров, битком набитая бумагами. Корзина для мусора была переполнена старыми каталогами; бесчисленные груды счетов, записок, квитанций и накладных, наколотые на старые проволочные шпильки, висели на стенах, как новогодние гирлянды, скручиваясь в теплом влажном воздухе. На столе стоял электрический обогреватель, похожий на медную чашу и испускавший волны удушающего жара прямо в лицо мистеру Пинкусу. Это был невысокий, плотный, легко возбудимый человек с сигаретой в зубах. Плотная струя синего дыма, подхваченная теплыми волнами, таяла в воздухе, исчезая без следа.
Когда Фиглер вошел, Пинкус поднял глаза.
— Что такое? Что такое? Что у тебя, Джо? Я занят, занят. Что у тебя?
— Слушай, — начал Фиглер, — как там у тебя обстоят дела со стульями с гнутыми деревянными спинками?
— Стулья с гнутыми спинками! — вскричал Пинкус. — Чтоб им сгореть! Целый день я только о них и слышу! Я сижу тут как на иголках, мне уже плохо от стульев с гнутыми спинками — а тут еще ты, и тоже с этими стульями!
— Шшш! Спокойно! Ты не можешь достать их, верно?
— Конечно нет! Если бы я хотел покупать у Липского, у меня бы был миллион этих чертовых стульев. Кто хочет иметь дело в этим жуликом Липским?
— Послушай, речь идет о маленьких стульях с круглыми гнутыми спинками?
— С гнутыми спинками! А какие же еще стулья я мог иметь в виду?!
— Липский все скупил.
— Он еще будет мне об этом говорить! У меня сердце кровью обливается, а он еще будет мне говорить!
— Ладно, ладно. Я могу раздобыть для тебя немного.
— Сколько?
— Двадцать гроссов.[12]
— Двадцать гроссов? И почем?
— Липский дерет по семьдесят шиллингов за дюжину. Я готов тебе скостить.
— Сколько?
— На одиннадцать шиллингов за дюжину.
— Продолжай! Так ты просишь пятьдесят девять шиллингов за дюжину?
— Точно.
— Мне нужно двенадцать гроссов.
— Да, я понимаю. Но я могу продать тебе только три гросса.
— Да что ты жмешься! Я в два счета продам весь товар…
— Послушай, — терпеливо проговорил Фиглер, — не болтай ерунду. Тебе прекрасно известно, что все до единого маленькие стулья с круглыми гнутыми спинками на нашем рынке принадлежат Липскому. Это так?
— Ну?
— Отвечай прямо на мой вопрос: да или нет?
— Ну да, да — и что?
— Хорошо. У меня есть несколько гроссов. Я могу продать их тебе по сниженной цене. Так что хорошенько подумай, Пинкус. У меня ведь и кроме тебя есть еще друзья в бизнесе, которым я готов оказать эту услугу.
— И?..
— …И если ты хочешь три гросса по пятьдесят девять шиллингов за дюжину, говори да или нет, и я доставлю тебе их сегодня по получении чека. Если нет, тогда до свиданья. Ну что?
— Ладно, я возьму три гросса. Так ты говоришь, по пятьдесят пять шиллингов за дюжину?
— Пятьдесят девять!
— Да ладно тебе! Не дури! Ты бы мог мне скостить по четыре пенса за стул.
— Пинкус, не смеши меня. Я тут оказываю ему услугу, сбавляю цену, — Фиглер щелкнул указательным и большим пальцами, словно давя невидимую вошь, — вот настолько, а он еще недоволен! Слушай, давай не будем спорить — у меня на это нет времени. Я не скину больше ни фартинга. Мне тоже нужно на что-то жить! Ты ведь меня знаешь: я человек прямой. У меня репутация, в конце концов. Три гросса по пятьдесят девять шиллингов за дюжину. Если бы ты сказал: «Пятьдесят восемь фунтов, одиннадцать пенсов и три фартинга», я бы ответил: «Нет! Нет, нет и нет!» Сто шесть фунтов четыре шиллинга за три гросса. Да или нет?
— Сто шесть фунтов.
— Сто шесть фунтов и четыре шиллинга.
— Забудь о четырех шиллингах!
— Сто шесть фунтов и четыре шиллинга!
— Ладно, так и быть. Беру.
— Я предлагаю ему прекрасные стулья по пятьдесят девять шиллингов за дюжину, а он мне делает одолжение! «Беру»! Я доставлю их сегодня к твоему складу. Мне нужен твой чек к моменту доставки.
— Ладно, дай мне неделю.
— Слушай, Пинкус, ты меня знаешь, я никогда не даю в долг. Я не могу. Сам подумай: как я могу разбрасываться сотнями фунтов? Нет, деньги мне нужны сразу. Или ничего не выйдет.
— Ладно, попробую что-нибудь придумать. Кстати, сегодня мне надо срочно доставить партию товара…
— Знаю-знаю. Уилсону.
— Кто тебе сказал об Уилсоне?
— Не важно. Я знаю, и все. Когда тебе нужно доставить ему товар?
— Прямо сейчас. Вообще-то это нужно было сделать еще вчера.
— Да, я слышал. Ладно, я доставлю тебе стулья прямо сегодня, как только получу чек.
— Фиглер, мы уже не первый год ведем с тобой дела, и я доверяю тебе, как родному брату. Если ты говоришь, что с товаром все в порядке, я знаю: так оно и есть. Когда я смогу на него взглянуть?
— В четыре.
— Боюсь, к четырем я еще не успею вернуться. Давай в шесть.
— Ладно, в шесть так в шесть.
— Так, я запишу сумму… Я немедленно выпишу тебе чек. Сто фунтов…
— Сто шесть фунтов и четыре шиллинга.
— …Четыре! Четыре! Сто шесть фунтов!
— …И четыре шиллинга.
— Ладно, увидимся позже.
Фиглер вышел из кабинета.
Окажись Фабиан на его месте, он наверняка вызвал бы такси; но Фиглер, прекрасно осведомленный о дорожных пробках и черепашьей скорости наземного транспорта, неторопливо направился к метро. Двадцать минут спустя он уже чихал и откашливался в конторе «Липский и компания» на Бишопгейт. Липский-младший был молодым энергичным человеком, настоящим экспертом в том, что касается нравов продавцов, равно как и покупателей, спокойным и беспристрастным. Можно сказать, что в сфере поставок для ресторанов он был своего рода Дарвином, который вполне мог бы дать научно обоснованную классификацию весьма необычной флоры и загадочной фауны мира общепита.
Фиглер сказал ему:
— Мне нужны маленькие стулья с круглыми гнутыми спинками — номер семьдесят два икс.
— Семьдесят два икс? Пожалуйста! Сколько хотите! Очень хорошая партия. Невозможно нигде достать, знаете ли. Для вас — по семьдесят шиллингов за дюжину.
— Дело в том, мистер Липский, что я покупаю их для одного парня, который открывает что-то на севере.
— На севере? А что он открывает?
— Что-то вроде лекционного зала.
— Могу я узнать где?
Фиглер выпалил, не раздумывая ни секунды:
— Неподалеку от Блэкберна, в городишке под названием Даруэн.
— Даруэн?.. И что же?
— Ну вот, бизнес есть бизнес. Я тоже хочу кое-что с этого поиметь, так что вам лучше скинуть пару шиллингов с дюжины…
— Боюсь, что это невозможно.
— А мне кажется, это вполне возможно. Вы меня знаете. Мы уже не первый год ведем дела. Вы не останетесь внакладе. Я сам покупаю эти стулья под свою ответственность. Будьте другом — уступите мне их по шестьдесят пять шиллингов за дюжину.
— Ладно, я скажу вам, что я сделаю. Я продам вам три гросса по шестьдесят семь фунтов шесть шиллингов.
— Я думал, что могу рассчитывать на большую щедрость, учитывая, сколько лет мы ведем дела…
— Такова жизнь. Бизнес есть бизнес. В любой другой ситуации я был бы настолько щедр, что вы бы удивились. Окажетесь на мели, приходите ко мне, и я не раздумывая дам вам десять фунтов. Но бизнес есть бизнес.
— Да будет вам! — прохрипел Фиглер умоляющим тоном. — Шестьдесят шесть шиллингов. Это получается по пять с половиной фунтов за один стул.
— Да, но такой стул нигде не достать и за семь шиллингов.
— Ладно, послушайте, дайте мне три месяца, чтобы расплатиться.
— Не могу.
— Вы не доверяете мне?
— Доверяю. Я никогда не слышал, чтобы вы кого-нибудь подвели. И все-таки вы частное лицо, а не фирма, и я не могу этого сделать. Но я скажу вам, как поступлю: я пойду вам навстречу. Заплатите мне половину сразу, а за вторую половину вы заплатите по чеку через двадцать восемь дней.
— По шестьдесят шесть шиллингов?
— Для вас — по шестьдесят семь шиллингов за дюжину, и ни на фартинг меньше. Это мое последнее слово.
— Слушайте, скиньте еще на треть…
— Нет, повторяю, это все, что я могу сделать. И это только для вас.
— Так… Могу я сразу получить товар?
— Как насчет послезавтра?
— А что, если товар мне нужен прямо сейчас?
— Это невозможно. Все фургоны на выезде.
— Ничего. У меня свой.
— С каких это пор?
— О, с недавних пор я работаю с крупными партиями товара. Я нанял фургон. Ладно, выписывайте счет-фактуру, а я выпишу чек.
— Ладно, мистер Фиглер. Это будет шестьдесят фунтов шесть шиллингов.
— Пусть будет шестьдесят фунтов.
— …И шесть шиллингов.
Фиглер выписал чек на шестьдесят фунтов и пихнул его через стол. Липский спокойно взял его, поблагодарил Фиглера и сказал:
— В таком случае выпишите второй чек на шестьдесят фунтов и двенадцать шиллингов.
— На шестьдесят фунтов.