завтрак — сандвичи с языком…»
Она остановилась, чтобы взглянуть на пару серебристо-оранжевых туфелек, выставленных в витрине. Они стоили шесть шиллингов одиннадцать пенсов. Повинуясь безотчетному импульсу, она вошла в магазин.
— Я хочу примерить серебристо-оранжевые туфельки, которые у вас на витрине.
— Какой у вас размер, мадам?
— Мм… Четвертый.
— Я весьма сожалею, мадам, но у нас остались только третий и пятый размеры.
Ви чувствовала себя как человек, которому грозит тяжелая утрата: без этих замечательных серебристо-оранжевых туфелек ее жизнь теряла всякий смысл.
— Я их примерю. Дайте мне третий.
Она втиснула ногу в туфлю и проковыляла три шага, морщась от боли.
— Может, вам больше подойдет пятый размер, мадам?
— Нет, я никогда не беру пятый размер… А вы эти сможете растянуть?
— Ненамного, мадам. На вашем месте я бы примерила пятый размер — это очень маленькая модель.
— Растяните эти. — Она проводила продавщицу глазами — ей почему-то было страшно выпускать из виду эти серебристо-оранжевые туфельки. Они были для нее дороже самой жизни, она нуждалась в них больше всего на свете.
— Теперь вам будет легче, мадам.
— О-о-о! — Ви надела туфли. На этот раз она смогла одолеть пять шагов. — Да, так гораздо лучше. Они еще растянутся, если их немного поносить, так ведь?
— О да, мадам.
— Ладно, я беру их.
Девушка положила туфли в коробку. Ви прищурилась: слишком они красивы, чтобы их прятать. Она вышла из магазина, прижимая коробку к груди.
Не пройдя и десяти шагов, она остановилась у витрины магазина канцелярских принадлежностей, в которой были выставлены пузырьки с разноцветными чернилами — красными, желтыми, оранжевыми…
«Оранжевые чернила! Я смогу писать письма цветом своих новых туфель!» — подумала Ви. Она почти вбежала в магазин.
— Сколько стоят оранжевые чернила?
— Шесть и девять пенсов, мисс.
— Дайте мне пузырек за шесть пенсов.
Ви упрятала пузырек в сумочку. Потом вспомнила, что вышла затем, чтобы купить лифчик и пару чулок. Ну, положим, лифчик может подождать, но чулки ей просто необходимы. В лавке Гроссмана продаются неплохие чулки всего за шиллинг одиннадцать пенсов… Но сразу за магазином канцелярских принадлежностей был расположен универмаг «Вулвортс».[17] Она зашла внутрь, не собираясь ничего покупать, просто посмотреть. В «Вулвортс» не заходят с намерением сделать покупки — туда заходят как в музей: побродить, поглазеть. А потом появляются в дверях, держа в руках баночку краски, ножовку, чайник, фунт карамелек, набор подставок для яиц, блокнот, абажур, лампочку, ластик, порцию мороженого, резиновый поясок, две столовые ложки, рулет с вареньем, рулон туалетной бумаги и пакетик семян.
Прилавок с косметикой притягивал Ви как магнит.
«Попробуйте новые духи „Тайное очарование“» — гласил рекламный плакат. Ви схватила флакон подобно тому, как умирающий от голода хватает кусок черствого хлеба.
— О мисс!
Дзинь! — звякнула касса. Ви сунула флакон духов в карман. «Зачем ты тратишь деньги на духи, когда у тебя и так целая дюжина флакончиков! — увещевал ее внутренний голос. — Сейчас же купи чулки, пока не истратила все деньги!» Ви решительно сжала зубы. Но универмаг «Вулвортс» — это соблазнитель, настоящий змей-искуситель, с изощренным коварством выставляющий у дверей самые завлекательные вещи; он искушает вас, когда вы заходите внутрь, а когда выходите наружу, наживается на ваших слабостях. У самого выхода Ви заметила прилавок с искусственными цветами.
Искусственные цветы были ее слабостью. Парусиновые камелии, бумажные розочки, бархатные фиалки были по непонятным причинам близки ее сердцу. Она купила нечто отдаленно напоминающее букетик анютиных глазок. «Чулки! Чулки!» — кричал ее внутренний голос. Она проворно схватила пакетик с искусственными цветами. Теперь, не теряя ни минуты, она пойдет к Гроссману, вот прямо сейчас и пойдет…
Стеклянные изумруды, оправленные в позолоченный металл, подмигивали ей в ювелирном отделе, словно глаза самого дьявола. Она взяла в руки пару сережек: сорок среднего размера бриллиантов, оправленных в платину, с застежками, на кусочке картона — и всего за шесть пенсов! В «Вулвортс», должно быть, все сошли с ума: продавать по дешевке такие красивые вещи!
— Эти, мисс?
— Спасибо, мадам!
Дзинь!
«В конце концов, — подумала Ви, — у меня еще осталось целых полкроны…» Она вышла на улицу и пересекла дорогу, полная решимости купить чулки. Но, подавшись в сторону, чтобы увернуться от автобуса, очутилась прямо у дверей «Черной лошади».
У дверей пивной!
Двустворчатые двери открылись и тут же закрылись, подобно гигантским челюстям, проглотив ее.
— «Джонни Уокер», — сказала она барменше. Выпив, она почувствовала себя гораздо лучше. — …И еще один.
«О Боже, мои чулки», — молнией промелькнуло в ее мозгу. В кошельке оставался всего один шиллинг. Но в конце концов всегда есть «Вулвортс». Пара чулок по шесть пенсов за каждый, только на один раз… Прикончив вторую порцию виски, она вернулась в «Вулвортс».
По дороге к прилавку с чулками она старательно избегала глядеть по сторонам. Чулки, чулки, чулки, чул…
Краем глаза она увидела шелковый носовой платок в горошек, замялась и нерешительно протянула к нему руку. «Нет! Нет!» — слабо вскрикнул внутренний голос. Но она ведь только пощупает, и все. Она прикоснулась к платку, подержала его в руках некоторое время, подумала и…
— Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам? — спросила молоденькая продавщица.
— Заверните мне это, — сказала Ви. Ей хотелось надавать себе пощечин. Потом вдруг ее осенило: «Да ведь я же могу носить сандалии, если сделаю педикюр…»
Она вернулась к прилавку с косметикой. Лак для ногтей… Темно-красный…
Дзинь!..
— Спасибо, мадам.
Истратив все деньги, она вернулась домой и выложила покупки на кровать Хелен.
— Так ты купила, что хотела? — спросила Хелен.
— О да!
— А что в коробке? Туфли?
— А? — Ви открыла коробку, достала оттуда туфли, подержала их и, скорчив гримасу, бросила обратно в коробку со словами:
— Господи, до чего же они страшные!
В девять часов Ви начала одеваться, пританцовывая по комнате Хелен, постепенно доводя себя до обычного ежевечернего неистовства.
— Слушай, Хелен, — сказала она, — почему бы нам не пойти вместе?
— Не мели ерунды.
— Что толку сидеть дома и киснуть?
— Я не кисну.
— Да киснешь ты, я вижу, что киснешь… Знаешь, Хелен, ты должна найти себе мужчину.
— Ты опять за свое!
— Да, но тебе это просто необходимо.
— Не смеши меня. Зачем?
— Тебе нужен настоящий…
— Ой, пожалуйста, не продолжай! — Лицо Хелен залилось краской, она устремила на Ви пылающий взгляд: — Ты думаешь, я об этом не знаю? Но это мое дело! Что я, по-твоему, должна делать? Выбежать на улицу, схватить за руку первого попавшегося мужика и потащить домой? Бегать по улицам с криком: «Мужчина! Эй, мужчина!» Конечно, мне хотелось бы, чтобы со мной рядом был мужчина, но не абы какой, разумеется. У меня высокие требования.
— Вот, — проговорила Ви с видом умудренной опытом женщины, — когда-то я тоже так рассуждала. Мне безумно нравился Клайв Брук…
— Не могу же просто взять и упасть мужчине в объятия. Мне нужно полюбить человека, привязаться к нему, а уж потом…
— Но какие у тебя шансы кого-нибудь встретить при твоем образе жизни?
Хелен пожала плечами:
— Никаких.
— Тогда почему нам не пойти сегодня вместе?
— Дорогая, ты можешь себе представить меня болтающейся по ночным клубам в поисках мужчины? Не будь…
— Я хочу сказать, что там ты сможешь узнать… жизнь.
— Ты называешь это жизнью?
— Называй это как хочешь. Я этим живу. Знаешь, Хелен, а ты все-таки дура.
— Ладно, — кивнула Хелен, — но ты еще большая дура.
— Я? Это еще почему?
— Ну… Посмотри, как ты живешь.
Слова Хелен задели Ви за живое — она открыла рот:
— Ты это о чем?
— Не спишь, питаешься кое-как, губишь свое здоровье. И ради чего?
— Кто это губит свое здоровье?
— Ты, кто же еще, и ради чего? Ради того, чтобы купить себе дешевые туфли и букетик искусственных цветов?.. Ха!
— Не гублю я свое здоровье! — вскричала Ви. — Я сильная как бык! И я имею свои несколько фунтов в неделю…
— Ну и посмотри, на что ты их тратишь! — От избытка чувств Хелен даже стукнула каблуком по полу.
— Кому какое дело, на что я их трачу? Это мои деньги. Я их зарабатываю! У меня-то, по крайней мере, есть деньги, чтобы их тратить. А у тебя? Ты целыми днями сидишь дома, ноешь, киснешь, хандришь — и это, по-твоему, полезно для здоровья? Не думаю! У тебя дома шаром покати, верно? А почему? Тебе не на что купить еду. А по ночам? Лежишь, уставясь в потолок, и гадаешь, удастся ли тебе найти работу за тридцать пять шиллингов в неделю, а чуть свет вскакиваешь с постели и бежишь за газетой. И ты задолжала домовладелице за две недели. А когда я говорю: «Пошли со мной, заработаешь пару фунтов», ты задираешь нос! Что ж, если я дура, то кто тогда ты?
Хелен молчала. Ви продолжала:
— Я это говорю, потому что желаю тебе добра. Все будут думать, что я пригласила тебя на вечеринку или что-то в этом роде. И в ночном клубе можно держать себя прилично. Посмотри на меня!
— В конце концов, если вести себя осмотрительно… — пробормотала Хелен.
— Ну да, я сорю деньгами. Согласна. Но только потому, что всегда могу заработать еще.
— Ага. Но долго ли так будет продолжаться?
— Что значит «долго ли так будет продолжаться»? С какой стати тебя это волнует? Тебе нужно есть сегодня и завтра, верно? А как долго, по-твоему, ты сможешь проработать стенографисткой? Сто лет? Тысячу?
«А ведь она права», — подумала Хелен. Нелегкие раздумья отразились на ее лице.
— Пойми, я желаю тебе только добра, — сказала Ви, — я ведь твоя подруга. У тебя симпатичное лицо и потрясная фигура. Ты запросто сможешь дурить парням голову. Тебе ведь не нужно ложиться с парнем в постель лишь потому, что ты с ним танцевала, верно?