Носсеросс расхохотался во все горло.
— А мне почем знать? Давайте на следующей неделе. Мэри заказала шубку: подождите, пока я заплачу по счету, а тогда уж и бегите, идет?
— Хо-хо-хо! Как скажете, Фил, как скажете. — Колено сэра Вильяма прижалось под столом к колену Мэри. Носсеросс, наблюдавший за ними ястребиным взором, заметил это движение.
— Вы меня простите? — проговорил он, широко улыбаясь.
Адам, проходивший мимо него с подносом, спросил:
— А где Хелен?
— Ушла, — отвечал Носсеросс.
— Куда?
— Ко всем чертям. По крайней мере, я на это надеюсь. Я только что ее вышвырнул. — У него на душе скребли кошки. — Адам, возьми бутылку бренди, «Курвуазье», и отнеси ее ко мне в кабинет.
— Фил… Не стоит выставлять себя на посмешище.
— Делай, что тебе сказано. У меня тяжело на сердце.
— Хелен! Где моя Хелен? — вдруг заорал Фабиан, которому наконец ударило в голову шампанское. — Подайте мне мою Хелен!
Его одинокий голос утонул в грохоте оркестра.
Ви, успевшая осушить полбутылки виски, порывисто обняла его за шею и проговорила:
— Гар-ри! Гар-ри! Помоги мне! Спаси меня! Моя домовладелица грозится выкинуть меня на улицу и забрать мои меха вместо платы за жилье!
Фабиан сунул ей в руки целую пригоршню серебра и оттолкнул ее прочь. Ви вернулась к своему столику, сжимая монеты в горячей ладони. Она вспомнила, что в магазинчике на Холборн видела пугач. Он был похож на настоящий револьвер, но, стоило спустить курок, оттуда выскакивала длиннющая зеленая змея. Она решила, что на следующее утро, как только откроются магазины, она пойдет и купит такой пугач, чтобы до смерти напугать всех в клубе.
— Бабах! — сказала она и расхохоталась, повизгивая от восторга.
Глава 18
Однажды утром, мучаясь от похмелья, Ви купила часы с кукушкой — громоздкую деревянную конструкцию, увенчанную фениксом, одну из тех, которые швейцарские крестьяне вырезают с помощью перочинных ножей. Зачем она их купила? Ей нравилось наблюдать, как из окошка выскакивает кукушка. Она вздрагивала от неожиданности, а затем начинала хохотать. Следующие два или три дня она провела сидя под часами, с беспокойством поглядывая на наручные часики в ожидании появления кукушки. Иногда нетерпение брало верх, и она подводила стрелки. Потом в механизме часов что-то разладилось: иногда кукушка высовывалась из окошка только наполовину, издавая слабый писк, иногда — особенно в десять минут четвертого — выскакивала оттуда как ошпаренная с дикими воплями «Ку-ку! Ку-ку!», повторяющимися ровно пятнадцать раз. Ви тогда подпрыгивала, потом принималась кружиться по комнате, потом останавливалась с открытым ртом, уставясь на кукушку, и умиленно вздыхала: «Как мило, правда?» Но через неделю кукушка ей наскучила, и она отдала ее Хелен в обмен на пудреницу в форме облаченной в кринолин дамы и цилиндрическую коробочку, которая, если взять ее в руки, начинала мычать, как корова.
Часы с кукушкой теперь висели в комнате Хелен. Хелен, которая, в отличие от Ви, понимала кое-что в подобных механизмах, привела их в порядок, и теперь они показывали точное время.
В тот день чертова кукушка — эта крикливая неугомонная птица, этот стервятник, раздирающий в клочья умирающее время, — выскочила из окошка и прокуковала ровно четыре раза.
— Прямо не знаю, — сказала Ви. — Везет тебе! Я ничего не могла с ней поделать. Чертова кукушка! Стоило мне заснуть, она начинала орать. Один раз она прокуковала двадцать пять раз подряд… — Ви захихикала. Ей вдруг пришла в голову отличная шутка: купить яичко, разбить его на полу под часами, а потом сказать, что это яичко снесла кукушка.
— А что, может, вернуть их тебе? — спросила Хелен.
— Нет-нет, не надо.
— Если они тебе нужны, ты только скажи.
— Не нужны. Вот что я тебе скажу: я отдам тебе за них мои оранжевые туфли, а еще пугач. Когда нажимаешь на курок, оттуда выскакивает змея. Обхохочешься! Просто умора!
— А что случилось прошлым вечером? — спросила Хелен.
— Я заработала около тридцати шиллингов.
— Я имею в виду — после того, как я ушла. Что они говорили?
— Фабиан все спрашивал о тебе. Фил напился. Он выдул две бутылки бренди.
Хелен улыбнулась:
— Почему?
— Бог его знает. Напился, и все тут. Адаму пришлось поддерживать его, чтоб он не упал. А Мэри была просто вне себя. Все повторяла, как это противно. Старина Чешант отвез ее домой на такси… Боже, ну и надрался же старый Фил! Представляешь, он дал Адаму в глаз!
— Неужели? А что Адам?
— Ой, он и бровью не повел. Просто сказал: «Спокойно, Фил», а потом поднял его легко, как стул, да и положил спать. А ты почему так быстро ушла? Тебя что, уволили?
— Мэри подложила мне свинью. Носсеросс начал качать права, и мне пришлось уйти. Но прежде я ему кое-что рассказала… Мэри и сэр Вильям Чешант! Не могу понять мужчин, которые западают на таких девиц. У него наверняка денег куры не клюют. Я как-то видела его фото в «Байстендер».
— Ему принадлежит весь Йоркшир, — отозвалась Ви.
— Ладно, не болтай ерунды.
— Чтоб мне провалиться! Однажды он запал на одну девчонку из «Красной розы» — так он открыл ей счет в банке и подарил машину и Бог знает что там еще. Она иногда заходила к нам, показывала девчонкам чековую книжку, а в этой книжке сотни две страниц, не меньше, такие малюсенькие голубые чеки. Вот подфартило-то, а? Видать, Мэри об этом мечтает. Что же ты теперь будешь делать?
— Уж конечно не собираюсь голодать! Начну зарабатывать настоящие деньги, много денег, а не эти жалкие гроши.
— Фабиан дал мне пятнадцать шиллингов, — сказала Ви.
— Все, с шиллингами покончено. А он очень мил, правда? — проговорила Хелен.
— У этих коротышек подчас побольше энергии, чем у некоторых здоровенных парней. И потом, большинство маленьких мужчин чертовски умны, — заметила Ви, — посмотри на Носсеросса. Посмотри на этого… Как его там…
— Видно, у Фабиана водятся деньжата? — спросила Хелен.
— Да у него никогда меньше сотни фунтов в кармане не бывает. И потом, у него есть кое-какая собственность.
— Какая собственность?
— Ну, не знаю… Просто имущество.
— Вот как.
Ви зажгла сигарету и сказала:
— Знаешь, у девчонки с твоей внешностью гораздо больше шансов, чем, скажем, у Адама.
— Ты это о чем?
— Ну, я, конечно, не имею ничего против Адама, но он… Знаешь, он какой-то…
— Тсс! Вот он как раз идет.
Ви поднялась и подмигнула Хелен:
— Ладно, я вас покидаю.
Адам постучал в дверь.
— Хелен, что случилось?
— Мэри все-таки своего добилась. Меня уволили.
Адам рассмеялся.
— Я смотрю, для тебя это радостная новость! — сказала Хелен.
— Да уж, не из печальных.
— Ты еще скажи: «Это сомнительное занятие». Ну давай же, предложи что-нибудь получше, вместо того чтобы хихикать и упиваться чувством превосходства! Но, что ни говори, ты ведь не можешь отрицать, что нам надо есть, хотя бы изредка! По крайней мере мне…
— Хелен, давай не будем ссориться, я устал.
— Я слышала, что Носсеросс напился.
— До положения риз. Бедный старина Носсеросс! Когда человек в его возрасте пускается во все тяжкие, это добром не кончается.
— И что потом?
— Я отвел его домой и уложил спать. Он предлагал мне пятерку, но я не мог взять у него деньги.
— Адам, ты рехнулся! Что, по-твоему, будет, если ты и дальше будешь продолжать в том же духе?
— О… Носсеросс славный старик. Он мне нравится. Думаешь, я смог бы содрать с него пять фунтов за то, что уложил его спать? Такую услугу я оказал бы и злейшему врагу.
— Ты же знаешь, у нас на счету каждый фартинг…
— Но это не значит, что я готов унижаться из-за каждого пенни! И вообще, что ты предлагаешь?
Хелен твердо проговорила:
— Я предлагаю объединить наши средства и немедленно открыть клуб, чтобы поспеть к Коронации. Ты ведь поможешь мне, правда?
— Хелен, я не хочу этим заниматься!
— Ты обещал!
— Я ничего не обещал. Я…
— Ладно, не увиливай. Ненавижу, когда увиливают. Почему ты мне сразу не сказал?..
— Говорил! И я вовсе не собираюсь увиливать. Только я никогда не обещал тебе ничего подобного.
— Нет, обещал — на самом деле, конечно… Ладно, ты устал… Ляг отдохни… Адам, мой бедный мальчик, что у тебя с глазом?
— Это Носсеросс, он нечаянно… Боже, как я устал…
— Постарайся расслабиться. О Адам, я так хочу, чтобы ты стал знаменитым, чтобы к тебе пришла удача. Но как можно чего-то добиться, если мы все время должны бороться за существование?
— Не знаю…
— Мы могли бы неплохо подзаработать, а потом и…
— О Хелен, ради всего святого, если ты снова о клубе, давай отложим этот разговор!
Его глаза закрылись. Хелен посмотрела на часы. В десять минут пятого она начала одеваться и с величайшей тщательностью облачилась в сине-белый костюм. Адам открыл глаза и сонно пробормотал:
— Ты куда?
— По магазинам.
В пять минут шестого она была на Бонд-стрит, в кафе «У Рауля».
Фабиан уже поджидал ее.
— А ты чудесно выглядишь, — проговорил Фабиан, оглядывая ее с головы до ног. — Кто бы мог подумать, что ты ночь напролет работала в «Серебристой лисе»? Бог мой, что за фигура! А кожа! Ты выглядишь как настоящая аристократка, к тому же ты умеешь носить одежду. Бог мой, что за женщина!
— Я рада, что тебе нравится, — отозвалась Хелен, наливая чай. — Один кусочек?
— Что? Ах да, конечно…
— А меня вчера уволили, — выпалила Хелен.
— Уволили? Господи, Носсеросс, видно, совсем спятил. Что же ты теперь собираешься делать?
— Хочешь знать, что я собираюсь делать, Гарри? Буду зарабатывать настоящие деньги сама: открою собственный клуб.
— Это требует денег.
— Знаю — в этом-то и проблема.
— У тебя есть какие-нибудь сбережения? — осведомился Фабиан.
— Ни единого пенни.
— А знаешь, это неплохая идея, — задумчиво пробормотал Фабиан, — дело-то весьма прибыльное…