— О, — надменно проговорила Хелен, — стоит мне только свистнуть, и у меня будет куча новых дружков. Я собираюсь зарабатывать настоящие деньги.
— Ты что, надумала открыть свой клуб? — взвизгнула Ви.
— Пока не знаю. Кое-кто предложил вложить деньги в мой клуб, но я до сих пор не решила. Как бы там ни было, я непременно его открою. Я вам покажу, что такое настоящий ночной клуб.
— А можно мне прийти к тебе работать?
— Посмотрим, — ответила Хелен и мысленно добавила: «Можешь убираться к дьяволу — ты мне осточертела, равно как и все прочие. Я буду работать одна».
— Правда, это будет здорово? — проговорила Ви. — Слушай, а ты заметила, что на улице не видно ни одной девушки?
— Да, — кивнула Хелен, даже не повернув головы.
— Держу пари, ты не увидишь ни одной проститутки на всей Черинг-кросс-роуд.
— Почему?
— Говорю же тебе, легавые очистили улицы от проституток, и все ради гостей, приехавших на Коронацию, чтобы те подумали, что в Лондоне вовсе нет шлюх… Ублюдки паршивые. Житья от них нет. И вот теперь все эти старые вояки принялись их ловить, лицемеры проклятые, никто уж и не осмеливается встать на улице, поджидая дружка. Все так ужасно, хуже не придумаешь, а еще говорят, что мы живем в свободной стране. Знаешь Марион? Они сцапали ее, отправились к ней на квартиру, подождали там ее дружка, Спотса, а когда он вернулся домой, схватили его и с ходу влепили ему шесть месяцев. А ведь это неправильно — все ведь так ждали этой Коронации, чтобы заработать пару фунтов. Да что там, это просто гадко. Оставили бы они нас в покое! Неужели они не занимаются этим с собственными женами? Ну вот и все. Девчонке тоже нужно жить, как и всем остальным! Скажу тебе откровенно, я до смерти боюсь. Чертовы легавые! Но, что там ни говори, я просто-таки обязана заработать хоть что-нибудь за время Коронации. Я достала себе новое платье, сине-красно-белое. Цвета Коронации. И у Марджори тоже новое платье, белое, с вышивкой «Боже, храни Короля», сделанной красными и синими буквами. Но я хотела тебя кое о чем спросить: как ты думаешь, не перекраситься ли мне в блондинку, чтобы больше походить на чистокровную англичанку?
— Неплохая мысль, — заметила Хелен.
— Некоторые считают меня дурочкой, но я хитренькая. Нехорошо себя хвалить, но иногда мне в голову приходят гениальные мысли. Значит, в блондинку, да? Как ты думаешь, в платиновую или медовую?
— В платиновую, — сказала Хелен.
— Это будет совсем по-английски, верно? Что случилось, Хелен? Ты расстроена? Не расстраивайся, мужчины этого недостойны. Все они просто сволочи. Прошлой ночью я подцепила в клубе парня, пошла с ним домой, и знаешь, что он мне дал? Чек на десять фунтов.
— Повезло тебе, — равнодушно проговорила Хелен.
— Ой, слушай, Хелен, а ты не одолжишь мне два шиллинга на такси?
— А где же твой чек на десять фунтов?
— Я послала его маме.
— Все деньги?
— Да, я вся в этом. Так ты одолжишь мне два шиллинга?
— Не могу.
— Не можешь?
— Я не взяла с собой денег.
— Ах, ну и ладно. Хелен, послушай, мне тут предложили работу в клубе «Сахарный завод». Девчонки там зарабатывают по десятке за ночь, только они обязаны водить клиентов домой. Как ты думаешь, соглашаться или нет?
— Почему бы и нет? — пожала плечами Хелен.
— Ну, все-таки, — деликатно проговорила Ви, — это, как ни крути… проституция.
Хелен снова пожала плечами:
— Смотри сама.
— Забавно, верно? — проговорила Ви, покрутив головой, — еще недавно ты была тише воды ниже травы, а теперь… я просто глазам своим не верю. Забавно, правда, как эта ночная работа меняет людей?
— Да, я была слишком нерешительной, — ответила Хелен, — но теперь я уже не та. Не все ли равно, как зарабатывать деньги, коль скоро они текут к тебе в карман? Неужели Рокфеллер зарабатывает их другим способом? Многие осуждают проституцию, но разве спать с мужчиной из-за денег не столь же гадко, как выходить за него замуж из-за денег? И чем открытие ночного клуба постыднее открытия, скажем, чайной лавки? Меня уже тошнит от глупой болтовни обо всем этом… морали и тому подобных вещах. Как можно чего-то добиться в жизни, если будешь все принимать близко к сердцу?
— Ты абсолютно права, — закивала Ви, порывисто сжимая руку Хелен. — Бог мой, мы с тобой думаем одинаково. Вот здорово, верно? Слушай-ка, Хелен, а может снимем с тобой квартирку и займемся надомной работенкой?
— Ну, не знаю, — ответила Хелен, — я собираюсь открыть свой клуб, побыть начальником для разнообразия. О, я могла бы показать тебе, как надо вести дела.
Ви помолчала, а потом заметила не без зависти:
— Ты ведь сможешь откладывать деньги, правда? И у тебя есть мозги, это верно. Мне нравятся люди с мозгами. Черт, держу пари, в конце концов у тебя будет и клуб, и меха, и богатенький кавалер, который будет тебя содержать.
— Это потому, что у меня есть цель, — сказала Хелен, — я решила во что бы то ни стало чего-нибудь добиться, прежде чем умру. Ты глупая, Ви. У тебя тоже должна быть какая-то цель. Надо попытаться кем-то стать.
— О, у меня тоже есть цель. Знаешь, чего я хочу? Чтобы у меня было собственное кафе с комнатками наверху, чтобы я могла приглашать туда мальчиков и девочек… ты меня слушаешь? И сдавать девочкам комнаты по десять шиллингов за раз, и чтобы если они захотят выпить, то всегда смогли бы сделать это потихонечку… Люди думают, что у меня нет цели, но видишь, это не так.
— Ладно, поглядим, — проговорила Хелен.
— Ты куда? — спросила Ви.
— На Бристоль-сквер.
— А зачем?
— У меня там встреча, — ответила Хелен.
— С кем?
— Ты его не знаешь.
— Гарри Фабиан?
— Что, если даже и так?
— Знаешь, Хелен, я, конечно, не вправе давать тебе советы, но тебе не следует связываться с такими, как он.
— Это еще почему?
— Он опасный человек.
— Не мели чушь, я прекрасно могу постоять за себя.
— Знаешь, что я о нем слышала?
— Ну что?
— Я слышала, что он торгует белыми рабынями.
Хелен расхохоталась.
— Ты спятила, — проговорила она, — времена не те.
— Ну, по крайней мере, я слышала, что он в некотором смысле… альфонс.
— Ви, что ты мелешь, зачем ему это?
— Слушай, а ты пошла бы со мной в «Сахарный завод»?
— Может, и пошла бы, не знаю.
Они дошли до Грейт-Расселл-стрит.
— Что ж, до свиданья, — сказала Хелен, поворачивая налево.
— До встречи, дорогуша, — пролепетала Ви и пошла своей дорогой, кусая губы.
«Мерзкая корова, — думала она, — я всему ее научила, показала ей что и как, а теперь она вздумала задирать передо мной нос. Ладно-ладно, и двух шиллингов мне не дала, а ведь это я сделала ее такой, какая она есть сейчас; она пришла ко мне, подыхая с голоду, я помогла ей найти работу, и вот вся ее благодарность».
Она заторопилась вниз по Шафтсбери-авеню. Около поворота на Уордор-стрит у края тротуара остановилась смуглая полногрудая девушка и улыбнулась прохожему. Он прошел мимо, не обратив на нее внимания. Из темного дверного проема какой-то лавчонки вынырнули два рослых человека и схватили ее за руки.
— Идем, Зои.
Зои побелела как снег.
— Что вам от меня нужно?
— Ну же, будь умницей.
— Что это значит — будь умницей? Отпустите меня.
— Идем, ты арестована, так что не спорь и веди себя хорошо, понятно?
— Ах вы грязные ублюдки! — вскрикнула Зои.
— Зои, ни к чему поднимать шум. Тебе придется пройти с нами. Так что веди себя тихо, как настоящая леди. Ты ведь настоящая леди, верно, Зои?
— Конечно я леди, — гордо отвечала Зои, — отпустите мои руки, и я пойду тихо.
Детектив сказал ей:
— Я всегда знал, что ты умная девушка. — Он вежливо предложил ей руку и повел в полицейский участок. По дороге он непринужденным тоном осведомился: — Как Гарри?
— Ума не приложу, о ком вы говорите.
— Ну-ну, зачем быть такой несговорчивой?
Другой детектив подмигнул первому, заметив:
— А ты разве не знаешь, она больше с ним не встречается, у него кто-то есть.
— Это ложь, — с негодованием огрызнулась Зои.
— Любовь слепа, — сказал первый детектив. — А я-то думал, ты держишь ухо востро. Ты что, не знала, что Гарри водит шашни с какой-то шлюшкой из клуба Фила Носсеросса?
— Это ложь! — горестно вскричала Зои. — Как ее зовут?
— Девчонку звать Хелен.
При упоминании этого имени Зои чуть не упала в обморок. Ее начали душить слезы, она не могла вымолвить ни слова. Первый детектив попытался успокоить ее:
— Бедняжка. После того, что ты для него сделала…
— Тысячи фунтов я отдавала ему, — проговорила она.
Детективы переглянулись.
— Ну ничего, Зои, он за это ответит. Нужно только, чтобы ты сделала заявление.
Зои кивнула. Они остановились под синим фонарем.
— Ну, смелей, милочка. — И Зои в окружении двух детективов поднялась по ступенькам.
Тем временем Фабиан, сидя в клубе Анны Сибирь, играл с двумя субъектами в покер на костях. Ему нравилась эта игра, напоминавшая о гангстерских фильмах, игра, вокруг которой он плел запутанную паутину интриг и обманов, паутину, опутавшую всю его жизнь. В его кармане лежали пятьдесят фунтов, которые он только что получил от Фиглера. Он заказал выпивку. Анна Сибирь спросила:
— Вам нравятся американские напитки?
— Конечно нравятся.
— Ну тогда я схожу за виски.
— Эх, была не была! — вскричал Фабиан. — Давайте выпьем двойного виски!
Игроки придвинулись поближе к столу. Один был невероятно толст и молчалив, верхняя губа у него практически отсутствовала, зато нижняя выпирала, будто нос корабля. Другой — высокий, поджарый и такой же молчаливый.
— И помните, ребята, — добавил Фабиан, — вы обещали дать мне отыграться.
— Конечно, конечно, — закивал толстяк.
— А у вас, ребята, бабки-то есть?
— У меня четвертак, — сказал худой.
— И у меня четвертак, — сказал толстяк.
— А у меня два четвертака, — хвастливо заявил Фабиан, хлопая по карману. — Ну и каковы же ставки?