Песня заканчивается, и Скарлетт наконец отпускает руки.
— Теперь, — говорит она, — Рождество официально началось!
Она издает ликующий вопль и хлопает ладонью по ладоням подруг, а затем, когда Таллула предполагает, что она сейчас бросит ее и вернется в защитный кокон своей маленькой банды, Скарлетт поворачивается к ней и говорит:
— Пойдем со мной на улицу.
Таллула с тревогой смотрит через плечо на Хлою.
— С ней все будет в порядке, — говорит Скарлетт. — Пойдем.
Она тащит ее за руку сквозь двойные двери в холл. Затем они выходят на автостоянку. Воздух тотчас становится ледяным, и хотя на Скарлетт по-прежнему ее огромная шуба, Таллула одета лишь в хлопковый топик с короткими рукавами.
— Вот, — говорит Скарлетт, распахивая шубу. — Здесь хватит места для двоих.
Таллула неуверенно смотрит на нее, затем пожимает плечами и, улыбнувшись, прижимается к костлявому телу Скарлетт и натягивает на плечи другую полу шубы.
— Куда мы идем?
— В одно маленькое местечко, которое я знаю.
Таллула моргает, чувствуя странную неловкость.
— Чем ты так напугана?
— Я не напугана.
— Еще как напугана.
Они движутся как единое целое под панцирем огромной шубы и в конце концов оказываются на скамейке. Скарлетт ощупывает карманы шубы и вытаскивает пачку сигарет. Открывает ее и предлагает Таллуле.
Таллула качает головой. Она никогда не курила, и ее не тянет это делать.
— Извини, что вытащила тебя оттуда, — говорит Скарлетт, вынимая из пачки сигарету. — Только что поняла, что я слишком пьяна. Перебрала. Нужен свежий воздух. И свежая компания.
Она закатывает глаза.
Таллула бросает на нее недоуменный взгляд.
— В смысле, пойми меня правильно, я люблю их до смерти, честное слово. Но мы слишком давно тусуемся вместе. Ну, ты знаешь, мы все учились в Mейпол-Хаусе, и это очень пафосное место. Я имею в виду, очень-очень крутое.
— Что ты там делала?
— Просто сдавала выпускные экзамены. В первом семестре шестого класса я училась в частной школе-интернате, но потом меня отчислили. Другие школы не хотели меня брать, никто, кроме Mейпола, поэтому мой отец купил поблизости дом, чтобы я была приходящей ученицей. — Скарлетт пожимает плечами и закуривает сигарету. — А ты? Где ты ходила в школу?
— В местную среднюю, здесь, в Апфилде.
— И где ты живешь?
— В тупике по ту сторону главной площади.
— С родителями?
— Да. В смысле с мамой. И братом. Мой отец живет в Глазго.
У нее перехватывает дыхание, ведь она должна сказать еще одну вещь. Про сына, Ноя. Слова уже там, на полпути к ее горлу. Они как будто липкие, и она не может заставить их отклеиться. Она не знает почему. Она почти уверена, что вообще-то такая девушка, как Скарлетт, подумает, что это здорово, что у нее есть ребенок, хотя ей всего восемнадцать. Но по какой-то причине сегодня вечером она не хочет быть девушкой, демонстрирующей поразительный уровень зрелости. Девушкой, серьезно относящейся к своим обязанностям. Девушкой, которая каждый день просыпается с младенцем в шесть утра, даже по выходным. Которая, пока ее ребенок спит, выполняет домашние задания. Которая не забывает покупать подгузники и стерилизовать бутылочки с молоком, купленные на карманные деньги, что ей дает мать и которые другие девушки потратили бы на косметику и накладные ресницы.
Она была этой девушкой шесть месяцев, и у нее хорошо получается быть ею. Но сейчас она съежилась на холоде под шубой вместе с худенькой девушкой, которая если и родит ребенка, то не раньше чем лет в тридцать шесть; девушкой, которую исключили из привилегированной школы, которая курит сигареты, имеет татуировки и пирсинг на языке. По крайней мере в данный момент Таллула хочет быть кем-то другим.
— Ага, — заканчивает она. — Только мы.
— А ты всегда жила в Апфилде?
— Да. Родилась и выросла.
— А что твой отец делает в Глазго?
— Он родом из Глазго. Он вернулся, когда они с мамой расстались.
Скарлетт вздыхает и кивает.
— А ты? — спрашивает Таллула. — С кем ты живешь?
Она поднимает бровь.
— Я как бы живу с матерью и отцом, но моя мать как бы двухмерна, а мой отец вечно в отъезде. Но у меня есть брат. Он крутой. Мне он нравится. И у нас буквально самая лучшая в мире собака. Сенбернар. Размером с гребаного пони, но считает себя обыкновенным псом. Он мой лучший друг. В буквальном смысле. Без него я бы пропала. Или бы даже умерла.
— Я тоже хочу собаку, — говорит Таллула. — Но у моего брата аллергия.
— О боже, тебе непременно нужно завести собаку. Заведи кокапу! Или какую-нибудь другую помесь с пуделем. Они гипоаллергенны. Кавапу тоже милашки. Ты просто обязана завести собаку.
Пару мгновений Таллула праздно фантазирует о кавапу. Да, она не прочь завести этакую плюшевую игрушку абрикосового цвета, с огромными глазами и мягкими ушами. Она представляет, как гуляет с таким песиком по деревне, как сажает его в сумку через плечо, чтобы войти с ним в магазин, но затем останавливается и вспоминает, что у нее не может быть кавапу, потому что у нее есть ребенок.
— Может быть, — говорит она. — Может быть.
Скарлетт каблуком вминает сигарету в землю и снова вытаскивает из кармана медную фляжку. Сделав глоток, она передает ее Таллуле. Та тоже делает глоток и передает фляжку обратно.
— А ты хорошенькая, — говорит Скарлетт, серьезно разглядывая ее. — Ты это знаешь?
— Э-э-э… вообще-то нет.
— Нет, правда. Есть что-то в твоем… — Она кончиком пальца приподнимает лицо Таллулы и пристально на нее смотрит. — Думаю, это твой нос. То, как его кончик слегка вздернут. Ты похожа на Лану Дель Рей.
Таллула хрипло смеется.
— Ну, ты скажешь!
— Думаю, дело в подводке для глаз плюс нос, — она берет лицо Таллулы в свои ладони. — Ты всегда должна делать такую подводку, — говорит она, медленно отстраняясь, но ее глаза все еще придирчиво изучают детали ее лица.
Таллула чувствует, как в ней что-то вспыхивает, что-то похожее на прилив адреналина, как это бывает, когда вы едва не оступились, спускаясь вниз по лестнице, ей одновременно муторно и приятно.
А потом в темноте мелькает фонарик, раздаются голоса и появляется банда Скарлетт, не способная выжить без присутствия своей лидерши, как без кислорода, даже десять минут. Наконец-то они ее выследили!
— А, вот и ты, — говорит одна, почти сердясь на нее за то, что Скарлетт посмела оказаться где-то в другом месте. — Джейден сказал, что ты, возможно, ушла домой.
— Неа. Просто здесь, болтаю с Таллулой из автобуса.
Две девушки вопросительно смотрят на Скарлетт, и Таллула видит, как их взгляды скользят по их прижатым друг к другу под шубой Скарлетт телам и на их лицах появляется нечто вроде догадки, легкий шок понимания. Интересно, что именно они видели, задается она вопросом.
Они кивают ей, и она кивает в ответ.
— Это Мими, а это Ру, — говорит Скарлетт. — Пара кошёлок, которых я знаю уже лет сто. Это Таллула. Согласитесь, она хорошенькая? — добавляет она. — И вообще, немного похожа на Лану Дель Рей, что скажете?
Они смотрят на нее тупо, слегка неловко.
Скарлетт поднимается на ноги, ее шуба падает с плеч Таллулы, и ей внезапно становится холодно, очень холодно. Она смотрит на трех девушек, все они прикуривают сигареты и танцуют вместе под ритмичные звуки «Восемь дней Рождества» в исполнении группы «Destiny's Child», долетающие из столовой.
— Мне лучше вернуться, — говорит она, вспомнив, что Хлоя сидит в одиночестве в ожидании своей банки диетической колы. — Меня ждет подруга.
Скарлетт стоит, уперев руки в боки, и щурит глаза, глядя на нее с притворной досадой, но тут же улыбается и говорит:
— Увидимся, Таллула из автобуса.
Таллула неуклюже показывает ей большие пальцы. Она действительно не знает, что еще сказать. Затем она поворачивается и возвращается внутрь, где Хлоя вопросительно и обиженно смотрит на нее.
— Извини, — говорит Таллула, садясь рядом с ней. — Я и правда не понимаю, что только что произошло. Она вроде как… перехватила меня.
— Странно, — говорит Хлоя, слегка наморщив нос.
— Это да, — говорит Таллула, поглаживая изгибы довольно теплой пластиковой пивной бутылки и глядя куда-то в пространство. — Это и вправду странно.
— 12 –Июнь 2017 года
Ким покидает квартиру Керрианны и идет с Райаном через луг к дому Мэгс, чтобы забрать Ноя. Когда Мэгс выносит его к входной двери, он спит в своем автокресле. Ким подавляет волну раздражения. Она специально сказала Мэгс, что Ной должен бодрствовать, потому что тогда он не устанет и еще долго не захочет спать. И вот теперь ей придется разбудить его, чтобы снять с него одежду и приготовить ко сну, и он будет капризным и недовольным, а потом, когда она положит его в кроватку, он не захочет спать, но Мэгс лишь нежно улыбается ему, спящему в автокресле, и его темные волосы влажны от пота.
— Благослови Бог его маленькую душу, — говорит она, — он был так измучен, что я просто не могла это видеть и разрешила ему поспать.
Ким хмуро улыбается и берется за ручку автокресла.
— Неважно, — натянуто говорит она.
— Как я понимаю… — начинает Мэгс, — …о детях ничего?
— Да, — говорит Ким. — О детях ничего. Хотя… Зак говорил что-нибудь о своих планах на прошлую ночь?
— Нет. В смысле, я даже не знала, что они собирались в паб, пока ты мне об этом не сказала. Последние несколько дней мы с ним особо не общались.
— То есть ты ничего не знала про… — Ким умолкает, не зная, испортить сюрприз или нет, затем решает, что лучше не надо. Найти местонахождение Зака и Таллулы сейчас куда важнее, чем любые сюрпризы, — …про кольцо? — заканчивает она.
— Кольцо?
— Да. Обручальное кольцо. Зак говорил тебе что-нибудь о том, что готов сделать Таллуле предложение?
Мэгс смеется.
— Боже, — восклицает она, — нет!
Ким в упор с прищуром смотрит на нее. Она понятия не имеет, почему Мэгс это кажется смешным.