— Я знаю. — Он поднимает голову и кладет руку ей на колено. — Знаю.
Они пьют вино, и через минуту или две к их столику подсаживается пара, Флер и Робин, соответственно учитель географии и фотографии. Они живут в коттедже недалеко от деревни, у них есть бордер-терьер по кличке Оскар и кролик по кличке Бафта, и они оба жутко разговорчивые. Где-то в середине разговора к ним присоединяется мужчина средних лет по имени Трой, с великолепной бородой. Он преподаватель философии и теологии, живет на кампусе и грузит их рекомендациями по поводу местных деликатесов, винных магазинов и мясных лавок.
Кто-то уводит Шона прочь, и на какое-то время Софи остается наедине с Троем, но это нормально. С ним очень легко разговаривать, а затем к ним присоединяются кто-то с французским акцентом и кто-то с испанским акцентом, и вскоре их стол полон людей, чьи имена она едва успевает запомнить, не говоря уже об их должностях или роли в школе. Затем она замечает молодого человека. Он стоит на периферии группы, собравшейся вокруг ее столика. В одной руке у него бутылка пива, другую он держит в кармане темно-синих шортов. У него каштановые волосы, короткие и волнистые; сам он в белой рубашке с закатанными чуть выше локтей рукавами. На ногах белые кроссовки без носков. У него красивое телосложение. Он слегка смахивает на кинозвезду, ну, на того актера по имени Крис, Софи никак не может запомнить его фамилию.
Он разговаривает с женщиной старше себя. Софи видно, что он не очень хорошо ее знает, но старается быть обаятельным и вежливым. Она видит, как он слегка поворачивает голову в ее сторону, как будто чувствует на себе ее взгляд, и она спешит отвести глаза. Когда же она смотрит на него снова, она видит, что женщина повернулась, чтобы поговорить с кем-то еще, и он пока стоит один. Он подносит пивную бутылку к губам и делает задумчивый глоток. Заметив, что она смотрит на него, он улыбается.
— Вы, должно быть, спутница жизни мистера Грея, — говорит он, подходя к ней.
— Да, — весело отвечает она. — Меня зовут Софи. Приятно познакомиться.
Он перекладывает пивную бутылку в левую руку и протягивает правую для рукопожатия.
— Я тоже рад познакомиться. Я — Лиам. Я здесь помощник учителя. Работаю с детьми с особыми потребностями, ну, вы знаете, с дислексией, диспраксией, типа того.
У него хорошая речь, но в его акценте слышатся чуть грубоватые глостерские нотки.
— О, как интересно!
Он энергично кивает.
— Да, это замечательно. В смысле это не то, чему я бы хотел посвятить жизнь или что-то в этом роде, это временная работа, но на данный момент она меня вполне устраивает.
— И чему бы вы хотели посвятить свою жизнь?
— Ах да, — он чешет затылок и морщит лицо. — Я еще до конца не определился. Все еще пытаюсь понять, — улыбается он. — Мне пятнадцатого исполняется двадцать один. Неудачный старт.
Он говорит виноватым тоном, и Софи спешит успокоить его.
— Неправда, — говорит она, — вы работаете, у вас действительно важная работа, чего нет у многих молодых людей вашего возраста.
— Да, — говорит он. — Может быть. — И тотчас спрашивает: — И как вам Мейпол-Хаус?
Софи оглядывается по сторонам и кивает.
— В целом мне здесь нравится, — говорит она. — Хотя это не то, к чему я привыкла. В смысле я родилась и выросла в Лондоне, я никогда раньше не жила за его пределами, поэтому деревенская жизнь — это своего рода шок для всего организма.
— О, это не деревня, — говорит Лиам. — Поверьте, это далеко не деревня. Я вырос на животноводческой ферме в Глостершире. Вот там была деревня. А это просто милое место, где живут люди, которые не хотят жить в больших городах.
Софи улыбается.
— Думаю, это вполне справедливо, — говорит она и тотчас уточняет: — И как давно вы здесь преподаете?
— Как бы это сказать… — Он застенчиво улыбается. — Когда-то я сам здесь учился, хотите верьте, хотите нет. Когда мне было пятнадцать, родители отправили меня сюда сдавать экзамены за курс основной школы, потому что в моей старой школе я слишком… э-э-э… отвлекался на другие вещи. А потом мне здесь понравилось, поэтому я остался, чтобы сдать здесь экзамены на аттестат зрелости. И провалил их все. Сдал заново. Провалил один. Хотел пересдать его… Так что да, я учился здесь… — он прищуривается, производя мысленный расчет, — …четыре с небольшим года? Возможно, это рекорд за все время существования школы. Большинство задерживается здесь не дольше пары лет. А теперь они не могут от меня избавиться.
Он смеется. Софи тоже смеется, а потом спрашивает:
— Значит, вы должны многое знать об этом месте, о его истории?
— Я главный эксперт по Мейпол-Хаусу, да, это так.
— То есть если Шону понадобится что-то узнать, он может без колебаний обращаться к вам?
— Думаю, да. Просто пошлите его ко мне. Я тот, кто ему нужен.
— Значит, вы были здесь прошлым летом, — осторожно начинает она, — когда те подростки пропали без вести?
По его лицу пробегает тень.
— Да, — говорит он. — Я тогда был здесь. И не только здесь, я еще был там.
Софи вздрагивает.
— Там?
— Да. В доме. В смысле в ту ночь, когда они исчезли. Я дружил со Скарлетт, девушкой, которая там жила. Разумеется, я ничего не видел. Я ничего не знал. Но да. Действительно, жуткая история. Просто жуткая. — К разочарованию Софи, он быстро меняет тему: — А что насчет вас? Кем вы работаете? Если вы жили в Лондоне, вы наверняка были вынуждены оставить работу или?..
Она качает головой.
— Нет, — говорит она. — Нет. Я имею в виду, когда-то я, как и вы, была помощником учителя. В начальной школе в Лондоне. Но теперь я самозанятая, могу работать из дома, так что, как видите, для меня в этом плане мало что изменилось. Правда, если честно, мне пока не удалось вернуть себе даже намек на дисциплину. Меня вечно что-то отвлекает. — Она смеется, но положа руку на сердце ее беспокоит, что за почти неделю в Мейпол-Хаусе она не написала ни слова для своей последней книги. Каждый раз, когда она открывает компьютер и начинает печатать, ее мысли уносятся к Таллуле Мюррей, «Темному месту», Скарлетт Жак, розовому кусту на деревенской площади, розовым детским ножкам, вытатуированным на обратной стороне предплечья Ким Нокс, к обручальному кольцу в грязной черной коробке, лежащей сейчас в ее ящике с косметикой. Она думает о Мартине Жаке, которого она погуглила после того, как порылась в его почте, о человеке, чье фото она видела в Интернете, — высоком, изможденном, с прядью редеющих седых волос и суровым выражением лица, о человеке, которого LinkedIn называет исполнительным директором хедж-фонда. Фонд зарегистрирован на острове Гернси, но в настоящее время, согласно другому результату поисков в Гугле, Мартин Жак живет один в Дубае, расставшись со своей женой.
Она не нашла ни на одной странице в Интернете упоминаний о его бывшей жене или взрослых детях, но разлука с семьей показалась Софи единственным очевидным объяснением того, почему «Темное место» было заброшено и оставлено гнить.
— Ну что ж, — говорит Лиам, — я уверен, как только жизнь в колледже войдет в свою колею, вы тоже в нее войдете.
Софи с благодарностью улыбается.
— Очень хороший способ думать об этом, — говорит она. — Спасибо. Вы истинный мудрец.
Говоря это, она видит из-за плеча Лиама, как к ним подходит Шон.
На секунду ее поражает контраст между ними: двадцать лет, которые их разделяют. Шон, при всей своей красоте и харизме, на вид годится Лиаму в отцы.
— Привет, — говорит он, протягивая руку Лиаму. — Лиам, верно?
— Да, он самый. Приятно снова вас видеть.
Они приходят к выводу, что уже встречались, но в разговор вклиниваются другие люди с другими темами, и вскоре Софи вообще уже не говорит с Лиамом, его поглотила другая группа. Оставшись одна, она идет через лужайку к бару внутри шатра. Здесь она берет себе второй бокал вина и несет его обратно на улицу. Через лужайку ей виден Шон, увлеченный разговором с Питером Дуди и Керрианной Маллиган.
Затем она видит Лиама. Он идет по лужайке к главному зданию, и она, поддавшись порыву, следует за ним. Он идет через корпус и выходит из дверей на другой стороне. Затем пересекает задний двор и направляется к общежитию. Она видит, как он вводит код. Дверь с жужжанием и щелчком открывается, и он входит внутрь. Она садится на скамейку во дворе, радуясь возможности побыть одной, прежде чем снова ринуться в бой. Вино стало теплым, но она все равно его пьет. Вечернее солнце пробивается сквозь ленты пурпурных облаков. Закрыв глаза, она подставляет лицо солнечному теплу, прислушиваясь к далекому гулу болтовни и смеха.
Она слегка вздрагивает, выпрямляется, открывает глаза и видит пару загорелых ног, торчащих из решетки балкона на третьем этаже общежития, край книги в мягкой обложке, холодное пиво на столике.
Это Лиам.
Пару секунд она размышляет, может, ей окликнуть его, навязаться к нему в гости, выпить вместе с ним холодного пива, спросить, что, по его мнению, на самом деле произошло в «Темном месте» той ночью.
Но она лишь качает головой и направляется обратно через внутренний двор на вечеринку.
— 17 –Январь 2017 года
В канун Нового года Зак проводит ночь с Таллулой и не уходит домой. Когда через пять дней Таллула просыпается, чтобы снова поехать в колледж, она просыпается в постели, которую делит с ребенком и его отцом. После Нового года у них Заком больше не было секса, но по вечерам они сидят бок о бок на диване, целуют друг друга на прощание или при встрече, обнимаются, касаются друг друга.
Мать Таллулы довольна. Таллула знает: мать всегда чувствовала себя виноватой за то, что вышла замуж за человека, который не был создан для суматохи семейной жизни, который в ту минуту, когда она сказала, что он ей нужен, сбежал домой к своей матери, бросив их всех без тени раскаяния. И Таллула уверена: мать рада, что Таллула и Зак собираются стать настоящей семьей и что Зак готов взять на себя часть забот, которые раньше давили на плечи Таллулы как матери-одиночки.