Ким смотрит на Мэгс. Та пожимает плечами.
— Я бы хотела остаться здесь, пока ты будешь на том конце, — говорит Ким, — а затем, когда поисковые группы будут близко, пойду в деревню. Не возражаешь?
— Нет, конечно.
Мэгс и Саймон переглядываются.
— Да, наверное, мы просто вернемся в Апфилд и подождем там, — говорит Мэгс. — Например, в пабе. — Она касается руки Ким, и та слегка вздрагивает. — Увидимся там, — добавляет она и вместе с мужем направляется обратно к дороге, где прямо напротив машины Ким припаркован их автомобиль.
Сидя в машине, Ким наблюдает, как авто Мэгс и Саймона медленно разворачивается в узком переулке и катит обратно в сторону Апфилда. Когда они проезжают мимо, Мэгс машет ей из окна рукой, и Ким машет в ответ.
Она потрясена реакцией Мэгс. Ее равнодушие выше понимания Ким. Нет, она знает, что за мальчиков обычно волнуются меньше, чем за девочек, — у нее самой есть и сын, и дочь, и она знает, что меньше тревожится, когда Райана нет дома после наступления темноты, чем за Таллулу. Но все же прошло уже почти три дня! Кто бы ни пропал на такой срок, это должно вызывать серьезное беспокойство. Но Мэгс это нисколько не тревожит. На мгновение Ким приходит в голову, что, возможно, Мэгс не волнуется потому, что ей что-то известно, потому что она знает, что ее сын в безопасности, но она не может по какой-то причине рассказать об этом. Но нет, Ким тут же меняет ход своих мыслей. Если бы Мэгс лгала, чтобы защитить своего сына или человека, ответственного за его исчезновение, она бы наверняка сделала вид, что обеспокоена. Но ее реакция слишком искренняя, слишком подлинная, слишком в духе Мэгс.
Ким поворачивается и наблюдает за полицейскими в светоотражающих жилетах и их собаками, которые наконец направляются в лес. Какое-то время детективы в штатском остаются на месте, а потом возвращаются к своим машинам.
Вокруг удивительно тихо. Спустя пару секунд мимо проезжает машина. Сидящая в ней пожилая пара с любопытством смотрит на шеренгу полицейских машин, припаркованных на обочине, и тормозит.
— Что происходит? — спрашивает старик у полицейского.
— Всего лишь расследование местной полиции, — отвечает тот.
— Еще чей-то дом ограбили? — спрашивает пожилая дама.
— Нет, — отвечает он. — Просто ищем пропавшего человека.
— Из Апли-Фолда? — спрашивает мужчина.
— Нет, из Апфилд-Коммон.
— Понятно, — говорит женщина. — Удачи вам. Надеюсь, вы их найдете. — И они едут дальше.
Ким смотрит на телефон. Сейчас час сорок пять. Она пишет Райану:
Все хорошо?
Все хорошо. А у тебя?
Пока все нормально. ☺
Минуты текут мучительно медленно. Каждый раз, когда она видит, как кто-то из детективов прикладывает телефон к уху, у нее леденеет кровь. Ее воображение рисует дюжину сценариев, в каждом из которых Зак в лесу неким образом лишает жизни ее прекрасную девочку. Она видит, как он душит ее на земле, придавив всем своим телом. Она видит, как он достает взявшийся невесть откуда нож — возможно, он заранее прихватил его на кухне у Скарлетт. Видит, как он приближается к ней сзади и рассекает мягкую белизну ее горла и на сухой земле ее кровь становится черной и липкой. Или же он просто избивает ее, избивает до тех пор, пока избивать уже нечего. Ее красивое лицо превратилось в кровавое месиво, а потом он, с разбитыми костяшками пальцев, окровавленными кулаками, задыхаясь, бродит по лесу.
В конце концов одному из этих детективов позвонит кто-нибудь из участников поисков, и на их лицах что-то будет, и они подойдут к ее машине, к ее окну, и она откроет его, и они скажут: «Они что-то нашли», и тогда она будет знать. Она будет знать, что случилось с ее красавицей доченькой.
А пока она сидит и смотрит, смотрит и ждет.
— 19 –Сентябрь 2018 года
В школе «Мейпол-Хаус» первый день нового семестра. Разумеется, Шон работает вот уже несколько дней, но есть нечто новое и яркое в этом дне, когда Софи наблюдает за тем, как он готовится к работе в этот солнечный понедельник. День начнется с общего собрания, и Шон вот уже несколько дней сочиняет свою приветственную речь. Вчера вечером он практиковал ее перед Софи, стоя рядом с их кроватью в одних трусах и носках, а она лежала на кровати, играя роль его аудитории.
— Замечательно, — сказала она, аплодируя. — Просто замечательно. Теплая, проникновенная, вдохновляющая.
— Не слишком короткая?
— Не слишком короткая, — заверила его она. — Идеальной продолжительности. Идеальной тональности. И судя по тому, как народ воспринимал тебя сегодня вечером за ужином, они все уже любят тебя.
— Думаешь?
— Их симпатия буквально витала в воздухе, — сказала она. — Честное слово.
Она не кривила душой, так оно и было. Она чувствовала это везде, куда бы Шон ни пошел накануне вечером, — это чувство искренней вовлеченности, которое он оставлял после себя, его умение воодушевить окружающих. И людям было приятно его внимание. Казалось, одним своим присутствием он зарядил всех энергией по поводу начала нового учебного года, и это еще до того, как он провел общее собрание и произнес речь.
И вот теперь Шон ушел на работу и Софи осталась в доме одна. В коттедже прохладно и тихо. Ее ноутбук открыт на кухонном столе, ее роман мигает ей с экрана, ее почтовый ящик полон рабочей корреспонденции, которой она, по идее, должна заниматься, ее посудомоечная машина забита посудой, которую нужно вынуть, ее ждут коробки, которые нужно распаковать, но Софи не делает ничего из этого. Она переключает экран, открывает браузер и набирает в Гугле «Лиам Бейли».
Как она и ожидала, поисковый запрос обнаруживает сотню людей по имени Лиам Бейли. Но они все не те. Она добавляет в поиск «Мейпол-Хаус». Появляется веб-сайт школы.
Она удаляет «Мейпол-Хаус» и добавляет «Скарлетт Жак».
Результаты не найдены.
К поиску Лиама она добавляет имя «Зак Аллистер».
Результаты не найдены.
Она вздыхает и откидывается на спинку стула. Как могут два человека пойти в пятницу вечером в паб и больше не вернуться и никто не знает, что с ними случилось? Эта загадка поглощает ее целиком. Софи чувствует, как она шепчет ей сквозь ветви деревьев в лесу, в коридорах колледжа, с балкона комнаты Лиама, с поверхности утиного пруда на деревенской площади, из окна Ким Нокс, выходящего на автобусную остановку, из кольца в коробочке в дальнем углу ее ящика.
При этой мысли она резко вскакивает, бежит вверх по лестнице в свою спальню, рывком открывает ящик в туалетном столике и вытаскивает коробочку. Кончиками пальцев она снова смахивает с крышки грязь, но все равно у нее не получается разобрать надпись. Тогда она относит коробочку в ванную и протирает уголком влажного полотенца. Чернота сходит, зато начинают проступать золотые печатные буквы. Еще раз смочив полотенце, она трет сильнее. И вот они, отчетливо заметные слова «Mейсон и сын. Ювелирные изделия, Mэнтон, Суррей».
Ее сердце замирает.
Мэнтон.
Это довольно крупный город в шести милях от Апфилд-Коммон. Город, в котором Таллула училась в колледже. Софи хочет туда поехать. Прямо сейчас. Но она не умеет водить машину. И она понятия не имеет, как вызвать такси до Апфилд-Коммон. Возможно, ей это подскажет администратор, но она чувствует себя странно: она не хочет, чтобы кто-то знал, что она едет в Мэнтон. А потом она вспоминает автобусную остановку у розового куста Таллулы. Она хватает сумку, бросает в нее коробочку с кольцом, пересекает территорию школы и идет через дорогу к автобусной остановке.
Автобус приезжает через полчаса. Она садится в середине салона. В автобусе, кроме нее, всего два человека. Пока автобус трясется по проселочным дорогам, а затем выезжает на шоссе к большой кольцевой развязке, Софи представляет себе, как Таллула сидела в нем, как сейчас сидит она сама — держа рюкзак на коленях. Ее изящные черты полны задумчивости, солнце блестит на пирсинге в ее носу, темные волосы закрывают половину лица.
Поездка в Мэнтон занимает двадцать минут. Остановка на главной улице — это конец маршрута. Водитель глушит двигатель и выключает свет — намек пассажирам, чтобы они вышли из автобуса.
Софи вводит в Гугл-карты название ювелирного магазина и, следуя указателям, шагает к небольшому повороту рядом с главной улицей.
Это крошечный старинный магазинчик с низко расположенными окнами, на которые нужно смотреть сверху вниз. Софи останавливается и, прежде чем толкнуть дверь, пару секунд любуется витриной. У нее перехватывает дыхание. Точно такой магазинчик она описала бы в одной из своих книг о детективном агентстве Хизер-Грин: за витриной со стеклянной крышкой сидит на высоком табурете слегка комичный владелец и читает книгу в твердом переплете. Он ужасно маленький, с коротко стриженными седыми волосами и в очках в красной оправе. И когда он смотрит на нее, его лицо расплывается в улыбке, полной неподдельной радости.
— Доброе утро, мадам, — говорит он, — как поживаете?
— Прекрасно, спасибо.
— Чем могу вам помочь?
— Если честно, у меня странная просьба, — говорит она, засовывая руку в сумку.
Мужчина вскакивает со стула и поднимает руки вверх.
— Не стреляйте! — говорит он. — Не стреляйте! Просто берите все, что хотите!
Софи мгновение тупо смотрит на него.
— Я… э-э-э…
Мужчина чересчур громко смеется.
— Шучу, — говорит он, а Софи думает: «Никогда нельзя серьезно воспринимать мужчину в очках с красной оправой».
— Понятно, — говорит она. — Хорошо. — Затем достает из сумки коробочку и ставит ее на прилавок между ними. — Я это нашла, — поясняет она, — она была закопана в конце моего сада. И я подумала: вдруг вы знаете, кому это может принадлежать? В смысле вдруг вы ведете какие-нибудь записи?
— О да, конечно же, веду! — он похлопывает по обложке гроссбуха в кожаном переплете на столе слева от себя. — Тут есть все с того дня, как я получил ключи от этого магазина в 1979 году. Так что давайте заглянем сюда, хорошо?