— Боже мой. Таллула из автобуса!
В поле зрения появляется огромный пес. Это пес с автопортрета Скарлетт в корпусе художественного факультета колледжа. Он гигантский.
— Привет, — говорит Таллула. — Извини, что я без предупреждения, но я болтала с Мими, и она сказала, что если я увижу тебя в деревне, то должна передать привет и сказать, чтобы ты вышла на связь, а потом я и вправду увидела тебя в деревне, но ты была в машине и уехала прежде, чем я успела что-то сказать, и девушка в магазине, я вроде как ее знаю, сказала мне, где ты живешь, и я просто подумала… почему бы не поехать и не передать тебе сообщение лично? Типа того.
— Ты писала мне по электронной почте?
— Ага, после того, как видела тебя в деревне.
— И я не ответила.
— Не ответила. Но это нормально. Абсолютно нормально. Я не рассчитывала получить ответ.
— Как ты сюда попала?
Таллула кивает в сторону велосипеда.
— Э-э-э… приехала на велике.
Пес прошел мимо Скарлетт и теперь стоит рядом с Таллулой, шумно дыша.
— Можно мне?.. — спрашивает она. — Можно мне его погладить?
— Конечно, можно. О господи, что за вопрос! Он обожает, когда его гладят посторонние люди. Он сущая шлюха.
Таллула прижимает ладонь к густой собачьей шерсти и улыбается.
— Я помню, — говорит Скарлетт. — Ты любишь собак. Ты говорила, что хочешь завести собаку. И как, удалось?
Таллула качает головой и приседает, чтобы оказаться на уровне морды пса.
— Как его зовут? — спрашивает она, почесывая его огромные брыли.
— Тоби.
— Да, типичный Тоби.
На миг кажется, что сказать больше нечего. Таллула выпрямляется.
— Ладно, — говорит она. — Это все. Просто Мими просила передать тебе, чтобы ты перестала вести себя как идиотка и рассказала всем, что с тобой, потому что они беспокоятся о тебе.
Она смотрит на Скарлетт, оценивая ее реакцию на свои слова. Она замечает, что Скарлетт сильно похудела, ее волосы отросли и стали видны их удивительно темные корни, и одета она совсем не так вычурно, как раньше в колледже, — в простые джинсы и старую толстовку с надписью «Яхт-клуб Гернси» и небольшим красно-белым флагом.
— Хочешь войти? — спрашивает она.
— Э-э-э… да. Конечно. Ты не возражаешь?
— Нисколько.
— Я не могу оставаться долго, мне нужно быть дома к двум. Поэтому…
— Давай выпьем чаю, — говорит Скарлетт. — Дома никого нет, так что здесь тихо и спокойно.
Таллула следует за Скарлетт через коридор в необычную кухню, похожую на огромный стеклянный ящик, прикрепленный к задней части дома. Даже в этот пасмурный день здесь ослепительно светло. На глянцевых рабочих поверхностях и шкафчиках мерцает штук двенадцать галогенных ламп. Изящный деревянный стол, окруженный серыми бархатными обеденными стульями, расположен рядом с огромными раздвижными дверями, которые выходят на открытую террасу, а сразу за ней — нечто похожее на бассейн, затянутый брезентом. Над головой — люстра из оргстекла с красными бусинами. Стены — выкрашенная в белый цвет кирпичная кладка, увешанная абстрактными полотнами. На другом конце стеклянной коробки расположена зона отдыха с голубым угловым диваном и самым огромным плазменным экраном, какой Таллула когда-либо видела.
Пес следует за Таллулой, а когда она садится, опускается у ее ног.
— Гостей он любит больше, чем свою семью. Это страшно обидно, — поясняет Скарлетт, затем наполняет чайник и включает его.
Таллула улыбается.
— Он милый. Вам с ним крупно повезло. — Она секунду молчит. — Итак, — говорит она снова. — У тебя есть сообщение для меня, чтобы я передала его Мими и прочей компании?
Скарлетт, стоящая к ней спиной, вздыхает.
— Не хочу иметь ничего общего с Мими. Или Ру. Вообще с кем-то из них. Так что нет. Только не говори им, что видела меня.
— Понятно, — говорит Таллула. — Вы поссорились?
— В принципе, нет. Просто я… — Она открывает дверцу холодильника, достает бутылку и спрашивает: — С молоком?
Таллула кивает.
— Это сложно, — продолжает Скарлетт. — Я бы не хотела говорить об этом.
Она заканчивает заваривать чай и ставит кружки на стол.
— Как дела в колледже? — спрашивает она.
Таллула пожимает плечами.
— Скучища.
— Я забыла, что ты там изучаешь?
— Социальные науки и социальную работу.
— То есть ты хочешь стать социальным работником?
— Да, — Таллула кивает и берет свой чай. — Таков план.
— Что ж, это очень достойно. Ты явно хороший человек.
Таллула нервно смеется.
— А ты? Кем ты хочешь быть?
— Лучше всего мертвой, — мрачно отвечает Скарлетт. — Да-да. Было бы хорошо умереть. — Затем она быстро спохватывается и спрашивает: — Хочешь увидеть кое-что реально потрясающее?
— Э-э-э… да… Конечно… — неуверенно отвечает Таллула. Она ставит чай и встает. Пес неуклюже следует ее примеру.
— Итак, — говорит Скарлетт, — серьезно, тебе нельзя никому об этом рассказывать, договорились? Ни единой душе. Это в чистом виде вынос мозга, и я буквально единственный человек во всем мире, который об этом знает, и через минуту ты будешь буквально вторым человеком в мире, который об этом узнает. Могу я доверять тебе?
Таллула кивает.
— Да, — говорит она. — Конечно.
Взгляд Скарлетт на секунду задерживается на Таллуле, как будто оценивая ее. Затем она улыбается и говорит:
— Давай. Иди сюда.
Они идут через весь дом, через уютные уголки и комнаты с роялем, комнаты для обуви, коридоры, кабинеты, столовые, гостиные и будуары и, наконец, доходят до маленькой двери в углу того, что Скарлетт называет «крылом Тюдоров». Комната небольшая, в ней только черный лакированный письменный стол, латунный торшер с красным бархатным абажуром и произведение современного искусства, свисающее с древней, обшитой деревом стены. Дверь деревянная, с защелкой.
— Итак, — говорит Скарлетт, открывая дверь и глядя вверх, — эта лестница ведет в светелку башни. — Она отходит в сторону, чтобы Таллула могла заглянуть. Это каменная винтовая лестница, очень маленькая и очень узкая. Вроде тех, по которым туристы поднимаются на башни соборов и тому подобное.
— Ого, — говорит она, — вот это да!
— Это точно, но это не самое удивительное. Удивительное вот что.
Скарлетт опускается на колени и достает из заднего кармана джинсов странный инструмент. На вид он старинный, слегка заржавевший, с длинной ручкой с плоским наконечником на конце, который она вставляет в нижнюю часть первой ступеньки, а затем использует как рычаг, чтобы сдвинуть камень с места. Осторожно вынув кусок камня, она кладет его позади себя. В отверстие врывается холодный сквозняк, и Таллула слегка вздрагивает.
— Я нашла эту книгу, — поясняет Скарлетт, просовывая руку в отверстие на лестнице. — Историю этого дома. И там было что-то про тайный подземный ход. Как туннель для побега. Это крыло было построено во время гражданской войны в Англии в 1643 году, и архитектора попросили предусмотреть потайной туннель на тот случай, если обитателям дома понадобится спрятаться или убежать. И, — она пытается ухватиться за что-то внутри дыры, и ее лицо искажается, — чертежи были уничтожены в пламени пожара, в результате которого сгорела половина здания. Собственно, именно поэтому его и прозвали «Темным местом». Из-за черного круга, что окружал дом после пожара, из-за обугленного леса.
Итак, дом был заброшен и пустовал почти семьдесят лет, пока его не купила по-настоящему крутая молодая пара из Лондона, вероятно что-то вроде нынешних хипстеров, которым захотелось иметь дом с характером. Именно они добавили к нему георгианское крыло. В то время это считалось писком суперсовременной моды, никто не мог поверить своим глазам, о нем говорила вся деревня. В любом случае эта пара понятия не имела, где находится туннель, и потратила годы на его поиски. Будучи уже старыми, они вернулись в Лондон, так и не найдя его, а к 1800-м годам все уже считали, что это миф. Что его никогда не существовало.
А затем, в начале 2017 года, молодая женщина по имени Скарлетт Жак, которой весь день было нечем заняться, потому что она взбрыкнула и бросила колледж, была подавлена и ей стало невероятно скучно, задалась целью найти туннель. И наконец спустя много-много дней ей в голову пришла идея. Что, если?.. — Она поднатуживается и, слегка задыхаясь, тянет за что-то в яме. Внезапно она приподнимает всю каменную панель, снимает ее и кладет рядом с первым куском камня. — Что, если, — продолжает она, — архитектор решил, что лучшее место для начала подземной лестницы — у основания лестницы надземной? И что, если эта странная металлическая штуковина, что висит на крючке на складе с того дня, как мы сюда переехали, что, если это ключ к ее крышке? — Она откидывает голову и убирает с лица волосы. — И о чудо! — говорит она Таллуле, размахивая рукой над отверстием, — она была чертовски права.
У Таллулы отвисает челюсть. Она смотрит в дыру, затем на Скарлетт.
— О господи, — шепчет она. Пес обнюхал камни и теперь проходит мимо Таллулы, чтобы заглянуть в нору, с шумом втягивая в себя воздух.
— Хочешь спуститься и заглянуть внутрь? — спрашивает Скарлетт, включая фонарик на телефоне.
— Э-э-э… я не уверена. Я и вправду должна вернуться. И у меня арахнофобия. Серьезно. Полномасштабные панические атаки.
— Просто пойдем, посмотрим комнату у подножия лестницы. Обещаю, пауков там нет. Там действительно круто. Пойдем.
В подсознании Таллулы мелькает пугающая картинка: она сидит в кишащем пауками туннеле, смотрит вверх на Скарлетт, которая маниакально хихикает и ставит каменную крышку на место.
Таллула никому не сказала, что идет сюда. В доме больше никого нет. Все, что здесь есть, — это велосипед ее матери, от которого Скарлетт может легко избавиться. Ей ничего не стоит запечатать Таллулу там, внизу, и никто никогда не услышит ее, и никто никогда ничего не узнает.
Она вспоминает автопортрет Скарлетт в здании факультета живописи в Мэнтонском колледже, нож для разрезания торта с кровью на нем, пистолет, свежее бьющееся сердце на тарелке, и ловит себя на мысли о том, что она ее почти не знает. Кто такая Скарлетт Жак? Что она собой представляет?