Думая об этом, она снова смотрит в окно и видит, что по кампусу собственной персоной шагает Лекси. В легинсах и черной толстовке с капюшоном, волосы заплетены в две косы. В руках у нее пакет вроде тех, что дают в «Ко-Опе», и она выглядит за миллион миль от девушки в постах Инстаграма. Софи наблюдает, как она направляется к жилому корпусу. Через несколько минут она видит, как дверь на террасу Керрианны открывается и появляется Лекси с кружкой чая. Пару секунд она смотрит через весь кампус на простирающийся за ним лес, затем поворачивается и снова уходит внутрь.
Почему-то в том, как она это делает, есть что-то тревожное, что-то слегка детективное. Софи снова смотрит на ленту Лекси в Инстаграме и прокручивает ее вниз и вниз, через Кубу, Колумбию, Квебек, Сен-Бартс, Копенгаген, Белфаст, Гебриды, Пекин, Непал, Ливерпуль, Москву. Ее голова кружится от размаха путешествий Лекси. Она продолжает прокручивать, пока не добирается до чего-то более знакомого: это Лекси перед красивыми главными дверями школы. За ее спиной свет от витражей вестибюля падает разноцветными пятнами на кафельный пол. На ней пальто из искусственного меха до щиколоток и зеленая шерстяная шапка с пушистым помпоном. Рядом пара огромных чемоданов. Подпись гласит: «Дом, милый дом».
Софи всматривается внимательнее. Она прокручивает комментарии и видит, что подписчики Лекси думают, что это двери в ее дом. Что она здесь живет. И Лекси ничего не делает, чтобы исправить эти заблуждения. Она позволяет своим подписчикам верить, что да, она здесь живет. Софи видит комментарий от @kerryannemulligan: «И твоя мама так рада, что ты вернулась!» Она моргает. Керрианна, похоже, поддерживает иллюзию, будто Лекси живет в георгианском особняке.
Она уже готова просматривать ленту Лекси дальше, когда слышит стук в заднюю дверь. Она закрывает ноутбук и идет к входной двери.
— Иду! — кричит она.
— Привет, Софи, это я, Лиам.
У Софи перехватывает дыхание.
— Ой, — говорит она. — Привет. Одну минуту.
Она смотрит на свое отражение в настенном зеркале и убирает с лица волосы. Затем открывает дверь и с улыбкой приветствует Лиама.
Он стоит перед ней, сжимая в руках книгу. Она смотрит вниз и видит, что это ее роман, первый из серии, тот, который она написала, когда еще была ассистентом учителя. Софи даже не надеялась, что кто-нибудь когда-нибудь его прочтет. А теперь вот он, в хороших сильных руках красивого парня по имени Лиам, и внезапно Софи понимает, что у него в голове были ее слова.
— Извините, что беспокою вас, — говорит Лиам, прерывая ее ход мыслей, — но я вчера вечером дочитал вашу книгу. И она мне… очень понравилась. Честное слово, очень, очень понравилась. И я подумал, если у вас найдется минутка, я бы хотел задать вам о ней один вопрос. Но я могу вернуться в другой раз, если вы сейчас заняты.
Она секунду смотрит на него, затем легонько качает головой и говорит:
— О! Спасибо. Я не ожидала… в смысле да, извините. Пожалуйста, входите.
Он следует за ней на кухню и пару раз похлопывает корешком ее книги по ладони другой руки.
— Я вас не задержу. Просто я… Но ваша книга, я хотел вас кое о чем спросить. Сюзи Битс. Это вы?
Софи моргает. Это не тот вопрос, который она ожидала.
— Я это к тому, — продолжает он, — что у вас те же инициалы. Она блондинка, ей за тридцать, она родом из южного Лондона и раньше была школьной учительницей.
— Нет, — говорит Софи. — Нет. Она не я. Скорее она настоящий хороший друг. Или сестра, которой у меня никогда не было. — Это стандартный ответ, но она продолжает: — Во всяком случае, у Тайгера моих черт характера и моих взглядов куда больше.
— Правда? — говорит Лиам, и его лицо светится. — Вот это да! Это так интересно. Потому что, не знаю, когда я все это представлял себе в голове, мне казалось, что я читаю про вас. Я видел, как вы делаете все, что делает Сюзи. Вплоть до обуви.
— Вплоть до обуви? — Они оба смотрят на ее ноги. На ней белые кроссовки, почти как всегда.
— Я имею в виду, вы никогда не описываете ее обувь, но я представлял ее в белых кроссовках. Потому что это то, что носите вы.
Софи не знает, что на это ответить.
— Разве я не описываю ее обувь? — спрашивает она.
Лиам качает головой.
— Нет. Никогда.
— Что ж, — говорит она, слегка запыхавшись. — Спасибо, что указали на это. В следующий раз, когда я буду описывать, что на ней надето, я специально для вас добавлю описание ее обуви.
— Серьезно? — говорит он.
— Да. Совершенно серьезно.
— Вот это да! И в какой книге это будет? В той, что вы сейчас пишете?
Софи оглядывается на свой ноутбук на столе в прихожей.
— Технически да. Но, если честно, я не написала ни слова с тех пор, как переехала сюда. Несмотря на все мои благие намерения.
— Творческий кризис?
— Нет, не совсем. Творческий кризис — серьезная психологическая проблема. Он может длиться годами. Вечно в особо трагических случаях.
— Тогда почему, как вы думаете, у вас не получается писать?
— Как вам сказать, — говорит она. — По множеству причин. Но в основном, я думаю, из-за того, что я нашла это кольцо. А теперь происходит все остальное.
Лиам кивает.
— Это все немного странно, не так ли? — Он снова стучит ее книгой по ладони другой руки и переминается с ноги на ногу. Он как будто чем-то встревожен. — Думаю, со временем все прояснится. Интересно, что они обнаружат еще? Вдруг, пока мы тут с вами разговариваем, кто-то зарывает очередной маленький сюрприз, в надежде на то, что кто-то его откроет.
— Как пасхальное яйцо.
— Да, — говорит он. — Полагаю, что да. Просто я… — Он перестает постукивать книгой и свободной рукой трет затылок. — Просто я не понимаю. Я ничего не понимаю. Если кто-то знает, что случилось с этой парой, то не проще ли просто пойти в полицию и рассказать все как есть?
— Не потому ли, что он или она сам к этому причастен?
Она замечает, как он слегка вздрагивает.
— Меня это пугает, — говорит он. — Ужасно пугает. Ладно, в любом случае… — похоже, он берет себя в руки, — …не буду больше вам мешать. Я просто хотел спросить вас. Про Сюзи Битс. Насчет обуви.
Он еще раз стучит корешком книги по руке, затем поворачивается и идет к двери.
Лиам уходит, а Софи возвращается к своему столу и некоторое время сидит, представляя, как красавчик Лиам один в своей комнате читает ее книгу. Она пытается вспомнить содержание книги, но не может. Она идет в свою спальню, чтобы найти коробку, в которой лежат книги П. Дж. Фокса. Она разрезает клейкую ленту и роется в содержимом, пока не находит ту, которую ищет: первую в серии. Присев на край кровати, она листает страницы, пробегая по ним глазами. И внезапно она видит это. То, что витало в ее подсознании с того дня, как она сюда приехала. Она широко раскрывает книгу и читает:
«Сюзи открыла скрипучую калитку и оглядела главную улицу. Уже смеркалось, и в свете уличных фонарей мокрые тротуары светились теплым янтарем. Она плотнее стянула полы своего мехового пальто и уже собралась вернуться в ночь, когда краем глаза заметила что-то на цветочной клумбе слева от нее. Как оказалось, кусок картона, прибитый к деревянному забору. Кто-то нацарапал черным маркером слова «Копать здесь» и стрелку, направленную вниз, в землю…»
— 39 –Май 2017 года
Зак сидит на краю кровати и смотрит, как Таллула собирается в паб.
— Это курам на смех, — говорит он.
— Может, хватит таращиться на меня, пожалуйста?
— Да как хочешь. Можно подумать, кто-то заметит, если ты там не появишься. Да им всем наплевать.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что всем накласть. Все расхаживают вокруг, думая, что они пуп гребаной вселенной и что другие будут переживать, если они куда-то не явятся, но на самом деле всем до лампочки.
— То есть если бы в одно воскресенье ты не пришел на футбол, думаешь, никто бы этого не заметил?
— Это другое. Это команда. Для команды нужно определенное число людей. Вам не нужно определенное число, чтобы сидеть в гребаном пабе.
Таллула не отвечает. Вместо этого она переключает внимание на сережки, заменяя простые серебряные гвоздики и колечки, которые она обычно носит, на причудливый набор, соединенный цепочками от верхней части уха до мочки. Они похожи на серьги, которые носит Скарлетт.
— Что это за фигня?
Она испепеляюще смотрит на отражение Зака в зеркале, но не отвечает.
— Ты собираешься купать Ноя? — спрашивает она. — А то уже поздно.
— Что-то подсказывает мне, что ты не можешь диктовать мне наш график, потому что тебя здесь даже не будет.
Таллула закатывает глаза.
— Не могу поверить, что ты так психуешь из-за того, что я выхожу из дома.
— Дело не в том, что ты выходишь из дома. Ты все время выходишь из дома. А в том, что ты тратишь деньги. Когда мы пытаемся экономить.
Она поворачивается и в упор смотрит на него.
— Я же сказала тебе, — говорит она. — Я не хочу никуда съезжать. Я не хочу покупать квартиру. Я хочу остаться здесь.
— Меня не особо интересует, чего ты хочешь или не хочешь. Это не ради тебя. Это ради Ноя.
— Ной тоже не хочет жить в коробке на обочине шумной дороги. Он хочет остаться здесь. Здесь хорошо. Луг прямо у нашего порога. Сад на той стороне площади. Его бабушка. Его дядя. Твоя мама.
На миг воцаряется молчание. Зак прищуривается, глядя на нее.
— Между прочим, моя мать считает, что Ной не мой.
Таллула замирает как вкопанная.
— Она считает, что я тебе нужен только ради денег. И знаешь, когда я думаю об этом, я понимаю, что, по большому счету, она права. Вспомни все те месяцы, когда ты не хотела, чтобы я был рядом с тобой. Все те месяцы, когда ты не подпускала меня к себе, держала на расстоянии вытянутой руки…
— Ты бросил меня, когда я была беременна, — цедит она сквозь зубы.
— А как ты думаешь, почему?
— Не знаю, — говорит она. — Расскажи мне.