Они ее нашли, говорится в нем. Она возвращается домой.
Софи моргает. Тяжело садится на край кровати и, жадно хватая ртом воздух, прижимает телефон к сердцу. Внезапно она ловит себя на том, что неожиданно для себя самой плачет.
— Здравствуйте, Софи. Могу я вас так называть?
Софи ободряюще улыбается читательнице в зале, сжимающей микрофон, который ей только что передал кто-то из организаторов встречи.
— Софи, я большая поклонница ваших книг. На данный момент вышло шесть книг из серии о детективном агентстве Хизер-Грин. Скажите, вы сейчас работаете над очередным романом? И если да, то можете ли вы сказать, чего нам ожидать? А если нет, что будет дальше с П. Дж. Фоксом?
Сначала вопрос повергает ее в замешательство, но потом она понимает, что должна сказать. Она улыбается и подносит микрофон ко рту.
— Это очень хороший вопрос, — говорит она. — И несколько недель назад я могла бы дать вам на него очень прямой, откровенный ответ. Несколько недель назад я жила на юго-востоке Лондона, очень близко к Хизер-Грин, одна, в моей милой маленькой квартирке, которая, по сути, копия квартирки Сюзи Битс. У меня был бойфренд, учитель, с которым я познакомилась благодаря моей профессии, точно так же, как и Сюзи всегда знакомилась со своими бойфрендами. Несколько недель назад я была, по сути, Сюзи Битс. — Публика смеется. — И самое смешное, что я этого даже не знала. Потому что две недели назад я уехала из Лондона… — Чувствуя, как ее захлестывает волна эмоций, она умолкает. — Я уехала из Лондона с надеждой, молитвой и ощущением того, что где-то тикают невидимые часы и пора начать с моим бойфрендом новую жизнь в деревне.
Мне предстояло стать женой директора в очень дорогой школе-интернате в живописной английской деревне. — По аудитории прокатывается приглушенный смех. — И я понятия не имела, — продолжает она, — совершенно не представляла, насколько это изменит мою жизнь. Потому что я оказалась не только в деревне, за миллион миль от моей зоны комфорта, не в силах снова перевоплотиться в Сюзи, не в силах писать, но еще и угодила в гущу настоящего преступления. Хотите, чтобы я вам об этом рассказала?
По аудитории прокатывается еще более громкое перешептывание. Софи кивает, кладет ногу на ногу и поворачивается к своему модератору.
— Все в порядке? У нас есть время? — спрашивает она.
Модератор кивает.
— Я в восторге! Прошу вас, не торопитесь.
— Что ж, — говорит Софи. — Все началось в первый же день, когда я нашла прибитую к забору картонную табличку, на которой было написано «Копать здесь». — Она умолкает и оглядывается по сторонам, ожидая, что кто-то поймет, что это значит. Девушка, задавшая вопрос, догадывается первой.
— Вы имеете в виду, — говорит она, — как в первой книге про Хизер-Грин?
— Да, — отвечает Софи. — Как в первой книге про Хизер-Грин. — По залу пробегает приятный ее уху шепоток, и Софи продолжает: — Поэтому я взяла садовый совок, — говорит она, — и выкопала…
Пока Софи говорит, она чувствует, что восстанавливается, как если бы она была разбитой вазой и теперь ее кусочки становятся на место и склеиваются. Она знает, что больше не может находиться в Апфилд-Коммон. Она знает, что Шон должен покинуть «Мейпол-Хаус» и найти работу, которую он любит. Она знает, что во многих отношениях это было ошибкой для них обоих, но вместе с тем судьба, которая сложилась самым необычным образом. Все это произошло само собой, как шаги в танце. И вот теперь Таллула Мюррей найдена. Она жива. Софи знает: после той книги, которую она пишет сейчас, она больше не хочет писать очередную книгу о детективном агентстве Хизер-Грин, эта книга будет ее последней. Что ей нужно перестать писать о себе и начать писать об огромном мире, а не только об одном его уголке. Что ей почти тридцать пять и ей пора двигаться дальше. С Шоном или без него.
Она подходит к концу рассказа.
— И что? Что дальше? Что будет с семьей? С людьми, которые ее похитили? — спрашивает женщина в зале.
— Думаю, я узнаю это, когда вернусь домой, — отвечает Софи.
Она кладет микрофон на стол и, когда публика аплодирует ей, улыбается.
— 70 –
«ТАЙМС»
14 сентября 2018 года
Молодая мать, 20-летняя Таллула Мюррей, пропавшая без вести из дома вместе со своим молодым человеком после посещения вечеринки у бассейна в июне прошлого года, была найдена живой в сотне миль от берега в Атлантическом океане на борту частной яхты, где, как считается, ее держали в плену Джослин Жак, 48-летняя жена менеджера хедж-фонда Мартина Жака, ее 23-летний сын Рекс Жак и 20-летняя дочь Скарлетт.
Местонахождение семьи было обнаружено после того, как в туннеле, который проходит под их домом в Апли-Фолд, недалеко от Мэнтона в графстве Суррей, были найдены останки партнера Таллулы Мюррей, Зака Аллистера. Считается, что их яхту удалось обнаружить благодаря некоторым деталям на фотографиях, опубликованных Скарлетт Жак в ее аккаунте в Инстаграме. Все три члена семьи Жак взяты под стражу, а Таллула Мюррей находится в военном госпитале на Бермудских островах, где проходит лечение от симптомов сильного обезвоживания и наркозависимости.
Семья Таллулы была уведомлена, и предполагается, что сегодня она будет выписана из больницы и немедленно отправлена обратно в Великобританию, для воссоединения с родными, включая ее двухлетнего сына Ноя. О мотивах убийства Зака Аллистера, равно как и похищения Таллулы Мюррей, пока не сообщается.
— 71 –Сентябрь 2018 года
Ким берет свой дорогой кондиционер для волос, который ей приходится черпать из баночки кончиками пальцев. Она разглаживает волосы по всей длине и, прежде чем его смыть, оставляет на две минуты, как указано в инструкции.
Затем она выбирает наряд, перебирает одежду, которую не носила несколько месяцев, одежду из другого времени, которая последние пятнадцать месяцев казалась ей почти чужой: гардероб другой женщины в позитивных тонах, с веселыми принтами. Она достает платье с пуговицами спереди. Это то самое платье, в котором она была на бдении при свечах в годовщину исчезновения Таллулы. Она сочетает его с розовым кардиганом и армейскими ботинками. Она сушит волосы феном, превращая их в блестящий каскад, и рисует на веках стрелки.
Таллула прилетит на военную базу еще только через пять часов. Пять долгих часов. Но пять часов — ничто по сравнению с пятнадцатью месяцами, которые она прожила без нее. Ее бывший муж тоже прилетит к ним. Он будет здесь с минуты на минуту. Райан встретится с ними на месте. Ной в саду, чтобы не нарушать обычный распорядок, чтобы дать Ким время подготовиться. Она заберет его через пару часов.
— Мамочка, — говорит он вот уже несколько дней. — Мама едет домой.
Ким эгоистично желает, чтобы там была только она. Только она, одна на взлетной полосе, стоящая, затаив дыхание, с цветами, чувствуя, как колотится сердце и учащается пульс, ждущая, когда откроются двери, когда на ступеньках трапа появится ее девочка, которую она заключит в объятия. Но она знает: это не может быть только она. Она сидит на кухне и ждет, когда Джим сообщит, что он уже едет.
Мэгс. Она не может думать о Мэгс. Она не может разговаривать с Мэгс, видеться с Мэгс или даже произносить ее имя. Она все время ждет, что та позвонит, напишет или появится на пороге. Но от Мэгс ни слуху ни духу. Ким ощущает боль от смерти Зака как корсет, плотно затянутый вокруг ее живота. Иногда, когда она думает об этом, ей становится трудно дышать. Бедный парень. Его бросили там. А все эта девушка. Эта Скарлетт. Ее мать сначала сказала полиции, что понятия не имеет, где Зак, что она, ее дети и Таллула всего лишь наслаждались импровизированным отпуском и старались «не засвечиваться».
Ким стукнула кулаком в стену, когда Дом передал ей этот «перл». Когда же полиция сказала Джосс Жак, что они нашли в туннеле под ее домом тело Зака, она сменила тактику и заявила полиции, что на самом деле это Таллула убила Зака, что это она ударила его по затылку бронзовой статуэткой и что на самом деле они пытались защитить ее. Сначала Скарлетт согласилась с версией своей матери, и в течение бесконечных полутора дней Ким тошнило при мысли о том, что ее дочь проведет остаток своей жизни в тюрьме.
Но вчера Скарлетт внезапно призналась, совершенно неожиданно и быстро, как будто эта ложь была броней, которую ей хотелось с себя сорвать. Она сказала полиции, что Зак был грубияном, что он всячески помыкал Таллулой, что он делал ей больно. По ее словам, услышав, как Зак угрожал отнять у Таллулы ребенка, она инстинктивно отреагировала, чтобы защитить ее, без всякой мысли об убийстве. Она сказала полиции, что сделала это из любви к Таллуле. И Ким не сомневается, что это правда. Более того, в глубине души она знает, что тоже убила бы любого, кто угрожал бы забрать у Таллулы Ноя.
Вот так, сказала Скарлетт, все произошло. Кто знает, правда это или нет? И кто знает, что станет со Скарлетт Жак — девушкой, на чьем теле вытатуированы инициалы ее дочери? Ким не знает Скарлетт. Она видела ее только один раз, когда та плыла по бассейну в надувном розовом фламинго, когда с ее черного полотенца капала вода, когда она угрюмым, снисходительным тоном отвечала на вопросы о ее пропавшей дочери. Она не знает Скарлетт Жак. Ей не нужно знать Скарлетт Жак. Ким не может жалеть ее или переживать о ее судьбе, какой бы молодой она ни была, даже если она утверждает, что любила ее дочь. Ким просто не может.
Когда Таллулу доставили в больницу, выяснилось, что она страдает сильной опиоидной зависимостью, и Ким сказали, что ее дочери, чтобы выздороветь, нужно будет провести время в реабилитационном центре. Ее предупредили, что Таллула не будет похожа на розовощекую девушку, с которой она прощалась той июньской ночью все эти долгие месяцы назад. Но еще ей сказали, что Таллула отчаянно хочет выздороветь, вернуться домой и снова стать матерью своему сыну.