Оставшись один, Порус еще раз взялся за официальный рапорт о Солнечной системе, который передал ему порученец. Он неторопливо, без особого интереса перелистал его, потом со вздохом отложил в сторону.
«Лор Харидин с этим справится, — подумал он. — Славный парнишка, стоит дать ему шанс».
Он вырвал из объятий кресла свои тощие бедра, сунул рапорт под мышку, вышел из комнаты и быстро направился по длинному наружному коридору. Вскоре он остановился перед дверью в самом конце коридора. Автоматическая вспышка осветила его лицо, голос изнутри предложил войти. Ригелианец приоткрыл дверь и просунул в нее голову.
— Занят, Харидин?
Лор Харидин поднял глаза и тут же вскочил.
— Великий космос! Босс! Мне просто нечем заняться с тех пор, как я завершил работу над реакцией злости. Может, вы подыщете что-нибудь для меня?
— Уже подыскал, если ты уверен, что с этим справишься. Слыхал что-нибудь о Солнечной системе?
— Ясное дело, все визоры ею забиты. Они наконец научились осуществлять межзвездные перелеты, верно я понял?
— Верно. Через месяц с альфы Центавра отправится экспедиция к Солнцу. Им требуется психолог для тонкой работы. И я подумал, не послать ли тебя?
Молодой ученый от удовольствия залился краской до самой безволосой макушки.
— Вы не передумаете, босс?
— С чего бы? Можешь заняться, если уверен, что справишься.
— Разумеется, справлюсь. — Харидин вытянулся с обидой и высокомерием. — Реакция A-типа, тут не ошибешься!
— Видишь ли, тебе придется выучить их язык и управлять реакцией так, чтобы им было понятно. А это не всегда просто.
Харидин пожал плечами.
— И все же тут я не ошибусь. В делах вроде этого перевода требуется только процентов на семьдесят эффективности, чтобы добиться эффекта необходимой реакции с точностью до девяносто девяти и девяти десятых процента. Одну из таких задач мне пришлось решать на выпускном экзамене. Так что здесь, шеф, вы меня не собьете.
Порус рассмеялся.
— Ладно, ладно, Харидин, я знаю, что ты не подведешь. Закругляйся здесь, в университете, подай заявление о бессрочном отпуске и напиши что-нибудь вроде статейки об этих солярианах. Если все получится удачно, ты на основе этого можешь получить неплохое положение.
Молодой ученый нахмурился.
— Но, шеф, это же все старина, реакция гуманоидов хорошо известна так же, как… как… Да тут не о чем писать!
— Всегда что-нибудь найдется, если присмотреться повнимательней. Не существует ничего, что было бы известно до конца. Не забывай этого. Если, к примеру, ты посмотришь на таблицу двадцать пять в докладе, то обнаружишь там беспокоящие сведения о том, что соляриане с особой тщательностью оснащают свои корабли оружием.
Харидин отыскал указанное место.
— Вполне разумно, совершенно нормальная реакция, — заметил он.
— Согласен, но они настаивают на сохранении оружия даже тогда, когда тепло встречены и имеют дело с братьями по разуму. Займись этим, может, обнаружится что-нибудь ценное.
— Ну, раз вы так считаете, шеф… благодарю, что предоставляете мне такой шанс. Да… сдвинулось что-нибудь насчет спрута?
— Шестой по счету скорчился вчера, подох. Какая безвкусица!
И с этими словами он исчез.
Ригелианец Тан Порус задрожал от ярости, проглядев полученные бумаги. Сложил их вдвое и разорвал, потом резко пододвинул к себе коммуникатор.
— Сантиса мне, из математического отдела. Немедленно! — резко бросил он.
Его зеленые глаза метали молнии, когда почти сразу же на экране визора появилось безмятежное лицо. Он приложился к изображению кулаком.
— Найдется на Эроне хоть один человек, который разберется в том анализе, который мне сейчас прислали? Ты, слизняк, червь болотный!
Изображение с кротким недоумением подняло брови.
— Не сваливайте все на меня, Порус. Это же ваши уравнения, не мои. Откуда вы их откопали?
— Вас это не касается, это забота департамента психологии!
— Прекрасно! Но решать их — забота департамента математики. Ваша семерка образует такую дьявольскую математическую головоломку, какие мне еще не встречались. Хуже я не видел. К тому же вы допустили пятнадцать приближений, которыми не имели права пользоваться. У нас ушло две недели, чтобы распутать все это, пока не удалось кое-что сократить.
Порус подпрыгнул, словно от удара.
— Знаю я, что вы там понасокращали! Я посмотрел выкладки. Вы берете восемнадцать независимых переменных в двенадцати уравнениях, тратите два месяца на работу, наконец добираетесь до сути, решаете и излагаете на последней странице истину, которую в силах понять только оракул. «А» равно «А». Работа сделана. А все, что я получил, это вот такое равенство.
— И все же я тут ни при чем. Ваши уравнения замкнулись сами на себя, математически это означает, что они равны сами себе, и тут вы ничего не поделаете. — Его губы сложились в мягкую улыбку. — Кстати, чего вы кипятитесь? Ведь «А» и должно быть равно «А». Разве не так?
— Сгинь!!!
Экран погас, психолог стиснул зубы, кипя в глубине души.
Световой сигнал над коммуникатором снова подал признаки жизни.
— Что там еще?
В ответ послышался мягкий, безликий голос секретаря:
— Посланник от правительства, сэр.
— К чертям правительство! Скажи им, что я помер.
— Это важно, сэр. Лор Харидин вернулся с Солнца и хочет вас видеть.
Порус нахмурился.
— С Солнца? С какого еще Солнца? Ах да, вспомнил. Скажи, пусть приходит, но попроси поторопиться.
— Заходи, заходи, Харидин, — проговорил он немного погодя. Голос его немного смягчился при виде молодого арктуриан-ца, ставшего за те шесть месяцев, которые прошли со дня его отлета, немного более тощим и даже как-то моложе на вид.
— Ну, молодой человек, написали статью?
Арктурианец внимательно рассматривал свои ногти.
— Нет, сэр.
— А почему «нет»? — Зеленые глаза Поруса прищурились. — Только не говорите мне, что возникли какие-то сложности.
— Честно говоря, да, сэр, — нехотя признал Харидин. — Психологический отдел непосредственно обратится к вам после того, как вы выслушаете мой отчет. Суть дела в том, что Солнечная система отказалась вступить в Федерацию.
Тан Порус выскочил из своего кресла, как чертик из коробочки, и только волею судеб опустился на ноги.
— Что?!
Харидин с несчастным видом кивнул и откашлялся.
— Ну и ну! Клянусь Великой темной туманностью, — проревел ригелианец как безумный, — ничего не скажешь, праздничный сегодня денек. Сперва мне заявляют, что «А» равняется «А», потом ты заявляешь, что напортачил с реакцией A-типа, провалил простейшее задание!
Молодой психолог вспыхнул.
— Я ничего не напутал. Что-то не в порядке с самими солярианами. Когда я прилетел, они на нас просто свихнулись. Празднества были фантастическими, прямо-таки необузданными. Не было ничего такого, что считалось бы в достаточной степени хорошим для нас. Я выступал с приглашением перед их парламентом на их языке — есть у них такой простенький, называется эсперанто. Могу поклясться, что мой перевод был на девяносто пять процентов адекватным.
— Допустим. Что дальше?
— Остальное я понять не в силах. Поначалу реакция была нейтральной, и я был слегка удивлен, а затем… — Он вздрогнул от воспоминаний. — За семь дней, всего за семь дней, шеф, вся планета полностью переменилась к нам. Я не могу проследить за их психологией, словно нахожусь в сотне миль от них. Я привез копии их газет того периода, в которых они протестуют против союза с «чужеродными монстрами» и отказываются подчиняться «нелюдям, живущим во многих парсеках от них». Ну как прикажете понимать такие заявления? И все это — лишь начало. Были призывы на световые годы хуже. Милосердные Галактики, я бросил все силы на реакцию Г-типа, пытаясь вычислить ее, и не смог. Под конец нам пришлось отступить. Мы испытывали чисто физическую угрозу со стороны этих… этих землян, как они себя называют.
— Так. — Порус задумчиво прикусил губу. — Интересно. Отчет с собой?
— Нет, он у психологической группы. Все эти дни они изучают его чуть ли не с микроскопом.
— И что же выискали?
— Они прямо не говорят, но у них создалось впечатление, что отчет ошибочный.
— Ладно, поговорим об этом после того, как я прочту его. А пока отправимся-ка мы с тобой в зал Парламента, и по дороге ты ответишь мне на кое-какие вопросы.
Джоселиан Арн с альфы Центавра потер щетинистый подбородок крепкой шестипалой рукой и взглянул из-под нависших бровей на полукруг самых различных лиц, глядевших на него снизу. В состав психологической группы входили психологи из двадцати миров, и выдержать их совместное внимание было нелегким испытанием.
— Нам сообщили, — начал Фриан Обель, руководитель группы обитателей Веги, родины зеленокожих людей, — что разделы отчета, касающиеся военного уровня соляриан, написаны вами.
Джоселиан Арн склонил голову в знак согласия.
— И вы готовы привести доказательства своих слов, несмотря на то, что вы не специалист, и на то, что все это неправдоподобно? Вы же знаете, что вы не психолог.
— Нет, но я солдат! — Челюсти центаврианина упрямо выпятились, когда его голос загромыхал над присутствующими. — Я не разбираюсь в уравнениях, не понимаю графики, но я смыслю в звездолетах. Я видел их корабли, видел наши — их лучше. Я видел их самый первый корабль. Дайте им сотню лет, и их гиператомный привод будет лучше, чем у нас. Я видел их оружие. Они располагают почти всем тем, что есть у нас, и это при том, что они отстают от нас в развитии на тысячелетие. То, чего у них нет, они изобретут наверняка. А то, что у них есть, усовершенствуют. Я видел их военные заводы. Наши более современны, зато их — более эффективны. Я видел их солдат, и я скорее предпочел бы сражаться с ними, чем против них. Обо всем этом я сообщил в отчете. Все это я могу повторить и сейчас.
На этом его резкое, отрывистое выступление закончилось. Фриан Обель подождал, пока стихнут перешептывания сидящих возле него людей.