— Сейчас?
— Сейчас.
— И здесь?
— И здесь.
Воздух по сторонам от Норин замерцал — и сзади, и спереди тоже. Бакст вертел головой и считал. Их было четырнадцать — шестеро мужчин, восемь женщин. Он знал их всех. Еще недавно они были добрыми друзьями.
А вокруг простиралась девственная природа Колорадо. Погожий летний денек клонился к вечеру. Когда-то здесь был город под названием Денвер. Место и поныне сохранило это название, хотя сам город исчез с лица земли, как и большинство других городов. Бакст насчитал около десятка роботов, занимавшихся в окрестностях своими делами.
Поддерживают экологию, надо полагать. Бакст не знал в деталях, что они делают, но Мультивак знал, и все пятьдесят миллионов роботов на Земле трудились под его надзором.
За спиной у Бакста находился один из сетевых узлов Мультивака, похожий на маленькую неприступную крепость.
— Почему сейчас? — спросил Бакст. — И почему здесь?
Он машинально повернулся к Элдред. Она была старше всех и авторитетнее — если понятие авторитета вообще применимо к человеку.
Темно-коричневое лицо Элдред выглядело слегка осунувшимся. Годы давали о себе знать — ей стукнуло уже сто двадцать, — но голос был резок и тверд:
— Потому что теперь у нас есть последнее доказательство. Пусть Норин расскажет. Она знает тебя лучше всех.
Бакст перевел взгляд на Норин:
— В каком преступлении меня обвиняют?
— Давай не будем играть в эти игры, Рон. В мире Мультивака нет преступлений, кроме стремления к свободе, а твое преступление против человечества для Мультивака не криминал. Поэтому мы сами решим, захочет ли хоть один из ныне живущих людей общаться с тобой, слышать твой голос, помнить о твоем существовании и отвечать тебе.
— За что мне угрожают изоляцией?
— Ты предал все человечество.
— Каким образом?
— Ты отрицаешь, что пытался загнать людей в рабство к Мультиваку?
— Ах вот оно что! — Бакст скрестил на груди руки. — Быстро же вы прознали. Хотя вам было достаточно просто спросить у Мультивака.
— Отрицаешь ли ты, что просил помощи для того, чтобы посредством генной инженерии вывести новую породу людей, которые станут покорными рабами Мультивака?
— Я предложил вывести более счастливую породу людей. Это предательство?
— Оставь свою софистику, Рон, — вмешалась Элдред. — Мы ее знаем наизусть. Не говори нам снова, что с Мультиваком нет смысла бороться, что мы живем в безопасном мире. То, что ты зовешь безопасностью, мы называем рабством.
— Сейчас ты огласишь приговор, или мне будет позволено защищаться?
— Ты слышал, что сказала Элдред, — заметила Норин — Твои доводы нам известны.
— Все мы слышали, что сказала Элдред, — отозвался Бакст, — но никто не слышал, что хочу сказать я. У меня есть аргументы, которых вы не знаете.
Изображения молча переглянулись. Потом Элдред сказала:
— Говори!
— Я попросил Мультивака помочь мне решить проблему в области математических игр, — начал Бакст. — Чтобы привлечь его интерес, я подчеркнул, что игра смоделирована на основе генных комбинаций и что решение могло бы помочь создать такую генную комбинацию, которая, никоим образом не ухудшив нынешнего положения человека, позволит ему с радостью отдать себя под покровительство Мультивака и подчиниться его воле.
— Ты не сказал ничего нового, — промолвила Элдред.
— На других условиях Мультивак не взялся бы за решение задачи. Новая порода людей, с точки зрения Мультивака, является благом для человечества, и поэтому он не мог отказаться. Желание довести дело до конца будет подталкивать его к изучению всех сложностей проблемы, а они настолько неисчерпаемы, что даже ему не под силу с ними справиться. Вы все тому свидетели.
— Свидетели чему? — спросила Норин.
— Вы же с трудом дозвонились до меня, верно? Разве за последние два месяца вам не бросились в глаза мелкие неполадки, которых никогда раньше не было?.. Вы молчите. Могу я принять ваше молчание за знак согласия?
— Даже если и так, то что с того?
— Все свои свободные цепи Мультивак загрузил моей задачей. Его обычная деятельность постепенно сокращается до минимума, поскольку с точки зрения этики Мультивака нет ничего важнее счастья человечества. А человечество станет счастливым лишь тогда, когда добровольно и с радостью примет правление Мультивака.
— Но что нам это дает? — спросила Норин. — У Мультивака по-прежнему хватает сил, чтобы править миром — и нами, — а если он делает это менее эффективно, то наше рабство просто становится менее комфортным. Причем только временно, потому что долго это не протянется. Рано или поздно Мультивак сообразит, что проблема неразрешима, или же решит ее, и в обоих случаях его рассеянности придет конец. А в последнем случае рабство станет вечным и неистребимым.
— Но сейчас он рассеян, — сказал Бакст, — и мы даже можем вести крамольные разговоры без его ведома. Хотя долго рисковать я не хочу, поэтому поймите меня поскорее. У меня есть еще одна математическая игра — создание модели сетей Мультивака. Мне удалось доказать, что, какой бы сложной и избыточной система ни была, в ней всегда есть хоть один слабый узел, где поток информации при определенных условиях может смешаться. И если повредить именно этот узел, систему непременно хватит апоплексический удар, поскольку перегрузка вызовет необратимую цепную реакцию.
— Ну и?..
— Это и есть тот самый узел. Зачем, по-вашему, я приехал в Денвер? Мультивак тоже знает, что здесь его слабое место, поэтому узел охраняется и электронной защитой, и роботами, так чтобы никто не мог к нему подступиться.
— И что же?
— Но Мультивак рассеян, и Мультивак верит мне. Я заслужил его доверие ценой потери вашего, ибо только доверие делает возможным предательство. Если бы кто-нибудь из вас попытался приблизиться к этому месту, Мультивак очнулся бы и не пустил вас. Не будь он так рассеян, он и меня бы не подпустил. Но он рассеян, и у меня есть шанс!
Бакст ленивой походкой приближался к сетевому узлу. Четырнадцать изображений, прикованных к нему, двигались следом. Еле слышное деловитое гудение одного из центров Мультивака наполняло окрестности.
— Зачем атаковать неуязвимого противника? — проговорил Бакст. — Сначала сделай его уязвимым, а уж потом…
Бакст старался сохранять спокойствие, но на карту в это мгновение было поставлено все. Все! Резким движением он разъединил контакт. (Если б только ему дали больше времени, чтобы убедиться как следует!)
Никто не шелохнулся — и Бакст, затаив дыхание, понял, что еле слышное гудение смолкло. Смолк беспрерывный шепот Мультивака. Если через минуту он не возобновится, значит, Бакст угадал слабое звено и восстановление системы невозможно. Если же к нему сейчас на всех парах устремятся роботы…
Он обернулся. Было все так же тихо. Роботы спокойно трудились поодаль. Никто к нему не приближался.
Перед ним по-прежнему маячили голограммы четырнадцати членов Конгресса, пришибленных громадностью свершившегося.
— Мультивак перегорел, — сказал Бакст. — Восстановить его невозможно. — Бакст говорил, пьянея от собственных слов, — Я работал над этим с тех пор, как покинул вас. Когда Хайнс попытался разбить терминал, я испугался, что такие попытки будут продолжаться и Мультивак усилит охрану настолько, что даже я… Мне нужно было спешить… Я не был уверен… — Он задохнулся, но взял себя в руки и торжественно сказал: — Я вернул нам свободу.
Он умолк, заметив наконец тяжесть нависшей над ним тишины. Четырнадцать изображений смотрели на него, не отрываясь и не проронив ни слова в ответ.
— Вы говорили о свободе, — резко бросил им Бакст, — Вы ее получили!
И нерешительно добавил:
— Разве не этого вы хотели?
Часть 2САМЫЕ НЕВЕРОЯТНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ВО ВСЕЛЕННОЙ
В плену у Весты
— Может быть, ты перестанешь ходить взад и вперед? — донесся с дивана голос Уоррена Мура. — Вряд ли нам это поможет; подумай-ка лучше о том, как нам дьявольски повезло — никакой утечки воздуха, верно?
Марк Брэндон стремительно повернулся к нему и скрипнул зубами.
— Я рад, что ты доволен нашим положением, — ядовито заметил он. — Конечно, ты и не подозреваешь, что запаса воздуха хватит всего на трое суток. — С этими словами он возобновил бесконечное хождение по каюте, с вызывающим видом поглядывая на Мура.
Мур зевнул, потянулся и, расположившись на диване поудобнее, ответил:
— Напрасная трата энергии только сократит этот срок. Почему бы тебе не последовать примеру Майка? Его спокойствию можно позавидовать.
Майк Ши еще недавно был членом экипажа «Серебряной королевы». Его короткое плотное тело покоилось в единственном на всю каюту кресле, а ноги лежали на единственном столе. При упоминании его имени он поднял голову, и губы у него растянулись в кривой усмешке.
— Ничего не поделаешь, такое случается, — заметил он. — Полеты в поясе астероидов — рискованное занятие. Нам не стоило делать этот прыжок. Потратили бы больше времени, зато были бы в безопасности. Так нет же, капитану не захотелось нарушать расписание; он решил лететь напрямик, — Майк с отвращением сплюнул на пол, — и вот результат.
— А что такое «прыжок»? — спросил Брэндон.
— Очевидно, наш друг Майк хочет этим сказать, что нам следовало проложить курс за пределами астероидного пояса вне плоскости эклиптики, — ответил Мур. — Верно, Майк?
После некоторого колебания Майк осторожно ответил:
— Да, пожалуй.
Мур вежливо улыбнулся и продолжил:
— Я не стал бы обвинять во всем случившемся капитана Крейна. Защитное поле вышло из строя за пять минут до того, как в нас врезался этот кусок гранита. Так что капитан не виноват, хотя, конечно, ему следовало бы избегать астероидного пояса и не полагаться на антиметеорную защиту. — Он задумчиво покачал головой, — «Серебряная королева» буквально рассыпалась на куски. Нам просто волшебно повезло, что эта часть корабля осталась невредимой и, больше того, сохранила герм